Читать книгу "Невеста императора - Игорь Ефимов"

Тут-то они и накинулись на нас.

Тихо, бесшумно, умело.

Сразу с нескольких сторон — подкрались и бросились как по команде.

Наверное, посетители бань подумали сначала, что это какой-то новый диковинный вид спортивной борьбы: трое, четверо на одного.

Но когда замелькали палки, когда я завопил от боли и отчаяния, все поняли, что происходит, и палестра стала быстро пустеть.

Церковные куриози спешили выместить на мне свою злобу.

А ты?..

Тебя не били, но горе и ужас так исказили твое лицо, словно костер уже загорался под твоими подошвами. Ты бился в крепких руках, державших тебя, брыкался, что-то кричал.

Да, я расслышал слово «предатель!», вырвавшееся у тебя в первую секунду ошеломления. Но потом ты догадался, что предателя не стали бы избивать так нещадно.

Норовя попасть по глазам, по пальцам, по больному уху…

Не стали бы.

Чего я не могу понять до сих пор: кто мог узнать, что мы укрылись в «Банях Форума»? Неужели за тобой велась еще одна слежка? Или это мои демоны вдруг прогневались на меня за что-то и навели на меня врагов? Не было ли это их местью за то, что я совершил в тот вечер нечто неслыханное — забыл себя? Но тогда это целиком твоя вина. Заставить меня забыть себя и моих демонов до сих пор не удавалось никому на свете.

(Непоциан умолкает)

ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА

Прошло три дня — и никто нас не потревожил. Сын книготорговца понемногу успокаивается. Но на занятия с ним у меня времени, конечно, не остается. Он помогает Бласту выкашивать траву между деревьями в саду, и до меня долетают ритмичные позвякивания их серпов.

В город мы ездить все же не решаемся. Но арендатор, живущий по соседству, вчера вернулся из Иерусалима и сообщил, что императрица уже выехала из Антиохии. Ее ждут со дня на день. В церквах и часовнях все блестит и благоухает. Дома вдоль крестного пути Господня вымыты, балконы украшены коврами.

Но я не должен расслабляться. Дней, отпущенных мне, остается все меньше — я это чувствую. И все же невозможно перескочить через годы тюрьмы. Их было три. Целых три года. Ведь моя книга — о времени. А тюрьма — это есть время, сгущенное до невыносимой тяжести. Или наоборот — разреженное так, что нечем дышать. Я прожил эти годы день за днем, час за часом и многому научился. Выжить в тюрьме — это важная наука. Моим единоверцам необходимо овладеть ею. Да и не только им.

Первый месяц в тюрьме был самым тяжелым. Ты даже вообразить не мог, что у тебя так много можно отнять. Ведь тебе казалось, что у тебя и так уже ничего не было. Ничего?! А возможность подойти к уличному фонтану и выпить кружку чистой воды? А укрыться в тени дерева от солнечной жары? А убежать от источника вони? А послать другу письмо и получить ответ? А погладить собаку и не испытать позыва тут же растерзать ее и съесть?

С утра до вечера ты погружен в давку грязных, гниющих, кровоточащих тел. Они ползают по тюремному двору, дерутся за хлебные корки, выброшенные охранниками за крошечную полоску тени около стены. Или лежат, обессиленные и полумертвые, на раскаленных камнях. Первые недели ты отшатываешься от них в ужасе. Но незаметно сам становишься таким же, сливаешься с ними.

И тогда, изнутри, тебе открывается то, во что трудно поверить, глядя со стороны. Оказывается, даже в этой человеческой каше есть свои повелители и рабы, богатые и бедные, преуспевшие и погибающие, благородные и низкие. Чтобы выжить, нужно как можно быстрее усвоить, понять, кто есть кто, — кого следует остерегаться, кого обходить стороной, от кого ждать беды, а от кого — помощи.

Вот главные спасительные правила, которые я установил для себя:

СБЕРЕГАЙ СИЛЫ.

При постоянной нехватке еды каждое лишнее движение ослабляет тебя. Лови минуту покоя. Сразу садись, если стоял, ложись — если сидел. Когда не удалось увернуться от тяжелой работы, когда тебе приказано носить воду, дрова, камни — начинай заранее дышать сильно и глубоко. Не жди, когда тело потребует больше воздуха. Сон — бесценное сокровище. Научись засыпать днем, хоть урывками. Заползи в тень или под стол. Ночью вонь, стоны, давка тел спать не дадут.

ОТПУГИВАЙ БЕЗУМИЕМ.

В тюрьме нет защиты от разбойника. Сильный подходит и забирает все, что хочет. Не делай того, что он ждет от тебя. Не вступай в борьбу, не убегай, не моли — этого он как раз ждет. Запой гимн. Заговори на неизвестном ему языке. Начни биться в припадке. Притворись прорицателем и предскажи, какой смертью он умрет. Если тебе удалось озадачить врага — это уже шанс ускользнуть от него. Не сейчас — так в другой раз.

ЕШЬ СРАЗУ, НО МЕДЛЕННО.

Ничего нельзя откладывать на вечер, на следующий день, на потом. Любой объедок у тебя украдут или отнимут, или он сгниет в жаре. Но не спеши. Жуй долго и задумчиво, не отвлекайся на посторонние мысли. Докапывайся зубами до сердцевины каждого зернышка. Ведь и полено сгорает дотла, только если его расколоть на лучины. Иначе может превратиться в бесполезную головешку.

НЕ ЖДИ ОСВОБОЖДЕНИЯ.

Раньше тюрьма была местом, где обвиняемых держали в ожидании суда. Теперь обвиняемых стало так много, что на них не хватит и стократного числа судей. Римская тюрьма сегодня — это кара, предшествующая суду и приговору. Поэтому не мечтай, что вот придет твой час, ты предстанешь перед Фемидой, весы качнутся в твою пользу и двери тюрьмы распахнутся. Живи так, как будто все это — навсегда.

РАЗБИТОЕ НЕ СКЛЕИШЬ.

Пуще огня остерегайся любой царапины. В тюремной грязи она легко разрастется в большую рану. Всегда пускай глаза на разведку перед любым движением. Смотри, куда ставишь ногу, что берешь в руку. Подвернутая лодыжка, вывихнутый палец будут терзать тебя не хуже палача. Как бы ни был голоден, не суй в рот гнилье. Заплатишь неделями корчей в кишках.

ЖАЛЕЙ ТОЛЬКО СЕБЯ.

Сострадание — непозволительная роскошь, когда кругом лишь горе, боль и отчаяние. Ты не можешь помочь всем и каждому. Хорошо, если хватит сил хотя бы на одного. Выбери этого одного — и пусть им окажешься ты сам. Ты такой же полумертвый горемыка, как и все прочие. Вор уже отнял у тебя и плащ, и рубашку — тебе нечем больше делиться. Обе щеки исхлестаны — больше нечего подставлять под удары. Сказано: «Возлюби ближнего, как самого себя». Но ведь это означает, что сначала нужно возлюбить себя. Нигде не сказано: «Погуби себя ради ближнего».

Правда, это последнее правило мне выполнять удавалось не всегда. Особенно в первый месяц, когда они избивали Непоциана чуть не каждый день. Они выбрасывали его во двор тюрьмы, окровавленного, с исполосованной спиной, с разбитым лицом, часто — без сознания. Тогда у меня еще были силы поднять его, оттащить под навес, обмыть раны, поднести чашку к расплющенным губам. И каждый раз, видя мое лицо над собой, он отчаянно мотал головой и шептал сквозь стиснутые зубы:

— Я не сказал им, не сказал, не сказал…