Читать книгу "Желтые небеса - Антон Орлов"

…Нарочно приехал пораньше и все равно опоздал – на площади перед зданием суда все места для парковки уже забиты. И народу толчется видимо-невидимо. Такого здесь не наблюдалось, даже когда судили брачного афериста, ухитрившегося трижды в течение одной декады жениться на трех состоятельных невестах.

Дав задний ход, он отъехал в боковой переулок, втиснул свой ярко-красный спортивный автомобиль между мотоциклом с коляской и фургончиком с интригующей надписью «Мокрая радость» (экологически чистая вода с доставкой на дом, поясняла надпись внизу мелкими буквами, тут же – адрес фирмы и телефоны) и пешком потащился на площадь.

Там царила атмосфера народного гулянья. Лоточники предлагали всем булочки, сладости, прохладительные напитки, мороженое. Он тоже взял две порции мороженого. Те, кто пришел просто поглазеть, угощались, оживленно переговариваясь, а вот пикетчики, сгруппировавшиеся возле большой, в несколько маршей, лестницы, были настроены угрюмо и решительно. Над их головами покачивались самодельные плакаты: «Наука не простит!», «Позор предателю науки!» и даже «Смерть государственному преступнику!». Но в общем-то, всех объединяло одно – ожидание. Даже солнце, которое сияло в зените посреди мутно-желтого безоблачного неба, нагревая и без того горячие головы собравшихся, как будто замерло в ожидании: что произойдет дальше?

Урчание моторов. На площадь на малой скорости выехал мотоциклист, следом ползла черно-оранжевая машина с зарешеченными окошками. Толпа заволновалась. Люди приподнимались на цыпочки, вытягивали шеи. По ступеням лестницы спустился отряд полицейских в шлемах, на спине у каждого висел деревянный щит. Они выстроились в две шеренги, образовав живой коридор между машиной и зданием суда. Возле машины – движение. Со своего места он не мог разглядеть человека, которого оттуда вывели, но, в отличие от остальной публики, он и не стремился во что бы то ни стало его увидеть. Это был его родной брат. В настоящее время судимый за оскорбление президента высшей научной инстанции – Совета Мудрых, а также за высказывание взглядов, которые доводили добропорядочных представителей официальной науки до белого каления.

Толпа вела себя дисциплинированно: народ получил свое зрелище, угостившись между делом мороженым и газировкой, а большего и не надо. Зато пикетчики вошли в раж. Они колотили кулаками по щитам на спинах у полицейских и выкрикивали угрозы. «Расстрелять его! – громче всех орал представительный дядька в съехавших на кончик носа золотых очках. – Расстрелять! Он убийца науки! Он опровергает общеизвестные научные истины!»

Полицейские с честью выполнили свою задачу: сквозь оцепление никто не прорвался. Массивные двустворчатые двери захлопнулись, и публика начала расходиться. Он тоже побрел к машине, доедая на ходу подтаявшее мороженое. Своими выступлениями брат всю научную общественность поставил на уши – несмотря на то, что сам до сих пор пребывает в этом паршивом отгороженно-оцепенелом состоянии, которое охватило его после того, как пропала девчонка.

«Сволочь… – процедил он, отпирая дверцу машины. – Ну и сволочь же ты, я тебя еще достану…»

Вначале брат никак не хотел поверить, что его девчонка погибла. Потом всплыли кое-какие дополнительные факты, перечеркнувшие прежнюю версию, – и нате вам, теперь он никак не может поверить, что она жива! Дрянное дело. Только самолюбие не позволяло ему послать это дело к черным богам. Ну, и еще привязанность к брату. И жалость к девчонке. Вытащив из-за пазухи пухлый бумажник, он извлек оттуда маленькую черно-белую фотографию. Тонкое лицо с огромными глазищами. Выражение немного вымученное: не любит фотографироваться, но должна сняться на документ. Вчерашняя школьница, из-за которой его брат, сорокалетний мужик, с концом потерял голову. А когда ее умыкнули, обставив это как убийство, у него совсем крыша поехала.

Убрав фотографию, он завел машину. Ухмыльнулся: есть у него кое-что в запасе. Вот возьмет он в заложники одного из их теплой компании, провернет задуманное дельце с шантажом – и тогда посмотрим, кто будет кусать локти последним…

Сквозь отверстия под потолком кельи сочился свет. Мартин открыл глаза. «Ничего у меня в тот раз с шантажом не вышло. Кинули меня как мальчишку…» Этот обрывок мысли принадлежал иной, виртуальной реальности. Усмехнувшись, он поднялся на ноги, с хрустом потянулся. В этом сне не было боли. Зато было нечто другое… Фотография. Лицо девушки на втором портрете в холле у Эша, один к одному! Только портрет был выполнен в цвете, а фотография черно-белая.

Эта деталь окончательно убедила Мартина в том, что ни с каким «прошлым» сны-видения не связаны. Слишком уж неправдоподобное совпадение. Еще бы Мадине это растолковать…

В коридоре у входа в келью его ждал один из учеников мага-хранителя. А может, какой-то другой тьессин – Мартин пока еще не научился различать их. Жестами тот пригласил его следовать за собой. Где-то вдали гулко и неразборчиво звучали голоса. Лишенный окон коридор освещали расставленные в нишах аквариумы с веретенообразными мерцающими существами. Зыбкий голубоватый полумрак. Тьессин плыл впереди, как тень, его гребни слабо трепетали. Мартин шагал следом, пытаясь припомнить, кого же он обозвал во сне «сволочью»? Не брата. И не его девчонку. Кого-то, кто противостоял ему в той игре. Как же ему хотелось с ним разобраться… Стоп. Не с ним, а с ней.

Спохватившись, Мартин мысленно взял себя за шиворот и встряхнул. Нечего вспоминать то, чего не было. Чуть не втянулся… Мало того, что Мадина от этих снов слегка шизанулась, так теперь и он туда же!

За поворотом, в конце следующего коридора, лучилась дневным светом стрельчатая арка. Выход наружу. Вокруг громоздились скалы, вдали виднелся издырявленный фрагмент округлого, мертвенно-желтоватого чудовищного сооружения – канаморского Х-объекта. Туда нельзя. Канаморский Х-объект контролирует Габри.

После завтрака Аблес, тьессинский маг-хранитель (имя его было пятнадцатисложным и начиналось с горлового придыхания, но, пожалев людей, он согласился на Аблеса: два первых слога, придыхание опущено), раздал всем индивидуальные защитные устройства – покрытые миниатюрными вмятинами шарики на шнурках. Теплые на ощупь, с виду костяные. Похожий был у Эша. Их полагалось носить на шее. Мадина заменила шнурок на витую серебряную цепочку, остальные удовлетворились тем, что есть. Сам Аблес тоже надел такую штуку. Ученики сложили в одной из кают бронекара его багаж: дюжину резных шкатулок и кучу кожаных мешочков. Оборудование, понял Мартин. Потом притащили корзины с тьессинской едой. Потом принесли четыре раковинообразных Х-объекта, которые, по словам Аблеса, надлежало укрепить на машине с четырех сторон – тогда она будет невидима для магического наблюдения. Мартин воспользовался для этого универсальным клеем «Хвецан». Хвецаны – это похожие на земных тритонов амфибии, обитающие в лидонских тропических болотах. Если хвецан вцепится тебе в палец, оторвать его можно только вместе с пальцем. Клей вполне оправдывал свое название.

– От обычного визуального наблюдения мы никак не защищены. Кочевники сообщат Габри, что мы приближаемся, – встревоженно заметила Мадина.

Она выглядела осунувшейся, то и дело зевала. Наверняка всю ночь не сомкнула глаз: боялась опять увидеть сон про войну.