Читать книгу "Микстура от косоглазия - Дарья Донцова"

Борису-Евгению светит пожизненное заключение,но больше всего на свете парень боится суда. Вовсе не потому, что ему придетсясмотреть в глаза родственникам похищенных детей, а потому, что на процессе вкачестве свидетельницы должна выступить Инесса Матвеевна. Хладнокровный убийца,не пожалевший в свое время ни своих сослуживцев, ни единственного оставшегося вживых автомеханика Антона (вы, конечно, поняли, что газовый баллон в сервисевзорвался не сам по себе), ни Аню, человек, не проронивший слезинки по своейжене Аглае, буквально ползал в ногах у Олега, умоляя:

– Не надо привозить маму.

Но Куприн жестко ответил:

– Тебе придется пройти через это. ИнессаМатвеевна сама захотела принять участие в процессе, сказала, что желает простопосмотреть тебе в глаза.

Но до суда пока далеко, состоится он только вбудущем году. Вчера я спросила у Олега:

– Как ты думаешь, удалось бы ЕленеТимофеевне под видом Эльзы Марковны пересечь границу?

Муж отодвинул пустую тарелку.

– Думаю, маловероятно, хотя всеслучается.

Наша жизнь течет по прежнему руслу. Кристябегает в школу, Томочка хлопочет по хозяйству, Семен и Олег пропадают наработе. Я написала свой детектив и отнесла в издательство. Вежливо улыбнувшись,Олеся Константиновна заявила:

– Ну наконец-то! Вы, Виола Ленинидовна,хороший автор, если бы еще проявили большее усердие! Кстати, не желаете новуюкнигу Смоляковой? Вон на подоконнике лежит. Берите, не стесняйтесь.

Я подошла к окну и уставилась на яркий томик.«Не будите спящую собаку». Да уж, пытаться угнаться за этой дамой – пустоезанятие.

– Милада Сергеевна каждый день пишет подвадцать страниц, берите с нее пример, – назидательно вымолвила ОлесяКонстантиновна.

– Обязательно, – попятилась я кдвери, – всенепременно, прямо сегодня и начну, два десятка, и ни страницейменьше.

Редактор прищурилась:

– Верится с трудом, но в жизни бываютнеожиданности.

Ощущая себя ребенком-двоечником, который понедоразумению получил «четыре» за очередную контрольную, я приехала домой иналетела на Марину Степановну.

– Тише, – зашикала старуха, –Лорочка спит, у нее концерт! Детке следует отдохнуть! У Лоры страшно нервнаяработа.

Я села на стул и принялась стаскивать сапоги.Может, Лора и устает, бегая по сцене и разевая рот под фонограмму, но с техпор, как певичка поселилась у нас, остальным хоть вон беги. Нам нельзя громкоразговаривать, включать телевизор и радио, греметь кастрюлями, бурно выражатьвосторг или негодование. Марина Степановна на полном серьезе заявила Томочке:«Велите Никите замолчать», а мне она сказала: «Прикажите собаке не лаять,Лорочка должна выспаться».

К слову сказать, «девочка» дрыхнет до пятивечера, потом, растрепанная и опухшая, выползает в коридор и плетется в ванную.Там за закрытой дверью происходит метаморфоза, уж не знаю, каким образом Лорадостигает подобного эффекта, но примерно через полчаса из ванной появляется негадкая серая куколка, а яркая бабочка. Личико Лоры радует глаз нежной кожей,красные прыщики испаряются со щек как по мановению волшебной палочки,слипшиеся, жидкие волосы трансформируются в роскошные, переливающиеся кудри,мутные глазки приобретают блеск, тонкие губы расцветают, словно нежные розовыебутоны. Оно понятно, что противная певичка накладывает на себя тонну косметики,но мне очень интересно, какая фирма выпускает столь чудодейственные средства.Если я пытаюсь приукраситься при помощи косметики, результат, как правило,бывает противоположным.

Кстати, сама Лора, чей покой неусыпно стережетМарина Степановна, абсолютно не стесняется. Домой она заявляется около трехночи, с шумом хлопает дверью и орет:

– Вован, неси чай!

Мне всякий раз хочется стукнуть ее,останавливает лишь лень, просто неохота вылезать из-под одеяла. А еще Лоравечно всем недовольна, ходит с надутым лицом и постоянно делает нам замечания.«Чай пахнет веником. Никита отвратительно визглив. К Кристине без конца шляютсяподруги. Они топают и кричат!» Заканчиваются все монологи заунывным воплем: «Нукогда мы наконец уедем из этой дыры!»

Одно хорошо, после приезда обожаемой невесткиМарина Степановна скользит по дому, аки тать, замечания всем делает шепотом, аедва завидев выходящую из комнаты певичку, мигом затыкается и шмыгает к себе.

Как ни странно, в моей душе поселилась жалостьк старухе, похоже, та на самом деле любит нахалку и гордится своим родством сней, а Лора ни в грош не ставит свекровь.

Сапог выпал у меня из рук и с легким стукомупал на пол.

– Тише, – зашипела МаринаСтепановна, – Виолетта, вы…

Но тут из коридора полетел гневный крик:

– Какого черта визжишь постоянно у менянад ухом!

– Лорочка проснулась, – всплеснуларуками старуха, – а все из-за вас, Виолетта! Какая вы неаккуратная.Лоронька, детка, сейчас принесу тебе чаю.

– Вылей его себе в… – сообщиланевестка, – отвяжись от меня, старая дура! Надоела! Помирать пора, а онавсе суетится.

Марина Степановна осеклась, сникла, сгорбиласьи сразу стала ниже ростом. Ее глаза начали медленно наполняться слезами. У менязащемило сердце. Нет, эта Лора настоящая дрянь. Куда только смотрит Вован!Отчего не надает женушке затрещин? Конечно, и муж, и свекровь полностьюматериально зависят от звездульки, но ведь это не повод, чтобы разрешать ейстоль по-хамски вести себя.

– Не плачьте, – попыталась я утешитьстаруху.

– И не думала даже, – сердитоотбрила меня Марина Степановна, – у меня началась аллергия, вы, Виолетта,слишком много пыли в дом на сапогах принесли!

Я со всего размаху швырнула обувь вботиночницу. Все, мое терпение лопнуло. Сегодня же поставлю Олегу ультиматум.Либо Вован с семейством съезжает от нас, либо я уйду из дома.

Охота жалеть Марину Степановну пропала безследа. Я пошла на кухню, нашла на столе пустую бутылку и обозлилась еще больше.Значит, здесь кто-то пил «Клинское». Кто бы он ни был, хлебать напиток из хмеляему нельзя. Олегу и Семену вкушать пиво строго-настрого запретил врач, аЛениниду не разрешаю это делать я. Папашка любит залить за воротник, начнет сосветлого, легкого, потом доберется до водки!

Кипя от негодования, я уже собралась сунутьпустую тару в ведро, но тут в кухню влетела Лора.

– Безобразие! Теперь не сумею нормальноотпеть концерт, – завела она, – грохочешь, словно обезьяна в посуднойлавке.