Читать книгу "Великий Сатанг - Лев Вершинин"

Все много десятков десятков единодушно сходятся в одном и том же: многократно мудр Двуединый А-Видра. Он прознал о кознях, и предвидел, и предупредил…

С утра же дня седьмого, когда у мелкого залива собрались обитатели всех поселков, с той стороны поля прискакал гонец. И А-Видра удостоил его краткой беседы. После чего по стану поползли слухи, и слухи эти были не лживы, ибо А-Видра их не опровергал.

Из далеких зазвездных краев пришли демоны, те самые, о которых говорится в предании. Лишь им ведомыми чарами пленили они душу Женщины, Которая Повелевает, — и вот она здесь, а с нею почти два десятка и еще два десятка десятков ее пеших людей и свыше пяти десятков десятков верховых. И демоны тоже пришли, и они требуют выкупа за то, что не тронут землю, возделанную людьми квэхва. Старший же из демонов, имя которому Жанхар, требует встречи с А-Видра, и Двуединый не отказал, назначив гнусному исчадию явиться к полудню.

Ровно в полдень с той стороны поля выехала группа конных и неспешно потрусила к стану. На самом рубеже, у кривого дерева, обозначавшего пределы земель, чужих встретили, встав из влажной после дождя травы, дозоры неприметных людей квэхва и, расспросив, позволили тому из них, кто назвался Жанхаром, проехать дальше, остальным же велели ждать. Сказано было учтиво, но сопровождающие Жанхара люди Женщины не стали выпытывать, от боязни ли идет приятная речь людей идеи квэхва. Они спешились, сели в кружок и принялись сосать из фляг свой вкусный напиток, который так высоко ценят при обмене; они пили и закусывали сушеными фруктами, даже не думая дружески угостить присматривающих за их поведением проголодавшихся на посту сдержанных людей идеи квэхва.

Что до Жанхара, то он без всяких препятствий проследовал к стану, и въехал в стан, и после короткого обыска уединился в шатре А-Видра. Внешним же обликом своим демон мало отличался от обычных землян, да и сыны Дархая могли бы сойти ему за братьев, если бы не смуглость их кожи и не курчавость волос. Оружия демон при себе не имел, и руки его были нежны и слабы, словно у ребенка, еще не приступившего к труду. Конечно, А-Видра не боится оружия; в его силах одолеть четыре десятка кайченгов и увернуться от четырех десятков бумерангов, но осторожность никогда не помешает, в чем твердо уверены многоопытные люди предусмотрительной идеи квэхва.

Они беседовали совсем недолго.

А потом в центре стана взревели трубы, свитые из коры, призывая тех, кто пришел на зов А-Видра, к общему построению. Грохот их был раскатист и повелителен, и, вторя громоподобным раскатам, гулко рассыпалась дробь больших барабанов, сделанных из тщательно обработанной и натянутой на металлические чаны кожи годовалых подпесков.

Люди квэхва покидали палатки и строились ровными рядами — десяток за десятком, поселок за поселком. Пять десятков десятков в шеренге и две семерки шеренг в глубину. Над колышущимся, тихо гудящим строем густо щетинились пики, способные остановить верхового и тяжелые камни, насаженные на древки, с помощью которых при должной сноровке можно перебить ноги слепо летящему на тебя куньпингану.

И когда трубы затихли, барабаны умолкли, а торопливые прислужники выставили напротив строя ряд расписных досок, что привез с собою, вернувшись из странствия в полуночные края, Двуединый, пришел миг явления А-Видра.

Высокий и гибкий, вышел он из своего большого шатра, оставив там презренного Жанхара, взлетел на подведенного оруженосцем коня, белого, словно снег, и неторопливым шагом выехал на ровное место перед готовыми слушать и подчиняться людьми свирепой в битве идеи квэхва.

Придержав светлогривого, Двуединый вскинул руку к небесам.

– А-Видра! — взорвался воплем строй. И затих.

Ждали слова вождя.

А Лебедь медлил. Он тоже ждал.

Почти семь тысяч вооруженных мужчин стояли перед ним, готовые услышать и выполнить любой приказ. И время отдать этот приказ наступило. Но внезапно исчезли слова, только что готовые слететь с языка, потому что в этот бой нельзя было посылать людей, не знающих, ради чего им спустя недолгое время придется убивать себе подобных и самим превращаться в неживое.

И когда молчание стало затягиваться, а люди, замершие в шеренгах, принялись обмениваться недоуменными взглядами и переминаться с ноги на ногу, легкий шепот, не слышный никому, кроме Лебедя, прилетел из серовато-голубой, затянутой с утра предвещающими дождь тучками высоты.

– Мы уже здесь, милок, — прошепелявила Старая.

– Мы с тобой, как обещано, — вымолвил Крылатый.

– Мы тут, тут, тут, — невнятно зашелестели множества.

А Лебедь, прозванный людьми многое вынесшей идеи квэхва Двуединым А-Видра, приподнялся в стременах.

– Вот вы пришли, и вот вы стоите передо мною с оружием в руках, дети мои, — начал он, и слова полились плавно, ясно и чисто, вытекая одно из другого. — Вы пришли, и вы не задаете вопросов, но у каждого из вас в сердце живет вопрос, ответа на который вы жаждете все как один. Зачем он призвал нас к себе? — так думаете вы и у ночных костров спрашиваете об этом друг друга. Знайте же: пришла пора и настало время узнать, где же лежит благословенный Дархай!

Мгновение тишины. И — рев, удесятеренный в сравнении с прежним:

– А-Видра! А-Видра! А-ВИДРА!!!

– Вам не придется далеко идти, и вам не нужно будет покидать места, привычные вам. Потому что…

Лебедь набрал побольше воздуха и выкрикнул звонко и страшно:

– Дархай — здесь!!!

На сей раз ответом было молчание, бьющее по ушам тяжелее недавнего вопля.

Люди квэхва замерли, не смея поверить услышанному.

Они не привыкли сомневаться в том, что сказано имеющими право отдавать приказы, среди коих А-Видра, и этот, несомненно, был первым из наивысших.

Он сказал — значит, это так.

И все же!

Дархай — здесь? Здесь, где крысы и тяжкий труд, где зло обитает в воде и хоронится меж деревьев, где женщины стареют рано и прекращают быть желанными уже к концу третьего десятка весен, где дети рождаются редко и умирают часто, — Дархай?

Предание говорит не так.

Но, быть может, А-Видра просто испытывает их?

– Нет пути вспять и нет дороги обратно! — Лебедь кричал изо всех сил, и конь, взбудораженный криком, слегка приплясывал на месте. — С зазвездных высот приходило зло, и вот оно пришло вновь. Демоны вернулись, чтобы забрать с собою душу нашей планеты, чтобы отнять у здешних вод, и земель, и ветров то, без чего не прожить человеку. Я спрашиваю у вас, дети мои: позволим ли мы демонам и людям, поддавшимся на их ложь, обездолить нас и лишить нашего Дархая?!

Двуединый умолк, ожидая, что ответят люди.

Но нетрусливым людям квэхва было страшно. Нельзя не верить А-Видра и нельзя поверить ему. Зачем, для чего говорит он все это? Если он прав, то ни к чему объяснения, все равно не способные ничего объяснить. Если он ошибается — значит, ошибка его по грехам заслужена людьми идеи квэхва. Лгать же А-Видра не может. Не способен на ложь тот, чей лик отражен на обложке Книги Книг; не может лукавить носитель амулета, соединившего кровь и почву Дархая; нет нужды кривить душой тому, кто способен в одиночку одолеть четыре с лишним десятка кайченгов.