Читать книгу "Угол падения - Наталья Андреева"

Пока шла вся эта суета, Леонидов незаметно разглядывал присутствующих в холле женщин. Не было только Ирины Сергеевны и мадам Калачевой, но они в расчет и не принимались. Любовница покойного коммерческого директора должна быть помоложе и всегда под рукой, чтобы безопасно было водить Нору за нос.

«Кто из них любовница покойного Павла Петровича? Кто?» — мучился Алексей, пытаясь влезть в шкуру психолога. Ему до смерти хотелось вычислить эту женщину без всякой подсказки.

Танечка Иванова — жена управляющего. Сразу вычеркиваем. Паша не любил бледных женщин. Ее и Эльзу, следуя кобелиной логике, из списка удаляем. А может, Сергеев изменил своим вкусам — сладенького обкушался, на пресное потянуло? Все с людьми случается, а коммерческий директор — тоже человек. Эльза неважно выглядит, и так не красавица, но сейчас совсем зеленая, хотя и не пила вчера совсем.

Елизавету тоже можно отставить в сторону. Слишком уж толста. Не польстится на нее Паша, даже несмотря на свою хваленую потенцию. Тем более что полно других кандидаток. К примеру — великолепная особь — Марина Лазаревич, секретарша. Подходит и по форме, и по содержанию. Правда, с ней некий молодой человек Николай, но это еще ничего не значит. Калачева вообще здесь с мужем, но это ей не помешало вчера караулить соблазнительную дичь. Марину — в актив.

Ольга Минаева. Опять-таки секретарь. Уже второй. Зачем Паше два секретаря? Дел, говорил, много было. Ольга для определенного сорта дел вполне подходит: яркая блондинка, высокая, с прекрасной фигурой, умная. Хотя ум — это уже из другой оперы. Мог Паша на нее запасть? Мог! Значит, против Ольги тоже ставим жирный крестик.

Юлия Николаевна Казначеева, Тамара Глебова, повариха Валерия Семеновна — наши замужние, обремененные детьми дамы. Для детей Паша просто еще не созрел. А Корсакова просто выше его на голову, а коммерческий директор был слишком тщеславен, чтобы позволить женщине над собой возвышаться. К тому же поварихе. Это уже предмет для насмешек, а Паша не мог допустить и мысли о том, что чем-то смешон. Юлия Николаевна не проходит ни по каким параметрам: возраст не тот. Тамара Глебова в магазине не работает. Остается еще Наталья Акимцева — тоже весьма милая девушка. Невысокая, стройненькая, очень живая. Не такая яркая, как Ольга Минаева, но зато более доступная. Но тоже при кавалере. Парень красивый, с замашками любителя шикарной жизни. По типу похож на Сергеева. Не наводит ли это на мысль о склонности Натальи к определенному сорту мужчин?

Подведем итоги. Если бы я был на месте Павла Сергеева, то, исходя из моего, то есть его вкуса, я бы оставил троих: Марину Лазаревич, Наталью Акимцеву и Ольгу Минаеву. Вот так-то. Надо ко всем троим внимательнее присмотреться.

Леонидов окончил свои логические построения как раз к началу чаепития. Все сели за стол. Обошлись без, тостов. Начальственные лица выползли из своих номе- j ров, народ, не чокаясь, помянул Пашу. Потом люди разбились на небольшие группки по интересам, сидели, жевали, вяло беседовали.

Алексей расположился рядом с женой, соображая, что же дальше делать. Он никак не мог выбрать жертву для очередной душеспасительной беседы, надеялся, что жертва найдется сама. Приняв хорошую порцию водки, размякший Калачев сам свалился в соседнее кресло.

— Поговорить бы, следователь, — выдохнул он в ухо Леонидову.

— Я не следователь. Я работник уголовного розыска на испорченном отдыхе.

— Ну ты же все раскапываешь.

— Сегодня вроде милиция приезжала.

— Да ладно, знаем… Серебряковамне все рассказала. Ты ей пообещал найти убийцу. Я знаю, под жену мою копаешь.

— Илья Петрович, народ к нам прислушивается, у вас голос громкий. Пойдемте, что ли, в ничейную комнату.

— Пойдем, погоди, я бутылку возьму.

Калачев прихватил початую бутылку водки, два граненых стакана и пачку сигарет.

«Да, видимо, это и называется «мужской разговор», — вздохнул Леонидов, оглядывая джентльменский набор. У него до сих пор болел желудок, и перспектива продолжать движение к гастриту не очень-то прельщала.

Несмотря на накрытый во второй раз обильный стол, коробок в двадцать первой комнате не убавилось. Правда, запах малость подпортился — один аромат неудачно наложился на другой, но рыбка еще пахла отменно и по-прежнему вызывала аппетит. Алексей со вздохом опустился на не убранную с прошлой ночи кровать и подтянул себе под локоть подушку в несвежей наволочке.

Калачев между тем уже наполнил бледной отравой стаканы.

— Насухую нельзя поговорить, гражданин, товарищ, господин? — поинтересовался Алексей на всякий случай.

— Что ты, сыщик, как красная девка: хочешь, но целка мешает? Давай дернем по маленькой, праздники еще никто не отменял. Да и познакомиться надо поближе, не первый вечер за одним столом. — Калачев почесал свое внушительное пузо.

— Допустим, что второй. Только вчера вы меня вроде бы не замечали.

— Вчера я не знал еще, что моя дура такую штуку выкинет.

— Какую штуку?

— Ладно, за дурака меня не держи, будто не знаю, что она вместе со мной спать не легла? Полетела к своему голубю ненаглядному. Я только прикидываюсь, что бываю сильно пьяным. Стал бы я такие деньги грести, кабы не умел в пьяном виде замечать что следует, а когда надо — делать вид, что совсем никакой. Это и есть деловая хватка — много пить и много слушать. А уж Катьку-то свою я приметил: упорхнула, едва зенки закрыл.

— Что же вы ее не остановили?

— А зачем? Ну, выпьем, что ли?

Алексей с отвращением принюхался и влил в себя немного водки. Не шло сегодня, царапало горло, выворачивало желудок. Калачев же выпил с удовольствием, оттяпав зубами кусок валявшегося на тумбочке яблока, зажевал и потянулся к сигаретной пачке.

— Закуришь, милиция?

— Спасибо, берегу здоровье.

— Береги, береги, все там будем — и здоровые, и больные. Так вот, насчет моего ума… Эта Пашкина баба, которую Норой зовут, думает, что она самая умная. Решила отомстить своему хахалю моими руками. Думала, что, узнав про его амуры с Катькой, я меры начну принимать. Да знал я про все. Ну посуди ты сам: я целый день на работе. У меня бизнес — крутишься туда-сюда. Одна «крыша» чего стоит. Ты с бандюками когда-нибудь договаривался? Они только пальцы загибать умеют, а считать — нет. Налоговая опять же, ОЭП этот… Каждый месяц проверки, проверки, проверки. Всем надо, все жить хотят. Страна непуганой коррупции. Снимут одного — другой приходит, новенький, голодный, как только что вылупившийся волчонок. У него еще нет ничего, кроме волчьего аппетита и постоянно растущих потребностей. А сколько обиженных лично тобой? Одного уволил, другому не так сказал — все затаились, ждут. И каждый гвоздь приготовил, чтобы вколотить в твой гроб. Это только у бедных врагов не бывает, а мы на том и стоим, что их наживаем. В итоге все друзья — ау! Где друзья? От тебя только ждут, чтоб поделился. Поделишься — мало! Еще давай!