Читать книгу "Дикари - Шеридан Энн"

я буду проклинать ваши сучьи задницы, пока у меня не пересохнет горло. Поняли?

Они все кивают, и я разворачиваюсь на пятках, направляясь обратно к черному внедорожнику, только чтобы увидеть машину Джии, выезжающую с задней части участка.

— Поторопитесь, блядь, — говорю я придуркам за моей спиной. — Залезайте, пока я вас здесь не оставила.

И вот так я стремительно обхожу машину и сажусь на водительское сиденье, при этом мне приходится сдвинуть кресло вперед, чтобы иметь возможность дотянуться до педалей. Я нажимаю на кнопку автоматического запуска, и двигатель с ревом оживает, когда три жалких ублюдка, которые решили, что это хорошая идея — предать мое доверие, скользят на заднее сиденье. Едва за Маркусом закрывается дверь, я нажимаю на газ и, не теряя времени, позволяю им ощутить весь мой гнев.

33

Дорогие "Ламборгини" и "Феррари" загромождают дорогу перед домом, когда я останавливаю внедорожник у особняка семьи ДеАнджелис.

— Черт, — бормочет Маркус, и это первое слово, которое он произносит за всю обратную дорогу. — Ты что, не можешь припарковаться сбоку или еще где-нибудь? Все эти ублюдки увидят, как мы вместе вылезаем с заднего сиденья, словно кучка провинившихся школьников.

— Выметайся на хрен, пока я не устроила сцену, — говорю я ему, мое горло першит от того, что я орал на них последний час.

Члены семьи, которые выглядят так же, как они, наблюдают за ними с верхней ступеньки лестницы, и я ухмыляюсь, глядя на легкое смущение, наполняющее их вены. Впрочем, это ненадолго. Они на вершине пищевой цепочки. Их можно застать со штанами на лодыжках, трахающими пирог с заварным кремом и поющими "У Мэри был маленький барашек", и они все равно будут выглядеть как самые смертоносные мужчины на земле.

Маленькие победы, верно?

Роман и Маркус идут впереди, пока Леви ждет меня, не желая, чтобы я входила одна в особняк, полный убийц с сомнительной моралью из мафии ДеАнджелис. Его рука прижимается к моей пояснице, и когда он ведет меня вверх по парадной лестнице, я обнаруживаю, что прижимаюсь к нему еще теснее.

— Можем ли мы отложить все в сторону и выступить единым фронтом, хотя бы на следующие несколько часов? — спрашивает он низким и приватным тоном. — Тогда, я клянусь, после этого ты можешь вернуться к ненависти к нам.

— К счастью для вас, — мрачно бормочу я, — у меня слишком болит горло, чтобы продолжать проклинать ваши сучьи задницы.

— Хорошо, — говорит он, натянуто улыбаясь какому-то чуваку, задержавшемуся на лестнице. — После этой встречи я найду что-нибудь, чтобы успокоить твое горло, и мы сможем объяснить, как мы узнали о твоем… происхождении.

Я стону и замираю, останавливая его, когда смотрю в его притягательные темные глаза.

— Если кто-нибудь там узнает…

— Они убьют тебя, — прямо говорит он, заканчивая мое предложение. — Ты не можешь проговориться. Эти парни… они делают вид, что храбрые, но когда дело доходит до Джии Моретти, они до смерти напуганы. Она не из тех, с кем наши люди хотят связываться, и до сих пор мы счастливо жили бок о бок. Хотя наша семья значительно больше, ее семья — новая марка жестокости, и это говорит о многом. Она не умеет прощать, и тот факт, что она просто стояла и позволяла Роману так выражаться в ее адрес, говорит о многом. У нее большие планы, и по какой-то причине я и мои братья нужны ей живыми.

Паника трепещет в моей груди, когда я поднимаю взгляд на верхнюю ступеньку и вижу, что Маркус и Роман наблюдают за нами, убеждаясь, что с нами все в порядке.

— Она собирается прийти за нами?

Леви сжимает губы в тонкую линию и медленно качает головой.

— Нет, я так не думаю. У меня не было большого опыта общения с этой женщиной, но я верю, что она искренна в своих чувствах к тебе, и я не думаю, что она сделает что-либо, чтобы поставить под угрозу эти отношения, по крайней мере, пока.

Черт.

Я с трудом сглатываю и киваю, прежде чем продолжить подниматься по лестнице. Роман и Маркус ждут нас, и мы, как один, проходим через двери и обнаруживаем, что фойе заполнено телами. Я втягиваю воздух. Я ожидала многого, когда шла сюда, но по какой-то нелепой причине я не ожидала, что они набросятся на нас у входной двери.

— Блядь, — выдыхаю я, оглядывая все лица, которые поворачиваются в нашу сторону, раздраженные тем, что их задержали. — Вас бы убило, ребята, если бы вы заперли дверь, прежде чем идти за мной?

— Они бы нашли способ проникнуть внутрь независимо от того, была заперта дверь или нет, — бормочет Роман, выдавая фальшивые улыбки и бросая любопытные взгляды, гадая, кто из этих ублюдков закончит ночь ударом ножа им в спину. У меня есть несколько догадок, но никогда нельзя быть слишком уверенной.

Нервы сжимаются глубоко в моем животе, когда мы проходим через официальную столовую, и я не могу не заметить несколько знакомых лиц с бала, состоявшегося несколько ночей назад. Но в отличие от бала, сейчас эти лица полны опасений, поджатых бровей и хмурых взглядов.

Напряжение наполняет комнату, но это напряжение ничто по сравнению с ощущением, которое ты испытываешь, входя в пустую столовую и обнаруживаешь дедушку мальчиков, сидящего во главе стола, как будто ему там самое место.

Роман глубоко вздыхает, и я следую за парнями, пока они проходят через экстравагантную комнату, устремив все взгляды на деда. Я не упускаю из виду, что плечи каждого из них отводятся назад, а напряженные мышцы под ними становятся жесткими и твердыми.

— Дедушка, — бормочет Роман в знак приветствия, явно не слишком взволнованный тем, что снова видит его так скоро после бала, но не то чтобы этой встречи можно было избежать.

Старик откидывается в кресле, большим пальцем перебирая тяжелые золотые перстни на пальцах, и ставит на стол стеклянный стакан.

— Что эта девушка здесь делает? — он требует ответа, его смертоносный взгляд скользит по мне с отвращением, так сильно напоминая мне Джованни. — Эти встречи закрыты для женщин, и особенно для нынешней шлюхи месяца. Уберите ее.

Маркус смеется.

— Этого не случится, — говорит он, когда мы подходим к их дедушке. Трое парней обступают его, окружая его кресло и заставляя его нервно шарить глазами по ним. Я отхожу в сторону, не желая мешать этому поединку.

Маркус наклоняется, нависая рядом с дедушкой.

— Шейн остается, а вот ты… ты на нашем