Читать книгу "Усадьба заложников - Николай Иванович Леонов"

и потеть. А тут того и гляди придется идти в номер и переодеваться. Все дело было в этом сыщике из Главка. Насколько проще было с тем, вторым. Крячко. С Гуровым он говорил только по телефону и видеосвязи. И сейчас Ярцев ловил себя на трусливой мысли, что как бы было хорошо снова оказаться в своем кабинете в далекой Перми.

Гуров долго молчал, потом холодно улыбнулся и этим задал тон беседы.

– Ваша доля за участие в афере «Голден Ада» – это завод, так? Вам пообещали, что при любом раскладе он остается за вами? А может быть, еще и дальнейшую финансовую поддержку? Сложно удержать завод на плаву в такое сложное, переломное время? Госзаказы?

– Что?

– Достаточно просто кивнуть, если в горле пересохло настолько, что не можете ничего сказать, – предложил Гуров и сделал долгий глоток воды.

Ярцев свою воду выпил жадно. В горле пересохло, и он жестом попросил официанта принести еще.

– Что меня ждет? Если я расскажу сейчас о том, что было тогда на самом деле?

– Сейчас у нас с вами будет долгий разговор. От того, как вы будете отвечать на мои вопросы, и будет зависеть вся дальнейшая история.

Ярцев долго думал уже потом, после этого разговора, почему он так испугался Гурова. Что пошло не так? Почему ему не было настолько страшно тогда, в суде?

Все дело в скорости. Это Лев Иванович усвоил уже давно. Есть люди, которые не умеют быстро ориентироваться. Им всегда нужно какое-то время, план, стратегия. Если застигнуть их врасплох, такой человек теряется. Он не знает, как дальше реагировать. И можно брать его тепленьким.

Но есть и такие люди, которые в стрессовой ситуации реагируют быстрее и лучше, чем в обычной жизни. С ними нужно уже действовать по-другому, максимально затягивая.

Одной из задач оперативника является вовремя понять, какой человек перед вами. И уж эту науку полковник Гуров за время работы освоил на высшем уровне.

– Да. Завод остается при мне, я молчу и помогаю.

– А потом вам стало мало?

Ярцев мрачно посмотрел на Гурова.

Этот не отстанет.

Будет дожимать.

– Десять лет назад африканские алмазы снова наводнили рынок. Вы сами можете заметить, как много сейчас изделий с бриллиантами. Завод стал терять прибыли. Истощились два месторождения, бриллианты никогда не были нашим основным продуктом, если очень утрированно, работа завода заключается в том, что мы покупаем сырье, алмазы, ограняем их и продаем как в уже готовых ювелирных изделиях, так и под заказ. У меня появились крупные конкуренты, компании, которые были готовы поглотить завод и выкупить пакет акций по смешной цене. Тогда я и нашел Казинидисов. У них должны были остаться деньги.

– И что? Не дали денег? – усмехнулся Гуров. Ярцев зло посмотрел ему в глаза. В этом взгляде было все. Ярость труса и зависть. Чистая концентрированная зависть даже не к тому, кто богаче, а к тому, кто умнее. Кто увидел решение до того, как его увидел ты, а потом выдал тебе его на блюдечке с голубой каемочкой и даже наверняка ничего не попросил взамен. Потому что для него или для нее это тьфу. Просто идея. А тебе эта идея спасет жизнь. Именно тогда и приходит ярость на то, что не догадался сам. А ведь ты в этом бизнесе всю жизнь.

– Если бы. Предложили. Но Нелли предложила выращивать муассаниты.

– Что?

– Редкий минерал из той же группы, что и бриллианты. Синтетический, но гораздо дороже тех же алмазов. По всем качествам, в том числе ювелирным и техническим, превосходит бриллианты. Кто не знает, вообще не заметит разницы. А из-за того, что выращивать их дорого и сложно, мало кто берется. Украшения с такими камнями стоят дорого. И пока еще они новинка.

Он тяжело вздохнул и продолжил нехотя:

– Нелли свела меня с нужными людьми играючи. У нее это заняло полчаса. На следующее утро она прислала мне координаты тех, кто уже выращивает муассаниты, и план, что нужно сделать с моим оборудованием. Мы были бы первыми в России, кто занялся производством таких камней. А для меня это стало выходом.

– И как же обычная человеческая благодарность? – не удержался Гуров.

– Да какая тут благодарность? Вы хоть представляете, сколько они зарабатывали? На вот таких вот советах? Им это было раз плюнуть. Посидеть вечерком, подумать, и вот, готово. А им за это платили такие деньжищи!

Ярцев неожиданно даже брызнул слюной, насколько его разъедала зависть к тем, кто был умнее его и удачливее.

– Такие, как вы, платят таким, как они, именно потому, что сами не могут додуматься, – холодно улыбнулся Гуров, снова выводя Кирилла из равновесия.

– Да я бы и сам нашел выход, будь у меня больше времени. И денег. Мне обещали госзаказы, но что-то не спешили выполнять обещания.

– Нет. Не нашел бы. И дело тут не в деньгах. Кто именно надавил на вас, чтобы завод как можно меньше фигурировал в списках пострадавших?

– Он работал на правительство. Им нужны были Андрей и Нелли. Кто больше ценен, я не знал, но мне дали понять, что нужны оба, а значит, я должен играть роль хорошего друга и соратника, который, наоборот, поддерживал друзей-новаторов во всем. Я сыграл свою роль на ура.

«Ну уж куда тебе додуматься, кто им был нужен больше», – подумал Гуров.

– Было еще одно заседание. Его не снимали, – устало сказал Ярцев, – там вынесли приговор. Даже прокурор был таким… – он сделал странный жест рукой, как будто рисовал в воздухе облако, – радужным. Вроде бы старался человек, хотел помочь родной стране, но не проверил все до конца, и вообще, кто же знал, что рынок торговли драгоценными камнями настолько жестокий. Все были прямо в белых одеждах, ангелы, а не люди. Тошно смотреть.

Тяжело сглотнув, Ярцев проговорил медленно:

– Тогда-то я и понял, что ничего им не будет. Отсидит Андрей пару лет, выйдет на свободу и, даже если все было так, как мне сказала Нелли, что они отдали все деньги, все равно будет жить себе на воле и добра наживать. А уж добра-то у них припрятано было немало. Самые чистые камни, самые яркие образцы лично она отбирала. А Андрей все писал бизнес-планы и бюджет считал. Видел я горы этих бумаг, которые все сложили в коробки и увезли. Куда потом дели, не знаю, кажется, их забрал кто-то из ваших.

Гуров молчал и слушал.

Ярцев продолжил:

– А я остался тут. На Урале.

– И кажется, не сильно пострадавшей стороной ты был, Кирилл