Читать книгу "Ключ из желтого металла - Макс Фрай"

Обрадованный тем, что нам предстоит всего лишь разговор, а не очередное познавательное эзотерическое приключение, я не устоял перед искушением и вопросительно приподнял бровь. Если время от времени не позволять себе эффектные жесты, жизнь мгновенно лишится доброй половины удовольствий.

— Когда мы с вами познакомились в «Blue Light», мне показалось, я вас уже где-то видел. Но вы меня не узнали, так что я решил, ерунда, просто похож человек на какого-нибудь актера, и не стал приставать к вам с расспросами. А потом, уже когда вернулся домой, вспомнил: вы мне снились накануне. Это был довольно необычный сон.

О господи, подумал я, еще бы, конечно же необычный, кто бы сомневался. Но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— В моем сне вы были водителем большого автобуса, а я — просто пассажиром. Сидел на очень хорошем месте, впереди, так что мог смотреть на дорогу через лобовое стекло. Снаружи была ночь, темень непроглядная, есть такое хорошее русское выражение — глазам… больно? Нет, это о другом.

— Хоть глаз выколи, — подсказал я.

Хотя, конечно, от такой сводки новостей с невидимого фронта мне следовало бы утратить дар речи — если не от ужаса, то из уважения к чудесной изнанке мира, на которую мне в последнее время все чаще удается заглянуть. Так часто, что еще немного, и я окончательно забуду, как выглядит лицевая сторона.

— Точно! — обрадовался Кьялар. — Выколи глаз. В общем, ничего не было видно, даже меньше, чем ничего, потому что обычно ночью на трассе все-таки можно кое-что разглядеть. Разделительную полосу в свете фар, деревья или поля по сторонам от дороги, бензоколонки, дома. А тут — ничего. Но вы очень уверенно ехали. И я совершенно не беспокоился, знал, что доедем в срок, куда положено, и все будет в порядке.

— И как? Доехали? — деревянным голосом спросил я.

— Не знаю, — безмятежно ответствовал Кьялар. — Меня довольно бесцеремонно разбудили, как это часто случается по утрам. Но думаю, все остальные отлично доехали. Вы производили впечатление надежного водителя. И человека, который знает, что делает.

Я немного подумал и решил — какого черта, надо ему все рассказать. Пусть хорошему человеку станет немного страшнее и интереснее жить. А то что я один мучаюсь?

— Значит, так, — сказал я. — Не знаю, понравится вам это или нет, но в ту ночь, когда вы видели сон, я действительно вел автобус. Впервые в жизни. И был, честно говоря, не самым лучшим водителем. И уж точно не человеком, который знает, что делает. Но все-таки ехал помаленьку, никого не угробил.

Поначалу я собирался ограничиться этой частью истории, сухой констатацией факта: да, я действительно вел автобус в ту ночь, бывают и такие совпадения. Но Кьялар требовательно уставился на меня — дескать, не тяни жилы, давай дальше. Его реакция меня воодушевила — ни недоверия, ни насмешки, одно только нетерпеливое любопытство. Ладно, почему, собственно, нет.

— Перед этим мы остановились на польской границе, я проснулся, вышел покурить и обнаружил, что все спят беспробудным сном — и водитель, и пассажиры. Вернее, тогда я подумал, что они умерли, потому что выглядело все это как-то… нехорошо. И никто не просыпался, как я их ни тряс. И телефон не работал, как нарочно. Пришлось садиться за руль и ехать, оставаться навек на польской границе с полным автобусом мертвецов совершенно не хотелось. Но в итоге все, как ни странно, закончилось хорошо. Какое-то время спустя настоящий водитель проснулся. И пассажиры проснулись. Мне дали коньяку и строго-настрого велели выкинуть все из головы. И наутро мы благополучно приехали в Прагу, а вечером я уже сидел с вами в «Blue Light». Такие дела.

— Дела, — эхом повторил Кьялар. — Интересные, прямо скажем, дела. То-то мне тогда показалось, что вам совершенно необходимо напиться… Спасибо, что рассказали.

Он умолк, зачарованно уставился на мой портсигар, некоторое время колебался, в конце концов спросил: «Можно?» Я кивнул, он взял сигарету и принялся крутить ее в руках, не прикуривая. Очевидно, никотина, поступающего в организм через кожу пальцев, было вполне достаточно.

— Мне всегда казалось, — наконец сказал он, — что у всякого человека есть две параллельные линии жизни. Одна — «обычная», «человеческая», на ней расположены все наши мелкие победы, ошибки, слабости, томления и воспарения духа, тут накапливается опыт, происходят крушения, совершаются подвиги, формируются идеи и мнения, тут и только тут ведется любой разговор. Вторая не имеет никакого отношения к человеческому, это линия жизни совсем другого существа, временно обездвиженного и почти беспомощного, которое по большей части довольствуется ролью наблюдателя. Видит и понимает оно даже в этом прискорбном состоянии много больше, чем положено человеку, а иногда вырывается наружу, творит всякое — грандиозное, с точки зрения человека, сущие пустяки по собственным меркам…

Кьялар осекся и адресовал мне беспомощный взгляд человека, не уверенного, что его понимают.

— Мне кажется, вы сейчас говорите о вещах, которые находятся вовсе за пределами языка, — сказал я. — Тем не менее я скорее понимаю, чем нет.

— Я очень на это рассчитывал, — кивнул он. — Так вот. Обычно между этими двумя линиями, конечно же, нет никакой связи. Или почти никакой. Но несколько раз в жизни на меня накатывало… находило… — а, вот! — обрушивалось удивительное ощущение, как будто эти параллельные линии сейчас пересекутся. Или нет, не пересекутся, но сблизятся, станут своего рода рельсами, по которым я понесусь, как счастливый одушевленный пражский трамвай, и что потом будет, не знаю. Но готов попробовать.

Он замолчал. Я тоже помалкивал — а что тут скажешь?

— Сейчас оно снова обрушилось, — наконец сказал Кьялар. — Или все-таки накатило? Я даже на родном языке не знаю, как правильно выразиться. В общем, мне кажется, что линии начали сближаться. Это драгоценное для меня ощущение. Я довольно долго думал, что оно уже никогда не вернется. И мне это очень не нравилось, но я не знал, что тут можно изменить. Я вам благодарен, хотя понимаю, что вы не старались специально для меня. А возможно, вообще ничего не сделали. Но это неважно.

— Понимаю, — кивнул я. — Кажется, на меня самого это происшествие подействовало сходным образом. Хотя поначалу я очень рассердился.

— «Рассердился»? — озадаченно переспросил Кьялар.

— Ну да.

— Но почему?

— Потому что испугался и ничего толком не понял. А я не люблю бояться и не понимать. Впрочем, позже я обнаружил, что сержусь еще и потому, что все так быстро закончилось. Однако за последние несколько дней мне стало ясно, что ничего не закончилось. А наоборот, только-только начинается.

— Это правда, — согласился Кьялар. — Все только начинается. Я тоже это чувствую. Что-то такое в воздухе… — Он внезапно осекся, смущенно рассмеялся и поспешно сказал: — Впрочем, с апрельским воздухом всегда так. Он насыщен невысказанным обещанием неведомо чего. Обычно уже в конце мая становится понятно, что это был обычный сезонный гормональный сбой в организме. Но до конца мая я, пожалуй, побуду доверчивым дураком. Глупо отказывать себе в таком удовольствии.