Читать книгу "Волонтер девяносто второго года - Александр Дюма"

— Нет.

— Передайте ему мой привет, сударь, и поблагодарите от меня людей, оказавших ему гостеприимство. Вы, наверное, шли сюда долго, и мне хотелось бы предложить вам прохладительное, но мой брат скромен и неприхотлив, и в доме у нас есть только вода.

В это мгновение в коридоре послышались чьи-то шаги и в дверях столовой появилась женщина; за ее спиной вырисовывался силуэт мужчины.

Несмотря на сгущающуюся темноту, я узнал женщину и невольно воскликнул:

— О, госпожа Ролан!

Мадемуазель де Робеспьер с оттенком удивления в голосе, повторила:

— Госпожа Ролан!?

— Да, это я, мадемуазель. Мы с мужем, узнав, что гражданину Робеспьеру, вашему брату, угрожают враги, пришли предложить ему убежище в нашей квартире на улице Генего.

— Я благодарю вас от имени моего брата, сударыня, — с большим достоинством ответила мадемуазель Шарлотта. — Вы так великодушно предлагаете ему пристанище, но он уже обрел его, хотя и не знаю, где именно. Этот господин только что сообщил мне об этом, — прибавила она, указывая на меня.

— Это доказывает, мадемуазель, — вмешался в разговор гражданин Ролан, — что другие граждане оказались более счастливыми, хотя и не такими занятыми, как мы. Ваш брат, без сомнения, у них, а мы зашли к вам. Прощайте, мадемуазель, не смеем вас больше беспокоить. — И, поклонившись, он вышел вместе с женой.

Поскольку мое поручение было исполнено, я вышел с г-ном Роланом и его супругой и, возвращаясь к Дюпле, беседовал с ними.

Госпожа Ролан находилась в Якобинском клубе, когда против якобинцев устроили демонстрацию наемные гвардейцы. Некоторых членов клуба охватил такой страх, что один из них, спасаясь, влез по столбу на женскую трибуну. Госпожа Ролан пристыдила его, заставив слезть тем же путем, каким он взобрался туда.

Они спросили меня о Робеспьере. Я ответил, что мне запретили раскрывать его местонахождение, но он в безопасности, у людей, готовых пожертвовать за него своей жизнью. Госпожа Ролан поручила мне передать Робеспьеру: она не сомневается, что сегодня же вечером в Клубе фейянов во всем будут обвинять его. Уверенные в этом, они с мужем отправятся к г-ну Бюзо просить его защитить своего коллегу. Госпожа Ролан считала, что до тех пор, пока все не утихнет, Робеспьеру следует показываться только друзьям. Мы расстались у Нового моста: чета Ролан пошла по улице Руль, я — по улице Сент-Оноре.

Было уже совсем поздно, когда я вернулся к метру Дюпле. Фелисьен за время моего отсутствия тоже пришел домой; все семейство было за столом, и молодой подмастерье искоса поглядывал на чужака, которого усадили на почетное место, между г-жой Дюпле и мадемуазель Корнелией.

Я сообщил г-ну де Робеспьеру, что поручение его выполнено, и передал слова сестры. Кроме того, я рассказал, что к нему домой заходили г-н Ролан и его жена. Услышав об этом, он перебил меня и повторил:

— Гражданин Ролан! Гражданка Ролан!

Казалось, он так потрясен их визитом, что вот-вот начнет выпытывать у меня, с какой целью те приходили.

Я занял свое место за столом. Молчание гражданина Робеспьера как бы передалось всем; но если я, подобно остальным, и был безмолвен, то вовсе не оставался бездеятельным: беготня по Марсову полю и Парижу пробудила во мне волчий аппетит.

— Сударь, не соизволите ли вы оказать мне еще одну услугу? — после долгого молчания обратился ко мне Робеспьер со своей обычной вежливостью.

— Для меня это будет не только удовольствием и честью, но и долгом, — уверил его я.

— Прекрасно, — сказал он. — На сей раз вам придется пройти всего несколько шагов, а мне не надо будет писать письма. Вы пойдете на улицу Сент-Анн. Слева, если идти вверх по улице в сторону бульвара, находится гостиница «Дю Берри». Там вы спросите молодого человека по фамилии Сен-Жюст. Он проживает на пятом этаже, в номере с окном во двор. Если он у себя, вы приведете его сюда, сказав, что я прошу об этом. Надеюсь, мой дорогой хозяин позволит мне принять его здесь; пока еще этот молодой человек себя ничем не проявил, но скоро станет одним из первых среди нас, если не первым. Если его дома не окажется, тогда сообщите ему свою фамилию и адрес дома, где я обрел таких добрых друзей и благородных защитников, а к фамилии и адресу добавьте: «Срочно, ради дела общественного спасения». Как бы поздно Сен-Жюст ни вернулся, он придет прямо сюда, можете быть уверены.

Я хотел встать из-за стола, но Робеспьер, взяв меня за руку, попросил:

— Заканчивайте ужин. Дело немного подождет, ведь впереди у нас вся ночь.

Тем не менее я поспешил и через пять минут уже шел вверх по улице Сент-Анн.

Гостиница «Дю Берри» находилась между улицами Нёв-де-Пти-Шан и Нёв-Сент-Огюстен. Я спросил у портье о гражданине Сен-Жюсте. Тот посмотрел на доску, где висели ключи постояльцев, и, заметив, что ключей гражданина Сен-Жюста на месте нет, сказал:

— Пятый этаж, номер девятнадцатый, в глубине коридора.

Поднявшись по плохо освещенной лестнице, я отыскал указанный коридор, а в нем № 19. Я постучал. «Войдите!» — послышался в ответ резкий, сильный голос.

Я повернул ключ, вошел в комнату и увидел молодого человека в рубашке с закатанными рукавами; он работал у открытого окна, вычитывая гранки какого-то сочинения в стихах и был настолько поглощен работой, что я смог подойти к нему почти вплотную, а он даже не обернулся.

Странно: хотя на нем была рубашка с закатанными рукавами, а окно было распахнуто из-за сильной жары, он не снял широкого батистового галстука, крепко, словно ошейник, обтягивавшего шею, явно слишком короткую при его высоком росте.

Он правил гранки книги — она называлась (мне удалось прочитать заглавие) «Мои досуги, или Новый орган».

Поглощенность молодого поэта объяснялась тем, что он пытался заменить одну рифму другой. Отыскав нужную рифму, он повернулся ко мне:

— Простите, гражданин, что вам угодно?

— Гражданин Сен-Жюст, меня прислал к вам гражданин Робеспьер, — ответил я.

— Вас?

— Да, он ждет вас и желает немедленно говорить с вами.

— Где же он?

— Если бы вас не было дома, то я должен был оставить вам адрес. Но раз вы здесь, я должен проводить вас к нему.

— Разве он не на улице Сентонж?

— Нет, он совсем близко отсюда, на улице Сент-Оноре.

— У якобинцев?

— О якобинцах говорить не стоит! Якобинского клуба больше не существует: он закрыт!

— Кто посмел сделать это? — спросил он.

— Наемная гвардия. Час тому назад она посмела сделать и еще кое-что.

— Что именно?

— На Марсовом поле расстреляла народ, погибло, должно быть, семьсот или восемьсот человек.