Читать книгу "Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка"

Конечно, Саломия постаралась максимально сократить необходимость своего присутствия в бизнесе, ей даже пришлось во время беременности на две недели улететь в Штаты, и эту вынужденную разлуку с семьей она пережила с трудом. Данил лететь отказался, остался с отцом и старшими Елагиными.

Зато пока Саломия была в отъезде, умерла бабка Никиты — Саломия даже в мыслях не могла назвать ее своей бабушкой. Они больше не виделись, и Даниэля Нина-Урсула тоже не видела. Никита так и не дал своего согласия, а идти против его воли никому и в голову не пришло. Саломия не чувствовала ни жалости, ни сожаления, разве некоторое облегчение, что все произошло в ее отстутствие.

Сестру Данил принял ровно, как неизбежность, даже несколько недоуменно, что мол, такая козявка, а сколько из-за нее шуму. Но по мере взросления девочки его мнение менялось и становилось более благосклонным. В самом деле, любить его меньше никто не стал, вниманием родителей Данька обделен не был, а вот козявка, когда начала превращаться в человека, с каждым днем становилась все более и более забавной.

Надо ли говорить, что Алина была точной копией своего отца и брата, только более адаптированной под «девочкины» черты.

— «Елагин и его клоны»! Скоро на всех экранах страны, — ржал Димыч, а Никита невозмутимо пожимал плечами.

На выходных он старательно восполнял свое будничное отсутствие, возился с дочкой, а однажды, наблюдая, как малышка терпеливо складывает башню из мягких кубиков, которую потом должен был с воинственным воплем разрушить Данил игрушечным медведем, спросил:

— Мия, а когда они совсем маленькие, есть разница между мальчиком и девочкой?

И здесь Саломия допустила стратегическую ошибку.

— Конечно, любимый, еще и какая, — охотно ответила она ему вместо того, чтобы сделать умное лицо и заявить, что в младенческом возрасте решительно не имеет никакого значения, мальчик это или девочка. Никита получил существенный козырь для того, чтобы убедить Саломию. Да что там козырь, это был настоящий джокер. Лишь только Алинке исполнилось три, той же ночью Елагин, пропуская сквозь пальцы волосы жены, сказал как будто задумчиво:

— Жаль, я не видел Даньку в его три года. А какой он был?

Тут бы ей как раз возьми и скажи, что точно такой, как Алинка, только с короткими волосами и в штанишках, а она принялась описывать трехлетнего Даньку, лежа на плече у мужа и разомлев после длительного сеанса любви. Вот и договорилась.

С этой ночи и дня не проходило, чтобы Никита, сокрушенно качая головой, красочно не расписывал Саломии, как ей повезло, что она видела малышами обоих детей, а вот он только Алинку. И ему просто необходимо видеть, как растет маленький мальчик, и Никита вот прямо чувствует своим самым чувствительным местом, что следующим у них должен родиться мальчик. Подговорить родителей и вручить им внуков на недельку было парой пустяков, а белые пляжи и синее небо Мальдив легко довершили задуманное.

Саломия подняла голову и увидела идущего от их бунгало Никиту. Впереди шел Данил, жестикулируя и что-то втолковывая отцу, тот внимательно слушал, склонив голову набок, а в руках у него были переносные люльки с двумя двухмесячными младенцами. Елажкиными, как с легкой руки старшей сестры их теперь называли все друзья и знакомые.

— Посмотрите, вот же они, видите? Двое, и сердцебиения два, — радостно кивала врач-узист, разве что пальцем в монитор не тыкала.

— Пацаны, — шокированно уставившись на экран, выдохнул Никита. А Саломия только ошеломленно моргала, пытаясь переварить услышанное.

— Выходит, все-таки четверо? — еще не полностью выйдя из состояния шока, спросил Никита Саломию, и когда она кивнула, закусив губу, поднял ее на руки и понес к машине. Там, уже сидя за рулем, он сообщил Саломии с довольной ухмылкой: — Что ж, любимая, а это неплохой вариант отстреляться сразу за два раза. Пожалуй, это надо обмыть.

И набрал Димыча.

— Папа! — крикнула Алинка, радостно вскакивая с коленей Саломии. Никита подошел и водрузил обе люльки на соседний шезлонг.

— Как дела, любимая? — он поцеловал Саломию и провел костяшками пальцев по ее лицу, а она подумала, что уже отучилась вздрагивать, представляя, как неприятно ему касаться рубцов. Потому что никаких рубцов не было и в помине, остались лишь незначительные покраснения кожи, но на них уже никто не обращал внимание.

Маленькие Елажкины, Саня и Ваня, при виде матери оживились и принялись молотить кулачками о борта люлек.

— Пап, а плавать? — спросила Алина, обхватывая отца за ногу.

— Сейчас, мама покормит Елажкиных, и пойдем, — Никита поднял дочку на руки, Данил потянул отца за локоть.

— Давай я с ней поплаваю, пап, а ты лучше маме поможешь с Елажкиными.

Саломия любовалась старшим сыном. В свои одиннадцать Данил совсем не походил на того несмелого и неуверенного в себе мальчика, которого она привезла в родной город четыре года назад. Конечно, он все еще был худощав, но плечи от постоянных тренировок стали гораздо шире, а от болезненной щуплости не осталось и следа. Саломия удивленно моргнула, в серо-голубых глазах Даньки отражалось небо, и теперь они казались такими же синими, как у Никиты.

Когда Алинку спросили, почему Елажкины, она, недоумевая, как такие очевидные вещи нужно еще и втолковывать, пояснила:

— Мы Елагины, потому что мы большие, а они маленькие. У котиков котята, у ежиков ежата, а у нас Елажкины.

Так и прижилось. Алинка радостно уцепилась за руку брата, и тот повел ее к воде, за ними тут же двинулся один из бессменных бодигардов.

— Ну, кто тут самый голодный? — обвел взглядом свой мелкий выводок Никита. Решил, что Ваня, но Санька тут же обиженно завопил, стоило отцу достать брата из люльки.

— Давай обоих, — вздохнула Саломия, — только помоги мне.

Никита подал ей Ваньку, достал из люльки отчаянно протестующего против такой вопиющей несправедливости Александра и привычно уселся за спиной у Саломии, подсовывая сына под руку.

— Зато теперь можно осуществить отчетный поход в Макдональдс на несколько лет раньше, — сказал Никита, наблюдая за обедающими сыновьями, Саня перестал есть и посмотрел на отца. Тот аккуратно вернул головку малыша на место. — Жуй давай, покемон! Нечего по сторонам глазеть.

И поцеловал Саломию. Она помотрела на плещущихся в прозрачной воде старших детей, на белоснежный песок, полосой отделяющий ее от бирюзовой глади воды, на синеющее, как глаза мужа, небо и, улыбнувшись, ответила на поцелуй.

Эпилог. Часть 2

«Когда-то же он устанет? Когда-то же ему это надоест?»

Никита изо всех сил старался себя не выдать. Он знал, что главное — не улыбаться и не открывать глаза даже на секунду, откроешь — пиши пропало, больше сон не светит до самой ночи. А пока можно выгадать от нескольких минут до получаса. Со стороны Саломии также не доносилось ни звука, его жена точно как Никита усиленно делала вид, что спала, вводя в заблуждение близнецов и надеясь урвать еще хоть капельку сна. Все зависит, насколько хватит сил у самого младшего их сына — Ивана Елагина.