Читать книгу "Лес великого страха - Мария Гинзбург"

– Варум… – тихо произнесла Светлана.

Мимо прогрохотал последний, пятый фургон каравана.

Целительница упала на тело Арги и зарыдала в голос.

Карина здоровой рукой переломила стрелу, торчавшую из собственного плеча. Но пошевелить раненной рукой ведьма все равно не могла, а отстегнуться от метлы одной рукой было невозможно. Светлана заметила Карину, увидела свежий потек крови на плече и прошептала обезболивающее заклинание. В двух шагах от них огромный тролль замахнулся топором на хозяина таверны. «Значит, все-таки Синие Капюшоны», подумала ведьма. Безоружный Магнус стоял на коленях, и закрыться от сверкающего лезвия ему было нечем. Да и гоблин не успел бы. Между Магнусом и троллем появилась Морана и пнула врага между ног. Тот согнулся, зарычал от боли и выронил топор. Его тут же подхватил Магнус и рубанул тролля чуть ниже колена. Тролль рухнул на хозяина таверны, заливая его своей кровью. Напарник тролля, с которым тот бился спина к спине, развернулся. В руках у него был серп такого жуткого вида, что даже не верилось, что им когда-то жали рожь. Карина поняла, что истаять, исчезнуть с места схватки Морана не успеет. Ведьма первый раз в жизни подумала, что суккубы – беззащитны. У них нет клыков, как у вампиров, они не обладают физической мощью, как гоблины и гномы. Да и магические способности суккубов лежат отнюдь не в области боевой магии. Правда, суккубы обычно в защите и не нуждаются.

С неба раздался яростный клекот. В воздухе мелькнули серые крылья. Горгулья ударила тролля клювом в шею, и его голова отлетела в сторону. Но рука уже мертвого противника, продолжая последнее движение, перерубила тело горгульи пополам.

Со стороны ворот донеслись дикие крики. Карина с трудом повернула голову.

Во двор таверны ворвалось пламя. Звезды в небе исчезли за силуэтом летающего ящера.

Светлана обняла Карину. Ведьма ощутила, как под безмолвием скованного заклинанием тела толкнулся наконечник стрелы.

– Мы не доставили груз по назначению, – прошептала Карина.

– Но и врагу он тоже не достался, – ответила Света.

Ведьмы поцеловались.

Кто-то захлопнул Дверь в Подземный мир. Резко, нимало не заботясь о том, с какой стороны Двери окажутся Квалмэхтар и Танцор Смерти. По тому, как изменились ощущения, некромант понял, что его выбросило в мир живых. Значит, Дверь закрыли мощным ударом Чи. Если бы путь в Подземный мир закрыла Морана, оба соперника остались бы там. В какой-то момент схватки Квалмэхтару показалось, что именно так и будет. В экене, с которым бился некромант, было что-то неуловимо странное. Опасное. Как будто перед Квалмэхтару был не жалкий Танцор Смерти, а равный некроманту по возможностям Музыкант Смерти.

Но Музыкантов Смерти за всю историю мира было только двое, Лайтонд и Вахтанг. И оба они погибли. Первый – забрав с собой почти всю Армию Мандры, второй – расколов горы Экны Порисским ущельем.

Маг открыл глаза. Квалмэхтар не чувствовал тела, а, возможно, там было нечего чувствовать. Но того, что еще оставалось от его физической оболочки, хватило, чтобы удержать дух мага. Квалмэхтар не знал, надолго ли. Но это его уже не заботило. Он увидел пламя, врывающееся в ворота таверны. Узнал гросайдеч в огромном силуэте, тень от которого накрыла двор. Ему приходилось встречать в Зойберкунстшуле и химмельриттеров, и воздушных ящериц. Гросайдеч наклонил голову, разевая пасть. Зверь, как и Квалмэхтар, находился под властью бешенства боя. Таверна уже сгорела бы и так – ближайшие к воротам фургоны пылали, как смоченные в смоле факелы, а огонь гросайдечей остановить было нельзя.

Квалмэхтар увидел огромный топор, прислоненный к низкому широкому камню с плоской верхушкой. Камень был весь в темных потеках, очевидно, его использовали как разделочный стол. Взять оружие некроманту было нечем.

Но и остановить Квалмэхтара могла только смерть, а она была на его стороне. Гибель в Огне для мага, пользующегося той же стихией, можно было считать подарком по сравнению с любым другим видом смерти. Но и это мало волновало некроманта. А вот то, что Цин так же годилась для создания кинетического импульса, как и Чи, было весьма будоражащим фактором.

Приятно будоражащим.

Топор вздернуло в воздух, словно былинку. Оружие просвистело в воздухе, направляясь на встречу с бронированной шеей ящера. Эльф знал, где расположены огненные железы ящера, и хотел разбить их, лишить Шэда возможности сделать выдох. Никогда еще Квалмэхтар не испытывал такого наслаждения. Возможно, именно это и подвело мага. Или же причина была в том, что мишень хотя и была большой, но все же не была неподвижной.

Некромант промахнулся. Вместо шеи топор угодил в плечо гросайдечи. Ящер взревел.

Сложно перерубить кости дракону; но гномовский боевой топор – это как раз то оружие, которым это можно сделать.

Гросайдеч выдохнул последний раз и осел в собственное пламя. Словно птица феникс, которая, по рассказам, водится в Сюркистане. Но в отличие от феникса, гросайдечи предстояло не возродиться в огне, а погибнуть в нем.

А Квалмэхтар в чертоги Ящера совсем не торопился. Губы некроманта чуть дрогнули в коротком, звучном слове. Маг успел призвать тот единственный щит, перед которым останавливается даже Огонь – потому что Огонь, как и силы других стихий, относится к силам Жизни.

Но щит из Цин не ограждал своего обладателя от действия материальных объектов. Гросайдеч раздавил пылающий фургон, и оттуда на Квалмэхтара вывалился огромный, окованный железом сундук.

Некромант на краткий миг снова ощутил свое тело – теперь это был клубок, скрученный из нитей боли – и перестал чувствовать что бы то ни было.

Пламя нежно лизнуло повозки и тела, мертвые и еще живые. Мертвым было уже все равно, а вот живым было не выдержать таких ласк. Крики сгорающих заживо троллей взмыли к небесам, серым и пустым.

Но всего каравана, фургонов, их возничих и лошадей, огню хватило только, чтобы раздразнить аппетит. Тряпье тентов и дерево днищ пламя сожрало мигом. Отшатнулось от золотых слитков из рассыпавшихся в пепел сундуков, побрезговало мечами и кольчугами, скрывавшихся за мягкими боками холщовых мешков. Огню надо было набраться сил, чтобы насладиться столь великолепной, но твердой закуской. Пламя коснулось своим дыханием тел ведьм, таких аппетитных и мягких, попробовало на зуб колья забора – сухость и горечь, но чтобы оттенить вкус, сойдет. Вгрызлось в каменные ступеньки таверны и недовольно отступило – на время, не навсегда. Сначала можно было заняться телом своего создателя, в котором под жесткой броней пряталось нежное, мягкое черное мясо. Стальные ребра фургона, разорванного гросайдечью, впились в его тело подобно шампурам, и это только добавляло пикантности блюду.

Но попробовать его огню было не суждено.

На двор таверны обрушилась стужа, лютая, беспощадная стужа лихолесских зим. О, она могла не только разорвать птицу на лету. Стужа остановила веселую пляску пламени и прикончила огонь быстрее, чем Карина успела вздохнуть. Последний раз взметнулись и опали языки умирающего пламени. Под бледным от рассвета небом остались только тела, зола и пепел.