Читать книгу "Перст судьбы - Елизавета Дворецкая"

— Глызичи, — кивнул на него Боживой. — Ну, пристаем, делать нечего.

— Не на воде же Купалу встречать, — согласилась дружина.

— А можно и на воде обождать, пока девки купаться пойдут! — засмеялся кто-то.

— Все бы тебе, Вертёшка, по девкам! — с досадой отозвался Боживой. Он никак не мог пережить, что молодой князь упустил случай справить свадьбу в самый подходящий для этого день года, и винил себя, что не поспел, хотя его вины в этом не было.

— А как же, отец! Сегодня день такой! — воскликнул Вертёшка, молодой бойкий парень, и запел:

А кто выйдет на Купалу,

Ладу-ладу, на Купалу,

Тот будет бел береза!

Ладу-ладу, бел береза!

Все гребцы в лодье охотно подхватили:

А кто не выйдет на Купалу,

Ладу-ладу, на Купалу,

Тот будет пень-колода!

Ладу-ладу, пень-колода!

Так, под песни, и причалили. Велемила встала, ожидая, что ее кто-нибудь поднимет на руки и перенесет на сухое. Снять паволоку она могла только в доме, поэтому пока понятия не имела, где они оказались. Ее так и подмывало бросить проклятое покрывало и пойти к народу, поплясать в купальских кругах — что, если Вольга-свет не слишком резво поворачивается, ей теперь пень-колодой оставаться? Да и глупо пренебречь защитой светлых богов в самый важный год своей жизни — первый год вхождения в чужой род и ожидания первого ребенка. А Вольга пусть с кем хочет ладой ходит,[50]сам себе злобная жмара!

Ее действительно подняли — судя по голосу, это был Гагарыш, крепкий молодой мужик с громким голосом, из родни Ждислава. Понесли через мелководье, пока остальные подводили к берегу лодьи и выгружались сами. А потом опустили, да прямо в воду.

— Вот лихо-то! — брякнул Гагарыш, и не успела Велемила возмущенно завопить — до сухого места донести не мог?! — как мужик дико заорал у нее над ухом: — Братцы, гляди!

Вмиг поднялся гомон, причем скорее тревожный, чем радостный — не голых девок в венках дружина приметила. Велемила живо скинула паволоку и увидела сразу все: реку, высокий берег, на который поднималась тропинка над отмелью, а также десяток вооруженных топорами мужиков, бегом спускавшихся по тропе. Вид у них был самый недружелюбный, и последние сомнения рассеялись, когда в одном из них она узнала князя Дедобора.

— Не дури, Боживой! — крикнул он старшему свату, который сделал знак своим людям и сам схватился за оружие. — У меня две сотни с собой, тебе против меня не выстоять. Была девка ваша, стала наша! Отдашь миром — тебя и дружину помилую. Не отдашь — всех перебью.

— Хрен тебе, а не девку! — рявкнул Ждислав. — А ну, ребята, бей гадов!

Плесковичи не дрогнули, несмотря на неожиданность нападения, и бегом, через воду и песчаную отмель, устремились на врага. А изборцы горохом сыпались с обрыва вниз по тропе, и было их действительно очень много. Должно быть, их дозорные следили за рекой и заранее заметили приближение свадебного посольства, а снизу не было видно дружины, подошедшей сверху, от села. Прямо на песке, у тропы, даже на крутых неудобных склонах среди кустов завязалась схватка. Плесковичи и изборцы, помня застарелую вражду, рубились топорами, кололи друг друга копьями и сулицами. С обрыва слетело несколько стрел, но потом выстрелы прекратились — слишком велик был риск задеть своих.

Но Велемила не стала дожидалась, кто возьмет верх. Она была не из тех женщин, что перекладывают решение своей судьбы на мужчин. Живо сообразив, что происходит, она бросила паволоку прямо в воду и молнией метнулась в кусты, росшие возле самой воды. Она приметила неподалеку, чуть позади, огромный, густо заросший овраг и устремилась туда — там можно и подняться с узкой полоски между обрывом и водой, и затеряться в зарослях. Не зная, кому достанется победа, она не собиралась ждать. В руки князя Дедени она не намеревалась попадать ни в коем случае. Только этой шишиги не хватало!

Подобрав подол чуть ли не до колен, чтобы не путался в ногах, она шустро пробиралась между кустами, иногда соскальзывала в воду, так что ее новые красивые черевьи уже совсем промокли, но ей было не до того. Идти то по песку, то по воде, то по веткам близко растущих у воды ив, по кустам, прогибавшимся и ломавшимся под ногами, то через заросли высоких водяных трав, было так неудобно и тяжело, что она скоро запыхалась. В памяти сами собой всплывали обрывки старинных причитаний, которыми провожали уходящую к Ящеру жертву: травы водяные ноги оплели, пески зыбучие на грудь налегли… Только бы добраться до оврага, пока ее бегства никто не заметил! Ее беленую рубаху было хорошо видно среди зелени в почти прозрачных сумерках, и Велемила каждый миг ожидала погони.

— Эй! — крикнул кто-то совсем рядом, но она не оглядывалась.

Позади раздавались голоса, треск веток, шорох травы, ругань и вопли; потом послышался знакомый звук — так клинок ударяется о щит, хруст, треск, звон, потом вопль… и шум падения тела в воду. Ее снова кто-то звал, окликал по имени, но она и не думала оборачиваться.

Вот уже овраг — маленькая заводь, потом кусты, ручей… Только бы не поскользнуться на мокрых камнях…

— Да давай же руку, хюльдра бестолковая! — крикнул кто-то сверху.

Велемила не поняла сразу, но в голове что-то звякнуло — ее позвали на северном языке! Подняв голову, она увидела перед собой Стеню с протянутой рукой. Не успев ничего сообразить, она безотчетно подала руку, не исключая, что это ей мерещится — он никак не мог здесь оказаться! Но это был не призрак, не блазень какой-нибудь. Стеня крепко ухватил ее за руку и втащил наверх, в кусты. Ветки сомкнулись за ними, отрезая от реки.

— Ты откуда взялся? — вскрикнула Велемила.

— Тише ты! Услышат! Бежим!

Стейн потянул ее за собой через заросли над оврагом. Велемила с трудом поспевала за ним, мокрый подол бил по ногам, в черевьях хлюпала вода, к тому же она уже устала. Однажды Стейн вдруг резко остановился, схватил девушку в охапку, заставил сесть за куст и даже пригнул ее голову, прикрыл краем своего буро-зеленого плаща. Где-то за деревьями перекликались мужские голоса, и Велемила затаила дыхание. Она ничего не понимала, но Стеня был рядом, держал ее за плечи, и она верила, что как-нибудь обойдется. Гораздо больше, чем страх и тревога, ее мучило любопытство. Как он сюда попал и что вообще происходит?

Голоса стихли, и они снова пустились бежать. В лесу темнело, уже с трудом удавалось разглядеть дорогу, и все чаще они натыкались на стволы и коряги, а ветки били их по головам.

— Стой! — наконец взмолилась Велемила. — Не могу больше!

Стейн остановился, тяжело дыша, и огляделся. Вокруг не было ничего, кроме леса, стояла тишина, но ему все казалось, что они не достаточно далеко отошли.

— Ладно. Отдохнем. — Он кивнул на поваленную ель в пышных хвостах папороть-травы, скинул плащ, завернул в него Велемилу и усадил. — Ну, что? — Он заглянул ей в лицо и снял с головы несколько прицепившихся листочков. — Жива?