Читать книгу "Он придет - Джонатан Келлерман"

– Да, это я так говорю. Слушай, если ты и вправду так нервничаешь, то могу провести с тобой небольшой сеанс гипноза. Чтобы помочь тебе расслабиться. Это как раз плюнуть.

– Ты думаешь, гипноз поможет?

– Конечно. С твоими воображением и креативностью ты будешь просто шикарным объектом.

– Я слышала твои рассказы, как ты иногда проделывал это со своими пациентами, но никогда не думала просить тебя проделать то же самое со мной.

– Обычно, дорогая, у нас находятся другие способы проводить время вместе.

– Гипноз, – проговорила Робин. – Теперь у меня появился еще один повод для беспокойства.

– Не волнуйся. Это безвредно.

– Совершенно?

– Да. Именно что совершенно, в твоем случае. Единственно, когда можно столкнуться с проблемами, это когда у объекта серьезные эмоциональные конфликты или глубоко угнездившиеся проблемы. В этом случае гипноз может выкопать на поверхность так называемую «первичную боль»[113] – потребности и чувства, подавленные или отринутые сознанием. В этом случае возможна стрессовая реакция, а частенько и страх. Но даже это может быть полезно. Хорошо подготовленный психотерапевт и беспокойство использует конструктивно – чтобы помочь пациенту его преодолеть.

– А со мной такое не может случиться?

– Определенно нет. Я это гарантирую. Ты самый нормальный человек, какого я пока встречал.

– Ха! Ты слишком долго засиделся на своем «заслуженном отдыхе».

– Призываю тебя назвать хотя бы один симптом психопатологии.

– А как насчет чрезмерной сексуальной озабоченности при звуке твоего голоса – непреодолимого желания прикоснуться к тебе, схватить тебя и кое-куда вставить?

– Хм… Похоже, действительно тяжелый случай.

– Тогда поскорей возвращайтесь и предпримите что-нибудь по этому поводу, доктор.

– Вернусь уже завтра. И сразу же приступлю к лечению.

– В какое время?

– Самолет прилетает в десять – значит, ровно через полчаса после указанного времени.

– Черт, а я и забыла – завтра утром мне нужно съездить в Санта-Барбару… Тетя заболела, она в реанимации в Коттедж-центре. Это семейные дела, обязательно надо быть. Если приедешь пораньше, успеем вместе позавтракать перед моим отъездом.

– Я лечу самым ранним рейсом, курочка.

– Пожалуй, я могу все это отложить и подъехать позже.

– Двигай к тете. Вместе можно и пообедать.

– Это может быть довольно поздний обед.

– Поезжай прямо ко мне, и закажем оттуда.

– Хорошо. Постараюсь управиться к восьми.

– Отлично. Скорого выздоровления твоей тете. Я люблю тебя.

– Тоже тебя люблю. Береги себя.

Глава 26

На следующее утро что-то упорно не давало мне покоя. Это тревожное чувство не оставляло меня и по дороге в аэропорт, и на трапе самолета. Мне никак не удавалось справиться с тем, что притаилось где-то в самом нижнем ящике моего сознания, что постоянно напоминало о себе на фоне подачи синтетической еды, деланых улыбок стюардесс и дурных шуток второго пилота. Чем сильней я старался вывести это на передний край сознания, тем глубже оно проваливалось. Я чувствовал раздражение ребенка, впервые столкнувшегося с китайской ловушкой для пальцев – с виду это вроде нехитрая плетеная трубочка из бумаги, но как вставишь в нее пальцы, то, сколько ни тяни, уже не вытащишь, только сильней затягивается. Так что решил не напрягать мозги, а спокойно откинуться в кресле и ждать, пока разгадка придет ко мне сама собой.

Озарение пришло лишь перед самой посадкой. То, что подспудно копошилось в голове, оказалось нашим вчерашним разговором с Робин. Она спрашивала, не опасен ли гипноз, и я прогнал ей речь о его полной безопасности, если только не будут замешаны латентные конфликты. «Гипноз может выкопать на поверхность так называемую “первичную боль” – потребности и чувства, подавленные или отринутые сознанием» – вот были мои точные слова. Извлеки из глубин подсознания эту «первичную боль», и первой реакцией, скорее всего, окажется страх… Я непроизвольно сжался, когда шасси коснулись полосы. Оказавшись наконец на свободе, я рысью пробежал через зал прилета на улицу, забрал «Севиль» с долгосрочной стоянки, заплатил основательный выкуп, чтобы его выпустили за шлагбаум, и направился к востоку, к бульвару Сенчури. Калифорнийский комитет по транспорту в своей безграничной мудрости затеял ремонт посреди дороги по обе стороны от аэропорта в разгар утреннего «часа пик», и, угодив в пробку, я пекся в салоне «Кадиллака» добрую милю до развязки с автострадой Сан-Диего. Немного проехал по ней в северном направлении и ушел на Санта-Моника-уэст, с которой свернул сразу перед Пасифик-Коуст-хайвей. Поездка вдоль побережья и несколько поворотов привели меня к Палисадам и тому месту, где расстались с жизнью Мортон Хэндлер и Илена Гутиэрес.

* * *

Дверь в квартиру Бониты Куинн была открыта. Услышав за ней ругань, я вошел. В гостиной стоял какой-то тип, пиная диван в цветочек и что-то бормоча сквозь зубы. Лет за сорок, курчавый, обрюзгший, с желтоватой кожей, обескураженным взглядом и похожей на стальную посудную мочалку козлиной бородкой, отделявшей его первый подбородок от второго; в черных слаксах и светло-голубой нейлоновой рубашке, которая облегала каждую складку и выпуклость его студенистого торса. В одной руке он держал сигарету, стряхивая пепел на ковер, другой яростно скреб за мясистым ухом. Еще раз пнул диван, поднял взгляд, заметил меня и обвел дымящейся рукой крошечную комнатку.

– Ладно, можете приступать.

– Приступать к чему?

– Выносить все это барахло на хрен отсюда – вы что, не грузчик?.. – Он опять посмотрел на меня, на сей раз вприщур. – Не, на грузчика вы вроде не похожи. Прошу прощения. – Он расправил плечи. – Чем могу?

– Я ищу Бониту Куинн и ее дочь.

– Надо же – и я тоже.

– Она пропала?

– Три, блин, дня уже! С хрен знает каким количеством чеков за аренду. У меня жильцы жалуются – никто не отвечает на звонки, мастера не дозваться… Я позвонил ей – не отвечает. Так что сам пришел сюда и обнаружил, что ее нет уже три дня – оставила здесь весь этот хлам и удрала. Чуяло мое сердце! Делаешь кому-нибудь добро, и тебя же и напарят. Каждый раз такая история.

Мужчина затянулся сигаретой, закашлялся и опять присосался к ней. Белки у него были нездорово желтоватые, под настороженными глазами мешками свисала серая дряблая плоть. Он походил на человека, оправляющегося от коронарного тромбоза или готовый в любую секунду его получить.

– Вы откуда, из коллекторского агентства?

– Я один из лечащих врачей ее дочери.