Читать книгу "Наемник - Антон Демченко"

На всякий случай я перевёл бессознательное состояние Гдовицкого в крепкий оздоровительный сон, и лишь после этого занялся собственной раной. Правда, для этого мне пришлось сначала прыгнуть "окном", вместе со своим недавним противником, к шлюпу, оставленному в нескольких сотнях метрах от лагеря моего визави, на поле у кромки леса. Загрузив Владимира Александровича в салон, я отыскал аптечку и… порадовался, что Гдовицкой перетянул меня своей плетью в районе поясницы, а не выше. Садани он по лопаткам, и чёрта с два я смог бы наложить нормальную повязку, пришлось бы извращаться с телекинезом, зажимая им кровавую борозду, и всю дорогу отвлекаться на его контроль. Разумеется, даже с таким "везением", зашить довольно широко разошедшуюся рану, мне не удалось, но хотя бы смог закрыть её тампонами и перевязать. И то хлеб.

Кое-как справившись с работой медбрата, шипя от боли, я поднял "Борея" в воздух и, сориентировавшись на местности, погнал шлюп на базу, где меня, уже наверняка заждались ученицы и ватажник со своей неугомонной сестрицей. Во время полёта я старался держаться малой высоты, чтоб не светиться на военных радарах, и стороной обходить владения вотчинников, чтоб не тревожить их системы ПВО, в отличие от радаров, вполне способных пеленговать низколетящие цели, правда, лишь на очень небольшом удалении. Именно поэтому, до базы я добирался не три часа, как могло бы быть, а целых пять. Так что, Борея я загнал в ангар, когда до полудня оставалось чуть больше полутора часов.

И это были жуткие пять часов, пережить которые, не потеряв сознания, мне помогла, пожалуй, только усиливающаяся боль, отзывавшаяся ударами раскалённого шомпола по пояснице, с каждым неловким движением. На полпути даже возникла мысль посадить где-нибудь в глухом уголке "Борей", да попробовать перенести нас с Гдовицким через "окно", но сначала расстояние было слишком велико, а потом я просто побоялся, что у меня не хватит концентрации на это действо.

Как бы то ни было, но до базы я дотянул и даже без проблем посадил машину, хотя из кабины выбирался, уже откровенно пошатываясь от усталости. К счастью, ещё в воздухе я связался с заступившей на дежурство Марией, так что стоило открыть люк, как меня в восемь рук буквально вытащили из шлюпа.

— Гостя нашего не забудьте. — Я растянул губы в улыбке, слабо отбиваясь от попыток меня ощупать и осмотреть. В ответ же, услышал только раздражённое фырканье… а уж какой раздрай был в эмофоне учениц, ух!

— Какого гостя? — Тут же спросила Оля. Но ответить я не успел. Вместо меня это сделали близняшки.

— Ой, это же Владимир Александрович! — Изумилась Мила. — А он… без сознания?

— Спит. Девочки, прошу, разместите его в одном из жилых модулей. И… пусть Елизавета его осмотрит. По-моему, у господина Гдовицкого сотрясение мозга. — Откликнулся я и, неловко повернувшись, потерял равновесие, земля словно качнулась под ногами, и я впечатался спиной в обшивку шлюпа. Бо-ольно…

— Стоп, его я потом осмотрю. А сначала с тобой разберёмся. — Заметив мою гримасу, постановила Елизавета, окидывая меня подозрительным взглядом.

— Да, со мной почти всё в порядке. В медпункте осмотришь. — Я кое-как отлепился от железного бока машины, как раз в тот момент, когда Посадская схватила меня за плечо.

— Не вырывайся, придурок, или оглушу к чертям! — Взвизгнула Елизавета, уже умудрившаяся приложить меня диагностической техникой, и тут же начала разводить панику. — Девочки, осторожнее, у него вся спина, сплошное кровавое месиво! Как ещё позвоночник цел остался! Держите его! Инга, тащи носилки!

— Да ерунда… — Я попытался отмахнуться, но взбеленившаяся Посадская только зарычала, а в следующую секунду я ощутил как с её руки, схватившей меня за плечо, срывается какая-то эфирная техника. Моё тело моментально обмякло, мягко завалилось на бок, и почти тут же в глазах померк свет. Усыпила…

Открыв глаза, я моргнул, но темнота вокруг не рассеялась. Ночь. Потянувшись, я дёрнулся, вспомнив о ране, но… боли почти не было. Разве что её тень, почти не ощущаемая, далекая, как воспоминание.

— Кирилл? — Рядом полыхнул костёр беспокойства.

— Оля… Давно я здесь? — Попытался проговорить я, и сам удивился, каким хриплым оказался мой голос.

— Третьи сутки. — Откликнулась невеста, а в следующий миг, моих губ коснулась трубка "поилки". — Пей.

— Спасибо. — Я сделал несколько глотков холодной воды с явным добавлением лимона, и жажда отступила, хоть и не до конца. Но хотя бы "великая сушь" прошла, и то хорошо. Почувствовав касание нежных губ Ольги, я успел улыбнуться, а в следующую секунду, моё лицо обожгла хлёсткая пощёчина, и эмоции невесты взбурлили диким коктейлем из злости, волнения и… облегчения.

— Дурак! Дурак! Дурак! — Кажется, от того, чтобы вытрясти из меня душу, Ольгу удерживала только боязнь потревожить рану. Впрочем, этот страх не помешал ей сопровождать каждое слово мощной оплеухой. К концу экзекуции, мои щёки горели похлеще, чем спина во время полёта на базу, а сама невеста, уткнувшись лицом в мою грудь, заливалась слезами. Осторожно обняв содрогающуюся в плаче девушку, я погладил её по плечу и, прижав к себе, принялся шептать всякие нежности. Должно помочь… наверное.

Утром мы проснулись одновременно и, пусть койка в медпункте не отличалась большими размерами, теснота не помешала нам хорошо выспаться, наоборот, было очень уютно проснуться в объятиях невесты.

Правда, она с чего-то решила, что мне могло быть неудобно или больно, но… да к чёрту! Если для того, чтобы каждое утро вот так просыпаться, нужно устроить "самострел", я его себе организую.

— Проще сменить нашу кровать в спальне, на такую койку. — Услышав меня, рассмеялась Ольга.

— Я уже говорил, что ты умница? — Улыбнулся я.

— Неоднократно, но я не против слышать это почаще. — Мурлыкнула она и я покрепче прижал Олю к себе.

Жаль, что долго эта лафа не продлилась. В медбокс просочилась Елизавета, заставив мою невесту с писком умчаться прочь, и устроила мне основательный осмотр, по завершении которого заверила, что рана почти зажила и вечером уже можно будет снять швы, "а сейчас, симулянтам пора вставать и нестись на завтрак". Эх, даже поболеть со вкусом не дала… отрядный медик. А я ведь только-только настроился.

В столовой собрался весь наш отряд, так и фонящий любопытством. Хорошо ещё, что не накинулись с расспросами, как только мы с Владимиром Александровичем сели за стол, а дали сначала утолить голод.

— И что же с вами случилось, Кирилл? Владимир Александрович отказался поведать подробности вашей встречи, так может, ты нас просветишь? — Спросила Ольга. Я бросил короткий взгляд в сторону меланхолично дожёвывающего свой десерт Гдовицкого, и ухмыльнулся.

— Скажем так, это были агрессивные переговоры с претендентом на должность начальника охранного отделения отряда "Гремлины". — Ответил я. Внимание присутствующих тут же переключилось на "претендента", а Мила с Линой побледнели. Владимир Александрович молча кивнул, подтверждая мои слова.