Читать книгу "Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд"

Ланге и Пуриньш лелеяли надежду захватить Тоню и сделать из нее предательницу или с ее помощью то же самое, что и с Валей. В их понимании там, где речь шла о человеческой жизни, можно было приставить острый нож к горлу и сказать: «Иди с нами или прочь из жизни». И победа была бы обеспечена. Тем более над слабыми женщинами. Однако получился промах.

В начале декабря Мария делала пачку свадебных фотографий, которые попросили повторить. Валя в комнате что-то писала. Вдруг Мария влетела в комнату.

— Валя, смотри, смотри! — воскликнула она и бросила мокрый еще снимок на бумаги Вали, отчего та быстро выдернула свои листки. — Смотри, это же наш дружок стоит в последнем ряду крайним справа.

Там действительно стоял Граф собственной персоной. Валя стала с интересом рассматривать снимок, спросив, кто женился и что за форма на некоторых молодых людях. Мария сказала, что насколько она знает, то жениха звать Лешей, невесту — не знает как, а парни в форме служат в какой-то там роте, да-да, в украинской, где и служил до бегства и наш… Она не успела досказать, как Валя перебила ее:

— А это кто? — и указала на узкоплечего, худощавого молодого мужчину в очках с тонкой оправой, с черной шапкой волос и с огромными ушами. Он стоял во втором ряду и, поджав тонкие губы, спокойно взирал в объектив.

Мария глянула туда же, развела руками и сказала:

— Я не знаю кто это.

— Зато я знаю, — прошептала Валя — С ним училась в университете, он учился на архитектора. Из очень богатой семьи. Его фамилия Эрис, он турок. Их семье принадлежало кафе на улице Кришьяна Барона, а живут они… точно на углу той же улицы и Парковой, в большом угловом доме, не исключено, что это их собственный дом. Но ведь он работает в «латышском отделе политической полиции». Как он влез на эту свадьбу? Ой, мамочки, это же страшное дело. Позови, позови Эмилию.

Объяснившись по телефону условной фразой с Эмилией, Мария пошла досушивать снимок.

Пришла Эмилия. Валя ей все объяснила. Добавила, что не раз сидела в турецком кафе Эриса, а потом сокурсники показывали, где живет его семейство.

— Эмилия, — сказала Валя, — надо не просто предупредить всех этих людей на снимке, это, пожалуй, рано еще делать, кроме паники ничего не будет. Надо выяснить, кто его привел туда, как он проник и чем он занимается. Стало быть, он бродил вокруг тех, кто бежал в партизаны в октябре, да? Ой-ой, что делать? Но сообщить надо, что такой тип лезет, вынюхивает… Посылать мне в отряд этот снимок без толку. Время уйдет. Надо найти здесь людей. Кого?

— Я тебя познакомлю с Густавом. У них своя группа. Это сильный парень, он мастером по станкам на текстильной фабрике работает. Комсомолец тридцатых. Дадим ему этот снимок. Я ему все объясню. Пусть поработают, выследят этого турка. Поручу Густаву, а потом, если захочешь, то познакомлю с ним. Идет?

— Да.

В тот же вечер Эмилия увиделась с Густавом. Она пришла к нему домой в тот момент, когда он играл в карты с Семеном Смушкиным, сыном богатого еврейского торговца, который вопреки происхождению еще в конце тридцатых вместе с Густавом принимал участие во всякого рода стычках с полицией. Недавно, выправив себе надежные документы на русского, перестал скрываться по подвалам, чердакам и легализовался. С юмором рассказывал он, как однажды в числе других беглецов из гетто прятался на каком-то складе вермахта под охраной немецких солдат, и когда их хотели арестовать латышские полицейские, то немцы защитили беглых, не пустив полицейских на склад.

Эмилия, увидев чужого человека, не знала как ей поступить. Густав рассеял ее сомнения, сказав, что Семен свой парень, что можно говорить, вдруг она расскажет, где сегодня можно достать списки карателей, проживающих в Риге. Очевидно, эту тему они обсуждали между собой. Густав, пошутив таким образом, думал, как на самом деле добраться до преследователей Семена.

— Скоро и Ольга подойдет, ты же встречала ее? — спросил Густав.

— Видела, по-моему, — осторожничала Эмилия.

— Это наш руководитель, — с некоторой обидой за столь скромный ответ об Ольге, которую он боготворил, сказал Семен.

— Вот, смотри, — решилась Эмилия и вытащила снимок.

— Так это свадьба Елены и Алексея! — воскликнули одновременно Густав и Семен.

— И что из этого? — спросил Густав.

— Кого ты здесь на этой фотографии знаешь, а кого нет? — допытывалась Эмилия.

— Я на самой свадьбе не был, он, — кивок на Семена, — тоже. Так что всех я не знаю. Эти ребята в форме украинского батальона более или менее известны. У Кириллыча надо спросить. Он их всех знает.

— Подожди, подожди спрашивать. Вот это знаешь кто? — и она ткнула в Эриса.

— Я знаю. Точно это он. По кличке Ушастый. Сын владельца кафе «А ля Туркиш». Он же в СД или в гестапо работает, — воскликнул Семен. — Я с ним на футбольном поле встречался. Вот так гость, вот так подарок. Как же так? Вот это нырнул Ушастый в самую гущу наших!

Семен, парень экспансивный, как волчок закрутился.

Эмилия рассказала о соображениях Вали, выдавая их за свои, указав лишь, что Эриса на фото опознала дочь Марии, знавшая студенческую молодежь.

— Кто же привел его на свадьбу и зачем? — спросила Эмилия.

— Эмилия, дорогая, здесь какой-то черный замысел был. У этих ребят в квартире есть шапирограф. Они слушают московское радио и составляют листовки. Не можем же мы всех ребят спрашивать, кто привел этого хлыща. Растрезвоним еще на полгорода. Не пойдет. Ладно, Эмилия, мы все обдумаем толково. Могу тебя уверить в одном — в нашей группе провокаторов нет, о наших делах никто ничего не знает. Такую клятву мы дали и держим. Аминь.

Эмилия ушла в хорошем настроении. Густав надежен, как сейф: все хранит в себе и на фальшивый ключ не поддается.

Густав и Семен остались. Семен стал вычерчивать на большом листе бумаги точки, в которых может бывать Эрис, дорожки, по которым следует шагать тому домой, на работу. Вариантов для слежки за Эрисом было совсем мало: работа его на бульваре Реймерса, наблюдение за которой ничего не даст, кроме опасности самому быть схваченным патрульной службой. Оставался дом. Пришли Ольга с Кириллычем. Густав и Смушкин рассказали о фотографии и сомнениях Эмилии.

Кириллыч предложил:

— Шлепнуть его надо, чтобы не лазил, не вынюхивал.

— Пока не выясним, с кем он из гостей свадебных пришел — нельзя, — отрезала Ольга. — Вот что, Семен, последи за ним. Изучи подходы к его дому и по вечерам пошустри там. Мы хотя бы знаем двадцать человек с этого снимка. Может, кто и нырнет?

Семен ушел.

— Я давно хотела с вами, друзья, поговорить о том, что сама в себе уже носить не могу. Нам надо уходить в Освею. Последняя группа ушла в конце октября. Я просила, молила Рагозина. Он отказал: то билетов нет, то пропусков нет. Вчера я встретила его, накоротке. Он вернулся! Поговорили о том, что надо быть осторожнее, что в последние дни опять многих взяли. Он говорит, что больше группами из Риги не пойдут. Сказал, что обо мне в отряде знают. Я договорилась на завтра с ним увидеться, переговорить. Я сомневаюсь, что из этого что-то получится. Но я предлагаю, чтобы Кириллыч и Миша попробовали уйти с помощью одной моей знакомой из Даугавпилса, к которой пусть Кириллыч предварительно съездит, повидается. Может, до Лудзы он проводит. Отвезет все, что мы здесь насобирали, хотя бы польза будет.