Читать книгу "Марко Поло. От Венеции до Ксанаду - Лоуренс Бергрин"

Порох, к тому времени использовавшийся китайцами не менее трех столетий, произвел переворот в европейском военном искусстве. Армии сменили копья, мечи и арбалеты на пушки, переносные аркебузы и пистолеты.

Марко привез с собой и дары более личного характера. Золотая пайцза, пропуск, полученный от Хубилай-хана, вместе с ним перенесла годы пути, войн и трудностей. Марко сохранил ее до конца своих дней. Привез он с собой и слуту-монгола, которого звал Пьетро, — живое напоминание о положении, которое занимал в далеких странах.

В целом трудно представить Ренессанс — да и вообще современный мир — без культурного взаимообмена между Востоком и Западом, образцом которого послужил Марко Поло.

К возвращению Марко в Республике Венеция под покровом мирной жизни скопилось напряжение. Правление Лоренцо Тьеполо, бывшего дожем при отправлении Поло, ознаменовалось множеством несчастий: сначала ее подкосил голод, затем ненужные распри с соседями, которых Венеция ущемляла введением таможенных тарифов на иностранные суда. Эта мера послужила только к ослаблению торговли. Примерно в то же время Республика ввязалась в трехлетнюю войну с Болоньей. Не удивительно, что отношения с северной Италией сильно испортились.

Дополнительный ущерб нанес отказ Венеции помочь церкви в войне Сицилианской Вечерни — в продолжительном конфликте (1282–1302) между королем Арагона Петром III и папой Мартином IV. В отместку церковь в 1284 году приняла жестокие меры — отлучение. В соборе Святого Марка запрещено было служить мессы, его колокола замолчали. Все религиозные обряды венецианской жизни — венчание, похороны, даже крещение — были строго запрещены. Отлучение простиралось и на последнее причастие: лишенные его должны были испытать еще худшие страдания в посмертной жизни. Зима прошла без празднования Рождества. Затихшая, покаянная Венеция, казалось, волей Бога превращена в мрачное чистилище. «Прошедшие двадцать лет не были для них удачными, — писал историк Джон Норвич о бедах Республики. — Венецианцы потерпели несколько поражений на суше и на море, потеряли много кораблей и людей. Им довелось в бессилии наблюдать, как враг подошел к самой лагуне. Соседи, от которых они зависели в отношении торговли, были настроены в большей или меньшей степени недружелюбно. Главная колония, Крит, снова бунтовала»[4].

Словно проклятие Господне, в ту зиму город до основания потрясло страшное землетрясение. Земная кора растрескалась, потоп опустошил Венецию, разрушая дома, унося жизни, оставляя выживших умирать от голода среди обломков величия. Однако городская инфраструктура уцелела, Венеция, несмотря на бедствия, поднималась вновь к могуществу и процветанию. Но Республику ждали тяжелые времена.

Венецианцы винили в упадке не естественные причины — землетрясения, потопы, неразумную внешнюю политику Республики, церковь или завистливых соперников, — а несколько высокопоставленных семейств, которые еще больше разбогатели в годы обрушившихся на Венецию испытаний. В первую очередь ответственность возлагали на крепкий клан Дандоло; в самый трудный период два дожа оказались из этого рода, в том числе Джованни Дандоло, занимавший этот пост с 1280 по 1289 годы.

Во время его правления площадь Святого Марка кипела шумными выступлениями в пользу соперничавшего рода — Тьеполо, якобы поддерживавшего демократические традиции Республики. Сын дожа, Джакомо Тьеполо, в трудные времена невольно оказался в положении вождя республиканцев. Марко мог бы заметить, что перед Тьеполо зачастую вставали те же трудности, что и перед великим ханом. С одной стороны, ему приходилось угождать тесной группе единомышленников, с другой — обеспечивать себе поддержку народа. Единомышленники предостерегали, что Венеция становится слишком демократичной и рискует оказаться во власти толпы, между тем как в народе опасались, что Тьеполо замышляет учредить в Венеции наследственную монархию.

Теснимый со всех сторон Тьеполо удалился в изгнание на материк. В то же время, в 1289 году, тридцативосьмилетний отпрыск недавно разбогатевшей купеческой семьи Пьетро Градениго был избран новым дожем, одновременно заслужив уничижительную кличку Пьераццо. Но кто бы ни занимал дворец дожей, автократ или популист, Венеция все быстрее клонилась к упадку.

В 1291 году египетский султан Аль-Ашраф-Халиль в исполнение давней клятвы захватил Акру и перебил большую часть жителей. Событие отозвалось за тысячи миль от Акры, в Венеции, поскольку Акра, как это видно из истории Поло, служила перевалочным пунктом для венецианских купцов и товаров.

С падением Акры и других христианских твердынь на Среднем Востоке, венецианцы обратились к Европе. Их суда ходили в Амстердам, Лондон и Марсель. Венецианские купцы учились развлекать и забавлять захолустных феодальных баронов зверинцами, клоунами, акробатами и музыкантами, а потом уже переходить к делу. Дож поощрял торговлю с западом, освободив одного себя от необходимости уплаты пошлины на приобретенные товары.

Со временем и Марко втянулся в борьбу Республики против коммерческих и военных соперников. Главным из них на данный момент была Генуя. Город-государство, ничуть не менее корыстолюбивый, чем Венеция, ревностно охранял свою торговлю индийскими пряностями и крымским зерном, не говоря уже о торговле рыбой, солью, мехами и даже рабами. Все, что покупалось и продавалось, становилось топливом для двигателя экономики Генуи.

Чтобы предотвратить прямое столкновение, Венеция и Генуя заключили неустойчивое перемирие, однако падение Акры нарушило равновесие, поскольку обе стороны стремились контролировать этот город. Готовясь к войне с соперницей, Венеция объединилась с более слабой Пизой. На сей раз союзники были настроены решительно: всякий здоровый умом и телом, в возрасте от семнадцати до шестидесяти, был готов к немедленной мобилизации. Более того, от каждого богатого семейства требовалось профинансировать снаряжение одной или более галер. Поло не входили в число столь высокопоставленных семейств, однако общая горячность заразила и Марко. Отчасти он сам нес ответственность за резкую перемену в настроении венецианцев. После долгих лет упадка Республика вдруг приготовилась отстаивать свою репутацию и интересы.

Возможно, Марко втянулся в конфликт от скуки. В Венеции его окружали серые, коричневые и желтые дома, теснившие узкие, часто зловонные каналы. Вместо того чтобы скакать на коне по широкой степи или пересекать бескрайнюю пустыню с караваном верблюдов, Марко бродил по улочкам Венеции, иной раз таким узким, что по ним можно было протиснуться только боком. Вместо далекого горизонта его взгляд упирался в окна соседнего дома, занятого унылыми домашними делами. Его жизнь лишилась величия и вкуса, сменившись рутиной торговли, счетами и долгами, утомительным крючкотворством и вздорными родственниками. Для человека, побывавшего у монголов, усвоившего буддизм, эти рамки должны были показаться невыносимо тесными.

К 1298 году Марко исполнилось всего сорок три, он все еще был в силах устремиться по следу первого попавшегося приключения. Битва при Курзоле, где он попал в плен, не стала для Венеции исполнением надежд на славу. Но для него она могла стать путем к бегству.