Читать книгу "Крестьянские восстания в России в 1918-1922 гг. От махновщины до антоновщины - Юрий Васильев"

Положение крестьянства Тамбовщины неоднократно рассматривалось высшими органами государства и компартии. Даже Манифест ВЦИК «К крестьянству Российской Социалистической Советской республики» от 19 марта 1921 г. был принят Политбюро ЦК РКП(б) на заседании, которое начиналось с отмены «постановления ЦК о полной приостановке заготовок в Тамбовской губернии». Это решение найти не удалось, но, может быть, как особого документа его и не было, а речь идет о содержании постановления от 2 февраля, которым Бухарину, Преображенскому и Каменеву поручалось подготовить Обращение ВЦИК, появившееся 9 февраля от имени Тамбовских губисполкома и губкома партии. Разрешение заготовок объемистого фуража (сена) «на надобности военных сил, действующих там против местных бандитов», ничего не меняло: продразверстка была отменена, «военный коммунизм» заменялся нэпом.

Следует подчеркнуть, что тамбовское крестьянство восприняло новую экономическую политику в целом одобрительно. Об этом, в частности, говорит резолюция I губернской беспартийной конференции крестьян о замене разверстки натуральным налогом, снабжении крестьян предметами первой необходимости от 11 марта 1921 г. В ней говорилось: «…Мы приветствуем заявление В.И. Ленина о необходимости дать простор крестьянину и перейти от продразверстки к натуральному налогу, при котором каждый крестьянин будет заранее знать, сколько должен будет отдать государственных налогов. Мы приветствуем прекращение взимания с Тамбовской губернии госразверстки хлебом и просим центральную власть распорядиться об усилении снабжения крестьянства продуктами первой необходимости» {11}.

Немало было и крестьян, которые не верили заверениям руководителей, считали, что власть ничего не делает просто так, без тайной выгоды для себя: «Советская власть будет брать с крестьян больше, чем по декрету о налоге»; «Как только уродится хлеб — будут отбирать по-прежнему», «Хотите завоевать симпатию отменой разверстки. Нет, теперь уже поздно. Натурналог — та же разверстка, только название другое». Сомнения эти были небеспочвенными. Продналог на первых порах мало отличался от продразверстки: весной 1921 г. его размер по губернии определялся в 5, 3 млн. пудов, а в октябре — уже в 8,5 млн. пудов. Правда, это увеличение хлебных сборов было связано с голодом на юго-востоке России, особенно в Поволжье.

Обратимся к «Информационной сводке губчека о политическом настроении населения за период с 15 февраля по 1 марта 1921 г.». Тамбовская губернская чрезвычайная комиссия отмечала, что настроение населения вследствие продовольственного и топливного кризиса было крайне возбуждено. Отмена продразверстки с крестьянского населения губернии не дала желаемых результатов. Первые сообщения в губернских и уездных «Известиях» об отмене продразверстки произвели на крестьян хорошее впечатление и в своем большинстве (за исключением Лебедянского, Темниковского уездов, где население и до отмены продразверстки голодало по причине выполнения всего проднаряда) крестьянство встретило это с большой радостью. Однако отмена продразверстки, как показали дальнейшие события, не оставила крестьянство в покое вследствие того, что «работа восставших, превратившихся в последнее время в орду головорезов, громил, и к ним примкнувшее целиком деревенское кулачество, создавшие из себя целые полки, исключительно содержится на продовольствии крестьян, точно так же красноармейские части, за недостатком снабжения их из госфонда, содержатся на 80% на крестьянский счет». В Информационной сводке губчека делало вывод, что «крестьянство Кирсановского, Борисоглебского, Тамбовского и часть Усманского и Моршанского уездов находилось в плачевном продовольственном состоянии, с одной стороны, по причине работы там восставших, результат чего привел к систематической варке самогона и спекуляции хлебом, с другой стороны, выполнения большого процента продразверстки последними двумя уездами наряду со скудностью урожая 1920 г.». На проходивших районных и уездных конференциях беспартийного крестьянства поднимались вопросы бандитизма и посевной кампании {12}.

Как бы то ни было, инерция войны не только продолжала диктовать поведение обеим сторонам, но еще более ожесточила, довела их противоборство до крайней степени. Высшим органом борьбы с «антоновщиной» в конце февраля — начале марта 1921 г. стала Полномочная комиссия ВЦИК.

7 февраля 1921 г. в Тамбов для организации борьбы с бандитизмом направляется Антонов-Овсеенко, который возглавил Полномочную комиссию ВЦИК, в нее также вошли секретарь губкома РКП(б) Б.А. Васильев, председатель губисполкома А.С. Лавров. 26 апреля 1921 г. В.И. Лениным вносится предложение в Политбюро ЦК, а 27 апреля принимается решение «О ликвидации банд Антонова в Тамбовской губернии», по которому М.Н. Тухачевский назначается «единоличным» командующим войсками. В мае 1921 г. он принял командование войсками Тамбовской губернии. Вместе с ним прибыли другие военачальники — Н.Е. Какурин, И.П. Уборевич, Г.Н. Котовский, от карательных органов Г.Г. Ягода и В.В. Ульрих {10}.

Полномочная комиссия фактически сосредоточила в своих руках всю власть в Тамбовской губернии.

В.А. Антонов-Овсеенко, прибыв в Тамбов и изучив обстановку, состояние красноармейских частей, докладывал в Москву: «Политработа в Красной Армии без руководства. Никакого учета и попыток перераспределения партийных школ. Комиссарский состав слаб. Поарм неработоспособен. Агитация против эсеров, бандитов эпизодична. В штабе — засилие местных, ненадежных людей, коммунистов почти нет, связь слаба, разведка — бессистемна, контрразведка отсутствует. Никакой систематизации и изучения данных о восстании ни в чека, ни в штабе, ни в губкоме. Реввоентрибунал работает над мелочами, совершенно не ведется политических кампаний. В частях — мародерство, подножный корм, ненадежность комсостава, боеспособность крайне низка, отсутствие простейшего понимания обстановки, умения применяться к ней. Эти части — чудовищная мозаика всяких войсковых отбросов (за небольшими исключениями), в одном Тамбове до 16 мелких частей. Некоторые определенно связаны с бандитами (установлено для 44-го полка в Тамбове, связанного с подготовлением восстания, полк выводится в Ростов; крайне подозрителен батальон чека в Тамбове). Повсеместная болтливость, игнорирование простейших правил конспирации, неосведомленность — мать паники (ряд ложных тревог в Тамбове — “противник 20-го занял Пушкари в 5 верстах от Тамбова” и т.п. сведения от частей, от разведки, прибывающие в штаб и будоражащие весь гарнизон). Комвойсками одинок в штабе, без опоры в пустом губкоме. Начинает несколько нервничать. Комучастками — особенно нач. 15-й дивизии, слабы, не понимают особенностей обстановки. Чека насыщена развращенными и подозрительными лицами и совершенно парализована. Особый отдел никуда не годен…» {13}.

Как видим, оценка положения на Тамбовщине и в воинских частях давалась В.А. Антонов-Овсеенко крайне негативной. К тому же о положении дел у восставших крестьян он был более высокого мнения. В то же время он докладывал руководству страны о том, что после его первых шагов основные части разбиты, а идейное руководство восставшими крестьянами взваливает на плечи эсеров.

В.А. Антонов-Овсеенко делал вывод о том, что «восстание подготовлено вполне систематически и опирается на прочную, корневую организацию социалистов-революционеров в Тамбовском, Кирсановском и Борисоглебском уездах. Уезды разбиты на районы, в которые входят несколько волостей, иногда сел, во главе стоят комитеты эсеров и штабы. Волостные тайные (и явные, где свергнута власть Советов) правления имеют волостной военный отдел, производящий районные и открытые мобилизации по приказу штабов. В месте пребывания штабов организованы и комендатуры, ведающие обысками, арестами, внутренней охраной. Сторожевая служба, связь и разведка поставлены своеобразно, но вполне надежно. В каждом селе сформирована воинская часть (от взвода до рот), собирающаяся по первому приказу штаба и расходящаяся немедленно по домам в случае неудачи и т.п.» {13}.