Читать книгу "Божья девушка по вызову - Карла ван Рэй"

Элис знала, как добраться до ее квартиры незамеченными. Она представила меня сестре Мэри (настоящее имя приятельницы Эллис я изменила по ее просьбе). Она оказалась старой, высохшей монахиней, чьи волосы, однако, сохранили природный каштановый цвет; судя по лежащим всюду книгам, она ежедневно наслаждалась чтением. Она не слишком крепко держалась на ногах и просидела все время, пока мы были у нее в гостях.

Несмотря на свой возраст, сестра Мэри сохранила здравый ум. Она подозрительно оглядела меня, и я почувствовала ее внутреннюю борьбу с самой собой, пока она решала, можно ли мне доверять. Наконец, она решила открыться и рассказать мне свою историю. Поначалу она колебалась, не зная, как именно я собираюсь использовать эту информацию, но в те драгоценные полчаса, что мы у нее пробыли, сестра Мэри подробно рассказала о главе ордена, так сильно повлиявшей на мою жизнь и на жизни многих других.

Сестра Мэри знала ее много лет. «У нее был тот еще характер, причем задолго до прихода на должность главы», – с чувством сказала она. – Прежде чем появиться в Броудстейрс, Маргарет Винчестер служила настоятельницей одного канадского монастыря и была известна своим странным отношением к сестрам. К примеру, она заставляла их спать на полу, а не в кроватях».

Как это было похоже на ту женщину, которую я знала! Я представила героизм живших под ее началом сестер, вынужденных терпеть постоянные сюрпризы, которые она готовила, дабы испытать послушание и смирение монахинь. Я сказала: «Маргарет Винчестер казалась мне не слишком здравомыслящей».

Сестре Мэри не понравилась эта критическая оценка, и она стаала объяснять мне глубинные причины скандального поведения, которым запомнилась глава ордена. «Во время войны, – начала сестра Мэри, – она была настоятельницей и жила в Бро– удстейрс. Она переживала за всех, кто там жил. Во время каждого налета у нее начиналась истерика, а когда зажигательная бомба упала на деревню, она решила, что та попала в корпус послушниц. Этот шок повлиял на ее рассудок».

Ага, подумала я, значит, когда я ее встретила, она находилась в таком состоянии, по крайней мере, шестнадцать лет! Почему же она победила на выборах главы ордена в 1948 году?

«Она была эффектной личностью», – сказала сестра Мэри, словно прочитав мои мысли. Я согласилась, но про себя подумала, что и Гитлера можно назвать «эффектным».

Сестра Мэри перешла к тому, отчего в молодости она была вынуждена предпринять шаги против главы собственного ордена. «Пока руководила мадам Винчестер, она заставляла членов общины шпионить друг за другом, и эта зараза распространилась очень быстро. Доносили даже на сестер, которых просто подозревали в нарушении правил. Кажется, глава была зациклена на строгой дисциплине и точно знала, чье поведение не соответствует ее критериям. Те, кто подчинялся требованиям, наделялись властными полномочиями, а непокорных сестер преследовали и понижали в должности».

Я писала так быстро, как только могла; сестре Мэри это явно не нравилось, но подобные детали были слишком важны, чтобы доверить их памяти. Сестра Мэри хотела, чтобы я поняла: она начала действовать лишь тогда, когда Маргарет Винчестер зашла чересчур далеко.

«Неожиданно она приказала сестре Хелен, директору большой средней школы в Англии, закрыть свое учебное заведение. Орден преследовал всех светских учителей и учащихся, внесенных в список учеников на следующий школьный год. Сестра Хэлен была преданной монахиней, но и здравого смысла ей было не занимать. Она решила, что это уже чересчур: настало время обратить на происходящее внимание более высокого начальства – епископа Лондона. Такого рода вещи никогда не случались раньше, и глава ордена не предвидела этот политический маневр. У нее не оставалось выхода, как оставить ее школу в покое».

Сестра Мэри взглянула на Эллис – та сидела сбоку от нее, сложив на коленях руки. Элис кивнула: да, это она помнит – продолжай, сестра Мэри.

«Однако, – рассказывала сестра Мэри, – предприняв такой невероятный шаг, то есть обратившись к епископу через голову настоятельницы, сестра Хэлен разожгла внутри ордена войну. Нашлись такие, кто стал более открыто выступать против мадам Винчестер: большинство этих монахинь были из канадских общин, в свое время они пересекались с будущей главой ордена. (Разумеется, среди них оказалась и сестра Мэри, оставившая свою робость и колебания). Маргарет Винчестер сделала свой ход, отправив вольнодумцев в далекие монастыри, однако это не принесло плодов. Только ее отставка могла спасти орден от дальнейшей узурпации власти и самодурства, что и произошло в 1967 году».

Я записывала, потрясенная событиями, о которых монахини, счастливо живущие в Австралии, даже не подозревали. Выяснилось, что я была не единственной жертвой отвратительного отношения главы ордена и далеко не одинока в своих суждениях о жизни монастыря в начале шестидесятых. Однако с точки зрения сестры Мэри, шестидесятые оказались годами упадка и потери позиций ордена в католическом сообществе. Перемены породили подлинный исход, но сестра Мэри всячески старалась произвести на меня впечатление, что не это было ее желанием и ее действия не имели целью подорвать авторитет ордена. Подобные проблемы переживало большинство религиозных орденов.

Я поблагодарила сестру Мэри за то, что она поделилась со мной этими сведениями, но видела, что та не слишком уверена в правильности своего поступка.

БЛАГОДАРЯ финансовой поддержке Элис я полетела в Дублин и села на автобус до Лимерика, чтобы повидать старую подругу, сестру Антуанетту. Как ни странно, водитель не знал адреса, и у меня появилась возможность поездить по округе, спрашивая дорогу. Было время, когда все знали, где находится монастырь Лорел Хилл.

Когда я постучала в дверь, мне оказали поистине царские почести. Навстречу вышла настоятельница монастыря сестра Кэтрин и группа пожилых монахинь, некоторым из которых было больше восьмидесяти лет. Они были полны любопытства и радости из-за внезапной перемены в своих унылых занятиях, благодаря посетительницу, прибывшую издалека, чтобы повидать их любимую Антуанетту.

Меня провели в ее маленькую комнату. Сестре Антуанетте было уже девяносто: хотя физически она была слаба, память ее оставалась великолепной. Ласковая улыбка не изменилась и все так же освещала ее глаза, прячущиеся за стеклами очков; мы беседовали и смеялись до тех пор, пока она не утомилась. Она поверить не могла, что я проделала весь этот путь только для того, чтобы ее увидеть. Я извинилась за то, что так надолго исчезла, и все свое трехдневное пребывание в монастыре постоянно давала ей понять, сколь много она для меня значит.

Каждый день я проводила с ней все время, уходя лишь тогда, когда она хотела отдохнуть. Беседуя, Антуанета слегка покачивалась в кресле. Она показала мне фотографии, сделанные во время праздника, устроенного в день, когда исполнилось пятьдесят лет ее жизни в монастыре, и мы начали вспоминать Бе– наллу, причем она рассказывала мне о том, что я успела позабыть. Но после шестидесяти пяти лет монашества и девяноста лет жизни Антуанетта очень устала: она больше не могла читать, писать письма или смотреть телевизор. Временами мы просто молчали и смотрели друг на друга, и я до глубины души радовалась, что мы, наконец, встретились.