Читать книгу "Хольмгард - Владимир Романовский"

— Это я там купил. На вырученные деньги, — сказал ей Осмол. — Там лошади и повозки стоят всего ничего. Там главное — ларчики. Ходовой товар, Довеса. Как ларчик увидят — кидаются, любые деньги предлагают. Я думаю, что продешевил, можно было взять больше.

— Не может этого быть. Ну, Осмол, ну, муженек, кланяюсь тебе в пояс. Это ж я как болярыня знатная теперь жить буду. Сколько у тебя ларчиков осталось?

— А?

— Сколько осталось, говори, орясина?

— Дюжина наберется. И еще два доделать надо.

— Доделаешь сейчас же. А завтра отправляйся обратно в Верхние Сосны.

— Нет, туда я больше не поеду.

— Аспид! Что значит — не поеду? Когда такие деньжищи!

— Не поеду.

— Змей, как есть змей! — запричитала Довеса. — В кои-то веки получилась возможность деньги заграбастать, а он — не поеду! Подлец ты, Осмол.

— Ты видела — ранен я.

— Ну, напали на тебя на обратном пути разбойники. Подумаешь! Не каждый же раз они нападают.

— Хорошо, съезжу еще, отчего бы и не съездить, — согласился Осмол, начиная злиться. — А только я тебя, дуру нераспетую, с собою возьму в придаток.

— Меня? Зачем же мне такие участи страстные?

— Потому больше любых ларчиков ценят в Верхних Соснах старых толстых сварливых дур.

— Это как же? — растерялась Довеса.

— А так. Привязывают их к стене и колют копьем, пока не сдохнут. И за каждую сто гривен дают. Уж трех знакомых я там повстречал, вели своих баб на продажу. Над моими ларчиками посмеялись только — простота ты, Осмол, говорят, а настоящий, хвундамельный товар — вот он.

— Ну ты не ври, — сказала Довеса не очень уверенно. — Так не бывает. Не бывает ведь так.

— А двадцать две гривны за восемь ларчиков бывает?

— Но вот же, вот же деньги!

— Дура бессовестная и подлая, — сказал Осмол и ушел спать.

Рана его загноилась ночью, и он бредил. Но к утру, обильно вспотев, скрипя зубами от боли, почувствовал Осмол, что рана действительно не очень страшная. У Довесы ночью сделалось сильное сердцебиение в связи с двадцатью двумя гривнами, но и она под утро чувствовала себя неплохо. Дальнейшая судьба этой супружеской пары небезынтересна, но не имеет отношения к последующим событиям. Вернемся в предыдущую ночь, читатель.

* * *

Воеводы и боляре, собравшиеся в Валхалле, порешили, что к прибытию Житника все готово. В наличии имелось около шестисот человек, да в Новгороде сотня — вполне достаточно для начала, учитывая, то все наемники уехали кто в Киев, кто в Сигтуну. Можно было подождать, пока подтянутся остальные шесть тысяч, но и так слишком долго ждали. Рассвет Новгород встретит с новой властью, почти бескровно занявшей позиции. Уже образовались фракции; уже делили участки в детинце и около — кому какой.

* * *

Восемьдесят всадников подъехали к Верхним Соснам около двух часов пополуночи. Военачальник Ликургус по пути отдавал приказы, передававшиеся по цепочке, чтобы подчиненные попривыкли к командам по-славянски с греческими интонациями, и время от времени вставлял греческие фразы, известные всему воинству Европы — юЏе юаЏгиаЅџ, ЄџҐи юаЏцЏгў, и прочие. Разделенные на десять отрядов, каждому отряду Ликургус назначил лидера, всадники остановились, глядя коней по холкам.

Не выезжая из леса, Ликургус оглядел поле перед княжеским комплексом. Шатров не было — захватчики планировали идти на Новгород за три часа до рассвета. Горели костры. Многие ратники дремали, остальные переговаривались. В Валхалле никто не спал, но, возможно, пили.

— Может… — начал было Ярослав.

— Не мешай, князь, — отрезал Ликургус, продолжая осматривать поле.

Также по цепочке, Ликургус передал лидерам план. Тут же два отряда отделились и рассыпались по трем главным, ведущим прочь от Верхних Сосен, хувудвагам.

Еще три отряда построились по двое. И тридцать человек подняли луки. Ликургус подождал, пока Эржбета, в привычном ей мужском наряде, заберется на дерево и подтянет к себе пять колчанов, по двадцать стрел в каждом, и вытащил сверд.

— Рты не открывать, — сказал он. — Ни звука. Падаешь с коня — падай, но с закрытым ртом. Устрашающих или обманных движений не делать. Каждый взмах сверда должен достичь цели. Прикрываться только щитами. — Он подождал, пока слова его передадут всем, и, подняв сверд, сказал, — Вперед.

Тридцать всадников рассыпались в шеренгу и выскочили на поле перед Валхаллой. На счет шесть в стоящих, лежащих, и полулежащих ратников полетел дождь стрел. На счет двенадцать — еще раз. И еще раз на восемнадцать. Раздались крики, но неуверенные и нестройные. Шеренга кососотенных конников пошла по полю над кострами, сметая, топча и рубя все на своем пути — будто тридцать плугов шли, вспахивая ландшафт. Когда половина поля была пройдена, в центре шеренги открылось пространство.

Привстав на стременах, Ликургус, глаза налиты кровью, не сказал, но крикнул:

— Вперед!

И тридцать всадников под его непосредственным командованием пошли по два по середине поля.

Уцелевшие ратники бежали сломя голову к редким повозкам, а кто и просто наугад, без цели — врассыпную. Отряд Ликургуса, пройдя через поле клином, подлетел к Валхалле и рассыпался в обе стороны по периметру. Трое конников и Ярослав остались рядом с Ликургусом. Пятеро всадников остановились у входа, остальные подъехали к окнам. Ликургус соскочил с коня, отцепил от седла первый жестяной сосуд, и протянул руку. Всадник вложил ему в руку горящий факел.

Отцепив от сосуда кишку, Ликургус несколько раз дернул рычаг. Другой всадник, спешившись, ударом топора выбил ставню. Направив кишку через окно в зал Валхаллы, Ликургус приставил к ее концу зажженный факел и ногой надавил второй рычаг, служивший спусковым механизмом.

К окну кто-то подскочил, и третий всадник выстрелил почти в упор из лука.

— Не трать понапрасну стрелы! — крикнул ему Ликургус.

Волна огня вырвалась из кишки. Внутри Валхаллы полыхнуло. Ликургус подергал рычаг и снова направил кишку внутрь. На этот раз полыхнуло сильнее. Через открытые тут и там ставни наружу вылился огненный свет, осветив пространство вокруг здания.

Воеводы и ратники ломились наружу через главный вход — кососотенцы со свердами наготове, ждавшие этого, рубили всех подряд, и вскоре гора тел закрыла проход. Ломились наружу сквозь окна — там их тоже ждали.

Ликургус вскочил в седло и отцепил второй жестяной сосуд.

— По плану, — сказал он. — Князь, со мной.

Ярослав, которому было не по себе, последовал за Ликургусом. Заехав с другой стороны Валхаллы, Ликургус оттолкнул от окна чье-то бездыханное тело, откупорил сосуд и попросту опорожнил его внутрь.

— Факел, — сказал он.