Читать книгу "Плененный любовью - Моника Маккарти"

И все же спустя три недели по прибытии в Дунстафнагнаг Кейт поняла, что скучает по вольной жизни в Роро, и, закусив удила, ждала возобновления тренировок. Спина все еще немного болела, когда Кейт поднимала руку, но она боялась, что, если и дальше будет сидеть без дела, ее бойцовские навыки полностью атрофируются. Но несмотря на то что ее отец, несомненно, гордился тем, что его дочь спасла ему жизнь, Кейт сомневалась, что он одобрит ее тренировки. И больше ее удерживало подозрение, кто именно будет ее обучать.

Грегор не пытался приближаться к Кейт и заговорить наедине после того раза в ее комнате в Перте, он был вечным источником бдительности, нависающим над ней, как незваная, грозная черная туча. Остальные призраки отправились с отцом в Голуэй, но Грегор с ними не поехал. Кейт не знала, кто так решил: он или ее отец.

В любом случае ей это не нравилось. Каждый раз, когда она наслаждалась компанией за ужином или танцевала с одним из дюжины мужчин, которых отец, кажется, бросал ей под ноги, вдруг появлялся слуга или музыка внезапно замолкала, и Кейт замечала очередной пристальный взгляд Грегора, темный, опасный взгляд.

Кейт должна признать, что раз или два (или, может быть, чаще) она немного провоцировала его своим флиртом. Если вспомнить, сколько раз ей приходилось смотреть, как он делает то же самое, то оказаться по другую сторону было довольно забавно.

На какое-то время. Но поскольку было ясно, что, сколько бы раз она ни просила оставить ее в покое, он не станет слушать, Кейт делала единственно возможное – игнорировала его.

Это не слишком хорошо действовало. Несмотря на твердое решение рассудка, Кейт становилось все труднее контролировать свои чувства. Если бы он просто оставил ее в покое, она могла бы жить дальше. Забыть о нем и двигаться вперед.

Грегор разбил ей сердце, ведь так?

Но она не могла не замечать, что обаятельный повеса больше не такой уж обаятельный. Она не видела, чтобы он разговаривал с другими женщинами, кроме Хелен и леди Анны, со дня их приезда. У него не было на это времени. Он был слишком занят, пялясь на Кейт и пытаясь запугать любого, кто оказывался с ней рядом.

День за днем он был рядом. Ее собственный личный страж. Мрачный, зловещий и, возможно, немного грубоватый, в запущенном разбойничьем виде, но по-прежнему, бесспорно, самый красивый мужчина, которого Кейт доводилось встречать.

И иногда по ночам (ну ладно, часто по ночам) она думала обо всем остальном. О том, каково было чувствовать себя в его руках. Как подпрыгивало ее сердце, когда он входил в нее. Как горячие и властные руки накрывали ее тело. Как ей нравилось прикасаться к нему, чувствовать гранитные мускулы на его груди и руках под своими пальцами. Она помнила тепло его губ, движения языка, пьянящий вкус мяты. Помнила, как замирало ее дыхание каждый раз, как он целовал ее.

Кейт все еще было плохо при мысли о том, что она видела, но его оправдание принесло больше облегчения, чем ей хотелось признавать. Грегор остановился. Может, недостаточно скоро, но он не смог сделать это. Имеет ли это значение?

Господи боже, вы только ее послушайте! Какая же она дура. Кейт не может смягчиться. Грегор не заслуживает ее прощения.

Почему он просто не может оставить ее в покое?

Она удвоила попытки забыть о нем. Ей нужно отвлечься. Несомненно, она найдет кого-нибудь подходящего среди толпы юных рыцарей, которых отец ей предоставил.

Тем же вечером Кейт танцевала с каждым свободным молодым человеком, которого смогла найти, и выбрала несколько кандидатов. Но необъяснимым образом на следующий день, когда должны были праздновать ее запоздалый день ангела, двое из них куда-то подевались, а третий – один из наиболее восхваляемых ее отцом рыцарей, сэр Дэвид Линдсей – лелеял ужасный синяк под глазом, помимо остальных увечий.

Заподозрив, кто в этом виноват, Кейт бросила взгляд в темный угол, где ее страж занял наблюдательный пост. Он был не один, а разговаривал с ее отцом, который только что возвратился из Голуэя. Хотя разговором это нельзя было назвать. Судя по выражению лица Брюса, Грегор получил взбучку.

Несложно догадаться почему. Кейт сощурилась, даже с другого конца комнаты было видно, что нос Грегора увеличился вдвое, а на переносице появился лишний угол.

Ее, может, и повеселила бы ирония его попыток саботировать ее заигрывания, если бы она так не злилась и не устала от попыток его игнорировать. Это зашло слишком далеко. Ей и ее мрачному и чересчур усердному опекуну нужно перекинуться парой слов.

Расправив плечи, Кейт двинулась через комнату, готовая к битве.

Искупление называется так не без причины. Это не должно быть просто, а должно причинять боль. И черт возьми, причиняло.

Для Грегора стоять в стороне, пока Кейт цвела, словно роза на солнце, смотреть, как она сияет и покоряет всех вокруг – не только потому, что она дочь короля, или потому, что она самое очаровательное существо, какое ему доводилось видеть, вся наряженная, как принцесса, но благодаря исключительной силе своей личности было самобичеванием, власяницей и, что там еще придумали монахи, чтобы мучить себя, одновременно.

Бога ради, ей обязательно столько улыбаться? Улыбка слишком преображала ее прекрасное лицо.

Не вмешиваться, не двинуть кулаком в зубы каждому из тех, кто добивался ее внимания и осмелился – осмелился даже подумать о том, чтобы к ней прикоснуться, – было самым тяжелым испытанием в жизни Грегора.

Но она этого заслуживает, и ей-богу, если ему придется приковать себя цепями к стене, чтобы ей это досталось, он это сделает.

Очевидно, Брюс пришел к такому же выводу.

– Тебе повезло, что я не бросил тебя в яму за то, что напал на Линдсея.

Грегор крепко стиснул челюсти.

– Мерзавец это заслужил.

– «Мерзавец» – один из моих лучших рыцарей, он всего лишь потанцевал с ней.

Грегор заскрипел зубами. Линдсей сделал гораздо больше, чем просто потанцевал, – юный рыцарь позволил себе пялиться на ее грудь целых три секунды. Три! Грегор сосчитал каждую из них, проклятых.

Он не станет извиняться. Черта с два. Линдсею повезло, что Грегор не подбил ему оба глаза и оставил несколько целых ребер.

Брюс изучал его.

– По крайней мере, он, кажется, ответил не слабее, чем получил. Ты выглядишь не таким уж красавцем. Как ты собираешься завоевать мою дочь в таком виде?

Грегор оторвал взгляд от Кейт на другом конце комнаты и бросил на Брюса взгляд.

– Кейт безразлична моя внешность.

Она любила его за то, кем его считала. Ему просто нужно доказать, что она не ошибалась.

– Тебе лучше на это надеяться. Еще раз выкинешь такое, и я сошлю тебя на Острова. Будешь самым красивым мужчиной на островах Сент-Килда. – Король рассмеялся собственной шутке, но потом взглянул на его сломанный нос и поморщился. – Так и знал, что это плохая затея. Мне не следовало позволять тебе здесь остаться. Ты был нужен нам на юге.