Читать книгу "Колье без права передачи - Лариса Соболева"

– Так это он… он убил отца?

– Разве еще что-то непонятно? – вскинув брови, удивленно произнес Вадик.

– Едемте в мастерскую, – встал Щукин. – Генрих, собственно, вас я вызвал по одному поводу. Вы должны посмотреть на колье, подтвердить, что именно оно находилось у вашего отца.

В мастерскую ввели Валерия Ивановича, вошли и остальные, вызвав замешательство у сидевшего на рабочем месте пожилого человека, представившегося Василием Гавриловичем. Открыли сейф, затем коробку. Щукин взял в руки колье:

– Генрих, посмотрите, это ожерелье было у вашего отца?

– Да, – кивнул тот. – Можно мне взять его?

– Пожалуйста.

Генрих с жадностью рассматривал камни, а Щукин повернулся к Валерию Ивановичу:

– Вы утверждаете, что забрали у Казимира Лаврентьевича именно эту вещь, затем убили его?

– Да, – хмуро изрек он.

– Стойте… – разволновался Генрих. – Мне кажется…

– Что, что вам кажется? – насторожился Щукин.

– Лупа есть? Или монокль… – обратился Генрих к Василию Гавриловичу.

Тот бросился к своему столу, принес монокль. Генрих рассматривал камни некоторое время, все терпеливо ждали.

– Не… может… быть… – наконец потрясенно заговорил он.

– Да что там? – нетерпеливо спросил Вадик.

– Это… – Генрих сглотнул слюну, у него пересохли губы. – Это… не бриллианты. Или я ошибаюсь?

– Позвольте мне взглянуть? – протянул руку к колье Василий Гаврилович. – Я, конечно, не слишком большой знаток, но бриллиант отличу.

Он еще более тщательно, дольше Генриха, изучал камни, сев за стол. Потом поднял глаза на людей в мастерской и заключил:

– Это не бриллианты. Огранка бриллиантовая, но это подделка. Должен сказать, что в колье использованы отличные камни, не стекло, скорее, полудрагоценные. Бесцветные камни – это, на мой взгляд, цирконы. Впрочем, более точная диагностика определит это лучше меня, а я так, на глазок. А вот взгляните. – Он осторожно взял колье за один камень из цепочки, поднес к Щукину. – Если смотреть сверху, то камень выглядит синим абсолютно весь. Но теперь посмотрите на него сбоку. Видите разницу? Коронка камня, то есть верхняя часть, слабо окрашена. А павильон, то есть низ камня, синий. Я хочу сказать… это склеенный камень, из двух частей.

Генрих забрал у него колье, рассматривая камень, посмотрел и кивнул:

– Так и есть. Сверху, может быть, даже сапфир, хотя плохого качества, слабо окрашенный, а внизу, скорее всего, цветное стекло, или страз. Так делают, когда хотят выдать весь камень за драгоценный, дерут бешеные деньги. Такие камни считаются подделкой и практически ничего не стоят. Но работа… выдающаяся. Огранка, подборка цветов, наконец… Колье выглядит на беглый взгляд бриллиантовым. Эту вещь делал большой мастер.

– Погодите! – вырвался возглас негодования у Щукина. – Выходит, из-за подделки столько… и все зря? Невероятно!

– Казимир говорил о сюрпризе, – хрипло проговорил Валерий Иванович. – Вот он, сюрприз: колье не бриллиантовое. Да, я испытал огромное разочарование.

– А столько людей погибло… – посетовал Гена.

– Архип Лукич, я ничего не понимаю! – нервничал Генрих. – Отец не мог ошибиться. Он уверял, что старуха приносила бриллиантовое колье. Отец ведь с ходу определял, в какой точке земного шара добыт камень.

– Значит, ошибся, – вывел Вадик.

– Этого не могло быть! Не могло, слышите? – бормотал Генрих, лихорадочно перебирая камни. Он развернулся к Валерию Ивановичу, спросил в лоб: – Валера… а ты? Неужели ты тоже ошибся? Ты убивал из-за… подделки? Ты психопат.

Валерий Иванович промолчал.

20

Неделю спустя, вечером, Щукин приехал к Ксении Николаевне вместе с Вадимом и Геной. Она копалась в палисаднике, встретила их настороженно:

– Вы за мной? Арестовывать?

– Да нет, – успокоил старушку Щукин. Но, заметив, как она обрадовалась, он изобразил на лице строгую мину. – Вы не радуйтесь, не радуйтесь. Кочура пришел в себя, вы прострелили ему правое легкое, но жить будет. Но с этим все равно придется разбираться.

– Послушайте, – взяла его под руку Ксения Николаевна и отвела в сторону от Гены и Вадика. Ее заговорщицкий вид позабавил Щукина. – Я придумала, как быть. Этот Кочура… попал в наш район за каким-нибудь делом…

– Ага, ожерелье отнять у вас… – подхватил Щукин.

– Ой, ну не надо! – поморщилась старушка. – Вы лучше послушайте. Он попал в наш район, а на него напали с целью ограбления. Выстрелили. Я, моя дочь и внучка выбежали из дома на шум, нашли его, внесли в дом и позвонили вам. Ну, как?

– Нет слов. Если вы мне еще и взятку предложите…

– А надо? У меня есть немного…

– Ксения Николаевна! – расхохотался Щукин. – Вы невозможная. Так же нельзя. Кочура совершил разбойное нападение с целью ограбления, как вы сами выразились, и он должен понести наказание. Почему вы пытаетесь его выручить?

– Потому что не хочу сесть в тюрьму! Ну что за жизнь у меня такая… Один мечтает сдать меня в дом престарелых, вы мечтаете посадить меня в тюрьму. Думаете, мне хочется сдохнуть в одном из этих заведений? Дайте дожить, в конце концов, по-человечески.

– Не волнуйтесь, Ксения Николаевна, вам не понадобится садиться в тюрьму.

– А такое возможно?

– Все возможно.

– Тогда верните мне мой «бульдог». Пожалуйста.

– Ага, понравилось расправляться с бандитами? – вновь рассмеялся Щукин. – Уж не от зятя ли вы собираетесь обороняться?

– Нет. Этот револьвер подарил мне мой воспитатель, а принадлежал он моей маме. «Бульдог» вместе с моими родителями перешел из Китая в СССР. Левушка научил меня обращаться с ним и говорил, что человеку, особенно женщине, необходимо иметь защиту, а лучшая защита от негодяев – револьвер. Левушка вместо отца мне был, любил меня нежно и трогательно. А Кочура… бог с ним.

– Ксения Николаевна, я ведь по какому поводу к вам… Колье-то, украденное у вас, не бриллиантовое.

– Как это? Мама говорила, что оно дорогое.

– Ошиблась ваша мама. И многие ошиблись.

– Ну, колье-то вы вернете?

– Разумеется. Мне только интересно, почему ювелиры, люди, разбирающиеся в камнях, когда вы показывали им ваше колье, приняли его за бриллиантовое?

– Откуда мне знать! Я точно в бриллиантах ничего не понимаю, поэтому и отнесла его ювелирам. Значит, оно ничего не стоит?

– Ну, что-то оно, конечно, стоит, но не ту сумму, которую вообразили себе все участники трагедии. Вы, Ксения Николаевна, ничего не хотите мне рассказать?

– Друг мой, я все рассказала. Если вас еще что-нибудь интересует, спрашивайте прямо, а не юлите. А то современные люди все намеками обходятся, будто я должна знать еще один язык – язык намеков.