Читать книгу "Пандемия - Франк Тилье"

Он подошел ближе, оставив, однако, метр между собой и Амандиной.

– Они тебя вылечат, меры были приняты вовремя, и ты все сделала правильно, сразу после укуса.

Амандина знала, что инкубационный период чумы у человека длится от трех до семи дней. Надо было действовать быстро, ибо, если не лечить чуму с первых же признаков, вылечить ее невозможно: тело заполоняют миллиарды бактерий, которым нипочем иммунная система, они изничтожают все.

– А если штамм резистентен к антибиотикам? – спросила она. – Ученые создавали таких монстров в прошлом в лабораториях: модифицированные бактерии, против которых не существует никакой защиты.

Фонг думал о такой возможности, но не показал виду. В частности, во время холодной войны биологи искали самое смертоносное оружие – так появились витаминизированная чума, милитаризованная сибирская язва… Эти монстры наверняка еще хранились в морозильниках лабораторий.

– Этого не будет, Амандина.

Молодая женщина опустила глаза:

– Прости, что ничего тебе не сказала. Я лгала всем, в том числе самой себе.

– Но ты дала властям возможность обнаружить эту подпольную лабораторию. Представь, что было бы, если бы не ты.

– Может быть, уже слишком поздно, Фонг.

– Может быть… но может быть, и нет. В любом случае, как только в Центре изучения Yersinia установят бактерию, они наверняка запустят план «Биотокс». У них будут глаза и уши повсюду, они вооружатся перед лицом угрозы. Доверяй им, и пусть работают. А тебе надо отдохнуть, хорошо? Здесь ты в самых надежных руках.

В этом был весь Фонг, неисправимый оптимист. Стальной характер, ничем его не проймешь. Она протянула к нему руку, потом снова убрала ее под простыню.

– Подумать только, что эта больница была создана в начале семнадцатого века, чтобы разгрузить Отель-Дье во время эпидемии чумы, – сказала она. – Какая злая шутка судьбы, что первый случай чумы на нашей территории вернулся сюда четыреста лет спустя, правда?

– Мы еще ничего не знаем наверняка. Надо дождаться результатов анализов.

Она задумчиво уставилась в потолок:

– Я всегда боялась, что это ты окажешься здесь, на моем месте. Странные вещи вытворяет с нами судьба, а?

– Я гораздо крепче, чем ты думаешь.

– А я умираю от страха.

Фонгу хотелось прижать ее к себе.

– Ты не должна бояться. Страх заразнее бактерий и блох. Это он заточил нас вдвоем в нашем лофте, сделал из нас двух лабораторных крыс. Это из-за него негодяи по ту сторону границы могут выиграть партию. Страх все подтачивает, все разрушает. Что бы ни случилось, как бы ни развивались события дальше, обещай мне, что никогда больше не будешь бояться, Амандина.

Молодая женщина почувствовала печаль в голосе Фонга. Взгляд его помрачнел.

– Что с тобой, Фонг?

– Ничего. Просто обещай мне.

– Я постараюсь. Обещаю.

Фонг послал ей воздушный поцелуй:

– Какой прогресс, Амандина. Раньше нас разделял плексиглас в три сантиметра толщиной, а теперь пластиковая пленка всего в несколько миллиметров. Скоро ничего не останется. Мы будем свободны, ты и я.

– С головой у меня было не все в порядке, да?

Фонг сжал губы. Он долго смотрел на нее, не двигаясь. Амандина чувствовала, что ему надо сказать ей что-то важное, но он молчал. С печальным лицом он направился к выходу и скрылся за дверью.

У него вдруг защекотало в ноздре. В коридоре он приподнял маску и чихнул. Огляделся, убедившись, что никто его не слышал, и в последний раз посмотрел на запертую дверь палаты Амандины.

В эту минуту он понял, что никогда больше ее не увидит.

93

Обыск у Кремье шел уже добрых два часа, когда Николя присоединился к своим людям. Его выбор был сделан, он официально вернулся к своей должности. Он решил вымотаться на земле, чтобы работа и усталость притупили боль, биться, сколько позволят силы. Ламордье прекрасно понимал: то, что сыщик имеет личный интерес, для расследования не подарок. Но кто знал досье лучше Николя? Так что окружной комиссар поставил условие: пока никакого служебного оружия и, куда бы Белланже ни пошел, его всегда будут сопровождать.

Обыск у врача мало что дал. Жак Леваллуа оставил у входа четыре больших металлических ящика с деловыми бумагами, в которых еще предстояло разбираться. Где-то на верхнем этаже гудела дрель.

– Это дом господина Кто-Угодно, – объяснил Леваллуа. – Есть даже собака, ее заперли в кухне, йоркшир. Бертран наверху со слесарем вскрывает сейф.

Надев латексные перчатки, Николя подошел к книжному шкафу рядом с телевизором. Много классики, книги по истории, по музыке. Никаких медицинских трудов. Он поднялся по лестнице и вошел в спальню. Сейф был встроен в стену. Большая картина – лесной пейзаж – стояла в изножье кровати. Письменный стол в углу, на нем ноутбук. Подошел Бертран Казю, ему пришлось кричать, чтобы перекрыть оглушительный гул дрели. Он указал на стол:

– Я заглянул в компьютер Кремье. Навигатор SCRUB установлен, но на первый взгляд нет ничего компрометирующего. Ни открытых окон, ни какого-либо общения. Опять этот окаянный Darknet с его анонимностью.

Письменный стол, большой, из массивного дерева, с ящиками, стоял слева. На подносе в беспорядке – стаканчик для карандашей, ножницы, самоклеящиеся листочки. Николя открыл ящики – там были только бумаги и канцелярские мелочи. Он наклонился и поднял мусорную корзину.

– Она была пуста?

– Да. Все мусорные ведра, кстати, пусты.

– Очень аккуратный…

Николя подвигал мышку ноутбука. Рабочий стол тоже чистый, функциональный. Он поискал почтовый ящик, но тщетно: вероятно, Кремье пользовался почтой Darknet. Гул дрели вдруг смолк. Слесарь положил тяжелый инструмент на пол и с удовлетворенным видом потянул на себя дверцу сейфа.

– Открыто. Работенка была не из легких.

Убедившись, что замок не защелкнется, он собрал свои инструменты, пожал руки двум полицейским, перекинулся с ними парой слов и ушел. Николя подошел и открыл дверцу. Внутри, посередине, в окружении дорогих драгоценностей и небольшого количества наличных денег, стояло письмо на подставке. Николя всмотрелся внимательно, и в груди у него все сжалось. Цвет, текстура, плотность… Он осторожно приподнял подставку. Поверхность письма, очень белая, затрепетала. Сыщик повернулся к своему подчиненному:

– Это… на том же материале, что и письмо, которое я получил больше года назад. Человеческая кожа.

Бертран Казю стиснул зубы и ничего не сказал. Полоса кожи, прошитая по краям черной ниточкой, была натянута на рамке, точно произведение искусства. Письмо было написано от руки, изящным почерком, тушью, как и в первый раз.

Наверху стояла дата. 28 ноября 2013, прошлый четверг, – как раз перед тем, как они взяли хакера. Николя и Бертран прочли одновременно вполголоса.