Читать книгу "Дикая весна - Монс Каллентофт"

– Это питомец моего мужа. Он его обожает.

Журналист указывает, что женщина говорит с польским акцентом, но ее истинное происхождение так и остается загадкой. Вместо этого она рассказывает о своей жизни космополитки и о поездках вокруг земного шара.

На другом снимке Сельда Куртзон сидит со своими детьми на вышитом золотом диване в гигантской гостиной, на заднем фоне – большие окна с изысканной мелкой расстекловкой. Хенри и Леопольд, которым на вид лет двенадцать-тринадцать, в голубых костюмчиках, розовых рубашках и с белыми галстуками-бабочками, аккуратно причесаны и смотрят совершенно пустыми глазами.

С другой стороны от Сельды Куртзон сидит девочка. Судя по подписи под снимком, это Юсефина Куртзон. Она моложе и меньше своих братьев, и когда Юхан видит ее взгляд, сердце его сжимается: он видит в глазах Юсефины панику, сдерживаемый, однако отчетливо заметный страх, словно маленькая девочка мечтает лишь об одном – бежать со всех ног.

«От чего ты хочешь убежать?

Что они с тобой делают?»

– Я учу сыновей любить деньги, – говорит Сельда Куртзон. – Объясняю им, что жадность – хорошее качество, ибо кто мы такие без денег? Это мне известно из моего собственного детства. Мы никто. Просто ноль. Без денег человек ничего не стоит – тогда уж лучше не жить.

Репортер журнала подает высказывание Сельды Куртзон как шутку, рассказывает, как они вместе смеются, однако у Юхана возникает чувство, что это совсем не шутка.

Сельда Куртзон, кажется, наслаждается вниманием к своей персоне, возможностью показать себя; она не производит впечатления такого потерянного человека, как ее сын в статье в «Уолл-стрит джорнэл».

В статье Юсеф Куртзон упоминается лишь мимоходом, как один из персонажей сериала «Жизнь в стиле Даллас».

Юхан заглядывает в реестр регистрации населения.

Сельда Куртзон умерла всего через несколько лет после публикации статьи. Мальчикам было тогда не больше пятнадцати, девочка была и того моложе.

Жуткий варан в качестве домашнего питомца? Однако у людей бывают всякие причуды. И каким образом все это имеет отношение к следствию – если вообще имеет? По какому следу идет Малин? Богатые люди, которые чудят, – не новость. Это даже не считается трагедией – только когда бедные начинают вести себя эксцентрично, все становится трагично.

Юхан возвращается к странице со статьей в «Уолл-стрит джорнэл» и разглядывает фотографию Леопольда Куртзона.

Глаза. Взгляд как будто застыл на самом себе, на собственном эго. Человек, который ничего не может, – но все же способный на все.

«Кто ты? – думает Юхан, вставая и направляясь в спальню. – Ошибка природы? Во всяком случае, в глазах твоего отца ты именно таков».

Он останавливается возле спальни дочери, смотрит на нее, мирно спящую. Слышит ее дыхание.

«Если я чему-то смогу тебя научить, то в первую очередь тому, что деньги – не самое главное на земле. Даже близко», – думает Юхан.

Затем он ложится в постель рядом с женой, такой теплой и родной; один запах ее тела действует на Юхана успокаивающе.

«Позвоню Малин завтра, – думает он. – Расскажу, что мне удалось выяснить про братьев…»

Глава 48

Как будто обогащенная кислородом кровь снова течет по жилам – после краткого пребывания в царстве смерти.

Малин жадно вдыхает воздух, и хотя ночное движение близ Хурнштуль довольно интенсивное, кислород словно гладит дыхательные пути и легкие.

Рекламный щит во всю стену.

Женщина в бикини на пляже под пальмами.

Они идут к машине, припаркованной возле китайского ресторана в квартале от метро.

Улицы почти пустынны, рестораны уже закрылись, и лишь в немногих окнах жилых домов горит свет. Малин чувствует, как асфальт буквально прогибается под ногами – усталость и растерянность вот-вот возьмут верх.

Зак молча шагает рядом с ней, и она знает, что его мозг работает, пытаясь ухватить самую суть, истину на конце следа.

«Кусок за куском мы откапываем ее, эту истину», – думает Малин.

Они останавливаются около машины, в воздухе снова разлито тепло, небо над их головами звездное и ясное, и Малин думает, что это вполне сносная ночь для тех, кто ночует у ворот Евангелической миссии, и для всех тех, у кого нет крыши над головой.

Зак садится на водительское сиденье.

Вскоре они уже катят по улице Хурншгатан, останавливаются на красный возле «Зинкенсдамм» – перед пабом стоит большая очередь, и Малин кажется, что по другой стороне улицы проходит Ульф Лундель[15].

«Скоро ангелы приземлятся».

Она вспоминает, как они с Янне танцевали под эту песню, когда были молоды, когда Туве была новорожденная – до того, как начались проблемы. «Надеюсь, что он прав», – думает Малин.

– У меня что-то ни черта не складывается, – говорит Зак, барабаня пальцами по рулю. – А у тебя?

И Малин заставляет себя заняться в уме складыванием мозаики, вынуждает мозг хоть как-то работать.

– Если братья имеют к этому какое-то отношение, то они все-таки должны были сперва убить Юсефину Марлоу – ведь именно она стоит между ними и наследством?

– Разве так? – переспрашивает Малин. – Юсеф Куртзон сказал Юсефине, что отдаст деньги в Фонд выморочного наследства, если она умрет раньше него.

– Но зачем братьям было убивать близняшек Вигерё и Ханну Вигерё? Что они на этом выиграли?

– Может быть, они размышляли примерно таким образом: если Юсефина унаследует деньги Юсефа Куртзона, а затем умрет и близняшки будут устранены, то они сами как единственные родственники станут наследниками своей сестры и таким образом доберутся до папашиных денежек.

– Но Юсеф Куртзон устроил все так, чтобы они ничего не получили.

– Насколько мы можем быть в этом уверены? Кто знает, какие распоряжения он отдал по поводу швейцарского фонда на случай смерти Юсефины? Может быть, в этом случае братья все же смогут контролировать фонд? Во всяком случае, у меня такое ощущение, что он не знал о ее дочерях.

– Стало быть, Юсефине Марлоу угрожает опасность? – спрашивает Зак.

– Нет, если братья планируют прибрать к рукам наследство, то она нужна им живая на момент смерти отца. Юсеф Куртзон угрожал им Фондом выморочного наследства.

Какое-то время Зак молчит, осмысливая слова Малин.

– Адвокат, о котором говорила Юсефина Марлоу. Мы должны допросить его, – произносит он после паузы.

Форс кивает.

– Возможно, он внесет в дело ясность. Если братья знали о детях своей сестры, отданных на усыновление, и о ее завещании, то все сходится. Потому что если им было известно о близняшках Вигерё, они гарантированно хотели отделаться от них, чтобы не позволить им вступить в права наследства после смерти Юсефа Куртзона или своей матери.