Читать книгу "Оберег волхвов - Александра Девиль"

— Отец келарь никому не доверяет носить свои припасы, — усмехнулся Федор.

— Если каждого странника будем кормить, самим ничего не останется, — хмуро заметил келарь.

— А мы заплатим за еду! — откликнулась Анна.

Федор остановил ее жестом и, когда вышел келарь, сказал:

— Не спеши платить, деньги тебе еще пригодятся в Корсуни и Царьграде. Ешьте спокойно. А я пока распоряжусь, чтобы вам нагрели воду для купания и дали чистые рубашки.

После еды и теплой бани Анна почувствовала себя совсем здоровой и уже готова была вновь отправиться в путь. Надо было только придумать, как забрать из селения своих лошадей.

Однако Федор, услышав о ее намерениях, тут же возразил:

— Нет, такие годится. Вам с Никитой надо еще отдохнуть до утра, вы очень ослабели. Пойдем, я покажу тебе остров, а заодно и обсудим твой дальнейший путь.

С возвышенной скалистой части острова они спустились на его равнинную полосу, тянувшуюся вдоль Днепра, и пошли по каменистой дорожке между деревьями и кустами.

— Здесь нас никто не слышит, — начал Федор, — а потому буду говорить с тобой начистоту, боярышня Анна. Как духовный пастырь, я научился читать сокровенные мысли людей и знаю, что ты любишь Дмитрия. Наверное, и он тебя. Не мне судить, что между вами было и почему вы расстались. Сейчас важно то, что ты к нему стремишься, хотя обвенчана с другим человеком.

Анна, смущенная проницательностью молодого монаха, хотела было ему возразить, но отец Филарет ее остановил:

— Да, ты обвенчана, пусть и насильно, но эти узы надо разорвать по закону. Иначе… ты не должна встречаться с Дмитрием.

Анна взглянула в суровое лицо монаха и поежилась, натолкнувшись на непреклонный взгляд темно-карих глаз.

— Я хочу, чтобы вы с Дмитрием были счастливы, — продолжал Федор, — но это счастье должно быть чистым. Именно с такой мыслью я помогу тебе добраться до Корсуни. Мне известно, что завтра через Самару должен переправиться торговый караван с мехами, идущий от северных земель Черниговского княжества. В том караване есть купцы из Сурожа, они мне знакомы. Ты присоединишься к ним.

— Сурож?.. — переспросила Анна. — Но ведь мне надо в Херсонес!

— Из Сурожа морем вдоль берега можно добраться до Корсуни за два дня.

— А как быть с лошадьми? Надо вывести их из селения, а там остановился Биндюк.

— О лошадях забудь, их уже не вернешь. Нельзя, чтобы Биндюк о чем-то догадался. Я переправлю вас на левый берег завтра рано на рассвете, чтобы никто даже не видел, куда вы делись. В караване вам не понадобятся лошади, будете ехать на повозках.

— А согласятся купцы взять нас в свой караван? Может, потребуют непомерно большую плату?

— Нет, я обо всем договорюсь. Там будет купец Джулио Санти, он мне не откажет. В прошлом году он добрался до нашего острова совсем больным, а я его вылечил.

— Джулио Санти? Имя как будто итальянское.

— Да, он генуэзец из Галаты[54], ведет торговлю через Сурож и Корсунь.

Анна задумалась о том, как мало ей знаком широкий мир, в который пришлось броситься так отчаянно, сломя голову. Остановившись, девушка следила взглядом за сизыми, холодными еще волнами Днепра, которые неуклонно катились вперед, просвечивая на солнце и подергиваясь рябью от ветра. Внезапно ей пришло в голову, что и жизнь ее похожа на реку — бежит, покрываясь волнами невзгод, и не знает, что ждет там, в неведомой дали за холмами и порогами.

Словно угадав ее тревожные мысли, Федор сказал:

— Не печалься, Бог милостив. Я буду за вас молиться.

Глава двадцать пятая

На улицах Херсонеса

Анна по-прежнему называла себя Андреем, и никто в караване, кроме Джулио Санти, не знал ее тайны. По поручению отца Филарета, да и по собственной доброте купец Джулио опекал девушку и ограждал ее от любопытства окружающих. В отличие от других генуэзцев, он неплохо освоил язык русов, и они с Анной изъяснялись частично на киевском наречии, а частично на латыни, которой Анна немного научилась у Евпраксии Всеволодовны.

С каждым днем апрельское солнце все сильнее пригревало, луга и рощи все ярче зеленели, первоцветы покрывали траву, а птичьи голоса оживляли тишину приднепровской равнины. Путь каравана лежал на юг, и Анне порой казалось, что это движение — навстречу весне, пробуждающей природу и сокровенные надежды в душах людей.

Караван спокойно прошел мимо речки Молочной, вокруг которой прилепились аилы лукоморских половцев, побежденных киевскими князьями еще десять лет тому назад, а потому мирных и неопасных.

Позже повернули немного на запад. Купцы говорили о какой-то длинной песчаной косе, по которой можно дойти до Сурожа и даже до перевоза на Тмутаракань.

А потом впереди Анна увидела безграничный голубой простор цветом чуть темнее неба, и этот простор все время колебался и играл на солнце. Она сразу же догадалась, как называется такое бескрайнее озеро, и радостно воскликнула:

— Море! Это же море!

Умиленный ее простодушным восторгом, Джулио сказал:

— Это пока Сурожское[55]море, оно не такое глубокое и синее, как Понт. Вот когда перейдем на понтийское побережье, ты увидишь, какая там красота, — особенно если посмотреть на море сверху, с горы.

— Я и горы увижу? И водопады? И пальмы? — обрадовалась Анна.

— Нет, пальмы в Тавриде не растут, но есть немало других красивых деревьев. А горы и скалы там чудо как хороши.

Купец Джулио Санти был немолод и смотрел на Анну снисходительно-отеческим взглядом. Он не знал, какая именно забота гонит юную боярышню в Херсонес, но догадывался, что дело здесь связано с любовью и ненавистью. Однажды он заговорил с ней об этом:

— Наверное, отчаянные обстоятельства толкнули тебя на такое опасное и почти одинокое путешествие. Старый слуга ведь не сможет защитить от разбойников. Да и мужское платье не делает тебя неуязвимой.

Анна невольно покраснела и сказала с долей сомнения:

— Ты потому так говоришь, господин Джулио, что отец Филарет выдал тебе мою тайну. Но другие ведь не догадываются, что я Анна, а не Андрей.

— Нет, дитя, отец Филарет только поручил тебя моим заботам, но никаких тайн не выдавал. Я сам понял, что ты девушка. Поверь, мне твоя судьба небезразлична. В Галате у меня есть дочь, чем-то похожая на тебя. Иногда я представляю ее на твоем месте. В юности люди так уязвимы и беззащитны… И часто сами не знают, на что идут. Ты вот оделась мужчиной, чтобы избежать оскорблений и насилия, которому может подвергнуться беззащитная женщина, так?

— А что, я совсем не похожа на юношу? Может, надо остричь волосы, вымазать лицо?