Читать книгу "Глубокое бурение - Алексей Лукьянов"

Место же второго сварщика было проклято. Как-то за год сменилось три человека, пока не пришёл Вовка, но и он испортился буквально за тот же год.

Первый, по фамилии Пахмелкин, был высокомерным. Ходил в отутюженной робе, часто умывался, а уж прямые свои обязанности выполнял с таким видом, будто его смертельно оскорбили. Гордяк его гребёт, говорил Игорь. Кроме того, Пахмелкину не хватило дедовщины в армии, и он захотел ввести её в цехе, а первой жертвой ошибочно выбрал кузнеца. Кузнец с виду был увалень, слова худого не услышишь, свирепостью характера тоже не отличался, вот и решил Пахмелкин взять его в оборот. А Лёха взял да и послал его. Сварщик попробовал силовое давление, но, опять же, не учёл разницу в весовой категории, был аккуратно, но сильно бит, обиделся и через месяц подал на расчёт.

Пока искали замену, в сварщики пошёл слесарь Мишка. Варил он, вроде, сносно, работы не боялся (даже пословица после него осталась: «Куль не лезет — не зазор»), но несколько раз спалился по пьяной лавочке, и ему тоже пришлось уволиться.

Пахмелкин привёл Жеку. Этот деятель оказался наркоманом, но узнали об этом поздно. Жека занял денег у всех, загнал налево метров сорок сварочного кабеля, на пару с Опарышем как будто потерял складную дюралевую лестницу, практически новую, и склепался в неизвестном направлении. А потом Гардин пригласил Вовку — тот приходился каким-то троюродным родственником его зятю.

Вовка дело знал отлично, варил все стыки, в любых положениях и в любую погоду. А что нудноват был — так не замуж брали, на работу. У него была иная проблема — ему ничего не шло впрок.

Деньги спускал мигом, причём на всякую ерунду, и большую часть времени жил чуть ли не впроголодь. Получит зарплату, начнёт всех пивом угощать, дисков напокупает, монитор у компьютера поменяет, мобильник крутой купит. А где предыдущий? Проклепал где-то…

Однажды зашёл в душ и стал мужиков снимать на встроенную цифровую камеру, да ещё и с выходом в Интернет. От Волокотина, что ли, заразился? Ведь в другом месте убили бы за такие выходки. Попробовали объяснить, что в мужском коллективе так шутить не годится. Полез в бутылку — почему? Попробуй, объясни человеку элементарные вещи. Нигде ведь не записано, что снимать голых мужиков на цифровое видео — аморально. А намедни вообще общагу на уши поставил: караоке в три часа ночи запел — куда это годится? Не впрок ему этические ценности, накопленные человечеством за всю его шарообразную историю. И как следствие — никаких сдерживающих факторов.

Короче, Вовка идею подкопа не мог осознать и потому воспринял в штыки:

— Я ничего копать не буду.

— Значит, не в доле, — сказал Игорь.

— А ты в доле? — удивился Вовка.

— Я всегда в доле, — уточнил старший сварщик.

— А почему?

— Потому что понты не колочу и впрягаюсь!

А идея была простая — прокопать Землю насквозь, вылезти в Америке, затариться на все десять мультов, вернуться, всё продать и навариться раз в тридцать.

— Каждому почти по тридцатке мультов нашими! — подзадоривал Игорь.

— Но бабки-то Лёхины… — возражал Вовка.

— Ты чего дурочку включаешь? — Игорь уже еле сдерживался.

— Вова, заткнись, пожалуйста, — сказала Лена. Она получала меньше всех и была остро заинтересована в успехе предприятия.

Деньги, конечно, принадлежали Лёхе, но с другой стороны — на кой они ему, если их потратить нельзя? Редким артефактом доллары станут не меньше чем за тысячу лет, когда Соединённые Штаты станут мифической страной, в которой жили гигантские обезьяны, киборги и люди, летающие верхом на ветре, так что продавать доллары сейчас по курсу двадцать четыре к одному смысла не имеет — не купит никто. А подкоп — хоть какой-то шанс выйти на пенсию не по инвалидности, а по богатству.

6

На военном совете присутствовали Оскар, Игорь с Вовкой, Лена, Лёха и Опарыш с Волокотиным. Бугра отправили на подённые работы к главному бухгалтеру, так что о грядущем калыме он пока не подозревал.

Что касается подёнщины, то мастерские с подачи Гардина давно батрачили на управление. Кран потечёт или решётка на окно требуется, полностью поменять санфаянс, сварить гараж — этим занимались славные труженики тыла. Причём батракам, как правило, если и перепадало что-то, то не более сотняги на рыло. Видимо, предполагалось, что это производственная необходимость или жест доброй воли слесарей, сварщиков и прочих специалистов. Специалисты матюкались и шли на подёнщину, потому что в «Промжелдортрансе» всё-таки было чуть получше, чем на остальных предприятиях, и терять это место как-то не хотелось.

Когда-то начальники вполне мило уживались с подчинёнными, потому что сами бок о бок с ними работали, с низов начинали. И Гардин, и главный инженер, и даже генерал. Как им откажешь? Делаешь, надеешься, что отплатят добром (или деньгами, на худой конец). Но они, едва приподнявшись, зазнались, начали качать права, и выяснилось, что вся любовь и взаимное доверие — мираж.

Но обидно было даже не то, что начальство забыло, с кем начинало трудовой путь. Бог с ними, не очень-то и хотелось. Больше всего напрягало, что они хозяевами себя считали. Звери алчные, пиявицы ненасытные… Ладно, если они казённый материал на себя расходовали, топливом подотчётным личный транспорт заправляли, но ведь они и рабочих использовали, будто те их собственность. А мохнорылый ещё и глумится: не хотите, мол, как хотите, за воротами желающих полно.

Разумеется, чтобы как-то компенсировать моральные страдания, рабочие потихоньку тащили с предприятия всё, что можно тащить с пользой и, по возможности, без палева. Ведь всякому требуется либо печку на участок сварить, либо оградку на кладбище. Можно было, конечно, и официально: написать заяву на имя генерала, мол, отец родной, позволь сани изготовить из списанного материала. Генерал подпишет, мастер подсчитает, сколько обрезков труб и прочего материала ты набрал на эти сани, сколько времени на изготовление потратил, электричества сколько сгорело, а также электродов, потом экономист обсчитает, и получится, что проще было купить эти сани в магазине — геморрою меньше. Или тырить, что экономически выгоднее (если не поймают). А если попадёшься — тут уж десять лет расстрела через повешение. В смысле, лишат премии, и получишь ты голый тариф, то есть в три раза меньше, чем со всеми надбавками. Выбирай, как говорится, но осторожно, но выбирай. Риск — благородное дело.

Давно бы уже все свалили отсюда: и Игорь, и Лена, и даже кузнец, которому, в принципе, всё было нормально — его, как писателя, холили и лелеяли. Но некуда было. Где ещё такие дешёвые путёвки в санаторий? Где оплачивают билеты на поезд? Где на протезирование зубов полторы тысячи выдают? Где, в конце концов, так легко можно тырить краны, электроды, стекло и металл? И вот теперь, с десятью миллионами, можно было послать всех на куль и уехать жить на Французскую Ривьеру…

— Не люблю я французов, — сказал Игорь. — Самая поганая нация.