Читать книгу "Пещера - Джеймс Роллинс"

— А что делает он?

Ее вопрос был адресован Гарри, но ответил на него Бен:

— Слушает яйцо и находящегося в нем ребенка.

Эшли повернулась к Бену и удивленно вздернула бровь, но тот лишь развел руками. Он и сам не мог бы объяснить, каким образом ему стал известен ответ.

Мо'амба, по-прежнему прикасаясь к яйцу, поднял голову к матери, улыбнулся и что-то пробормотал.

— Ребенок здоров, — перевел Гарри.

Внезапно Мо'амба дернулся в сторону, едва не вывалив яйцо из каменного гнезда, и одновременно Эшли почувствовала, как вздрогнул Бен.

— Я почувствовал… — с изумлением на лице сказал он. — Как будто ребенок в животе толкается!

— Что ты почувствовал? — спросила Эшли.

Бен лишь потряс головой.

Мо'амба снова положил ладони на яйцо, на сей раз с еще большей осторожностью. Руки его заметно дрожали, причем было видно, что дрожь эта вызвана не только старческой немощью. Он опять повернулся к Джус'сири, на лице которой появилось встревоженное выражение, и со слезами на глазах что-то сказал ей.

Толпа взорвалась ликующими воплями, старейшины, словно обезумев от радости, колотили посохами об пол.

Эшли, сгорая от нетерпения, повернулась к Гарри.

— Ну? Что происходит?

И снова ей ответил Бен:

— Ребенок — хари'хути. Он унаследовал от предков дар ясновидения и мысленного общения. — В голосе Бена звучало удивление. — Я сам чувствую, как ворочается в яйце ребенок.

Мо'амба встал. Счастье, переполнявшее его, было столь сильным, что он даже не воспользовался посохом. Когда волнение в зале улеглось, он произнес две фразы, ударяя после каждой посохом оземь.

Гарри перевел:

— Я нарек дитя Ту'шама. Видящий Будущее.

Толпа вновь разразилась радостными воплями. Многие выкрикивали имя Ту'шама.

— Что ж, хорошо хоть, они будут в приподнятом настроении, когда дело дойдет до нас, — заметил Бен.

— Да, — кивнула Эшли, — если только оно вообще дойдет. Я не хочу терять еще целый день.

Увечный Тру'гула словно услышал и понял ее слова. Он дважды стукнул посохом оземь, требуя внимания, и предложил вынести на обсуждение судьбу Бена и Эшли. Бо'рада и старейшины согласно закивали головами.

Затем, требуя слова, посохом ударил тощий Син'джари. Несмотря на то что в переводе Гарри его слова звучали мягче, от них все равно веяло смертью.

— Сегодня — день большой радости, — заговорил он, — но в радости этой мы не можем забыть нашу печаль, вдов, которые оплакивают своих близких!

Его слова отрезвили присутствующих, и лица многих помрачнели.

— Вот демоны, которые пришли, чтобы уничтожить нас, — продолжал Син'джари, направив в сторону людей длинный палец с шишковатыми суставами. — С тех пор как они осквернили наш мир, мы начали умирать. Мы пытались подружиться с ними. — Он кивнул в сторону Гарри. — Но мор не прекратился. И теперь, когда мы решили уничтожить пришельцев, мы узнаем, что скоро среди нас появится новый хари'хути. Это знак свыше! Боги хотят, чтобы мы избавили наш мир от пришельцев! Немедленно!

Несколько голов закивали в знак согласия с говорившим.

Эшли завела руку за спину и засунула пистолет глубже за пояс. Не дай бог, он вывалится в самый ответственный момент! Потом она обернулась и внимательно оглядела пространство, отделяющее их с Беном от выхода из пещеры, заранее просчитывая пути отступления.

Теперь посохом об пол стукнул Мо'амба.

Увидев, что старик хочет говорить, Бен немного успокоился. Он сжал руку Эшли и прошептал:

— Не волнуйся, сейчас старая галоша вправит им мозги!

Мо'амба ждал, покуда стихнет шум. Глазки Син'джари забегали, а руки вороньими лапами вцепились в посох. Он явно нервничал. Но когда Мо'амба заговорил, на его лице появилась улыбка, которая с каждой секундой становилась все шире. Вскоре его волосатая рожа сияла, как у именинника в день рождения.

Гарри стал переводить:

— Син'джари прав в том, что многие из наших защитных барьеров оказались разрушены, а многие охотники — убиты. Я размышлял об этом много часов, прося наших предков, чтобы они вразумили, надоумили меня. И я получил ответ. Син'джари прав. — Он ткнул посохом в сторону Бена и Эшли. — В наших бедах повинны они!

28

Майклсон производил инвентаризацию своего арсенала: одна разборная винтовка, один укороченный АК-47, два пистолета и четыре коробки с патронами тридцать четвертого калибра. И почему он не взял на задание гранатомет? Майклсон сокрушенно покачал головой.

Он мрачно думал о том, что, если начнется драка, у них нет шансов выбраться отсюда живыми. В его разбитом колене с новой силой вспыхнула боль. Он сел и вытянул ногу, чтобы дать ей отдых.

Позади него, оглашая пещеру уханьем и стонами, совокуплялась парочка туземцев. Проведя здесь ночь, он уже почти привык к тому, что такие чувства, как стыд или стеснение, незнакомы этим людям. Они предавались плотским утехам в открытую, на виду у своих сородичей, и никто не видел в этом ничего особенного. Но Майклсон все же предпочитал сидеть к ним спиной, наблюдая за работой старого воина.

Его возраст выдавала седина на висках, но глаза блестели, как у молодого. Пристроившись в углу пещеры, он обрабатывал наконечник копья. Довольно цокая языком, старик намазал грань кристалла толстым слоем какой-то пасты, и алмаз засветился глубоким красноватым светом. Затем мастер взял какой-то продолговатый инструмент и принялся обрабатывать наконечник. Паста, по всей видимости, сделала самый твердый в природе минерал податливым, поскольку под воздействием инструмента он с готовностью менял форму, хотя, судя по тому, как были напряжены мышцы мастера, работа эта все равно требовала недюжинной силы. Майклсон завороженно наблюдал за тем, как грубый кристалл на глазах превращается в идеально гладкое и острое лезвие.

«Вот, значит, как эта мелочь мохнатая делает такие классные клинки из алмазов!» — подумал Майклсон.

Наконец старый туземец сунул наконечник в бадью с водой, а затем вытащил и постучал по нему костью. Наконечник зазвенел подобно камертону. Он был снова твердым, как… алмаз.

Удивленно крякнув, Майклсон встал и потянулся. Любвеобильная парочка закончила свои сексуальные упражнения и теперь сладко посапывала в объятиях друг друга.

Внезапно у входа в группу пещер, занимаемых охотниками, послышались возбужденные — на грани паники — голоса. Решив, что, возможно, это Бен и Эшли пытаются пробиться к нему, спасаясь от преследователей, Майклсон выхватил заряженный пистолет и, расталкивая низкорослых туземцев локтями, направился в центр уже успевшей образоваться толпы. Выйдя в центр этого импровизированного сборища, он окаменел, увидев, чем вызвано оживление. Четыре охотника несли на куске грубой ткани безжизненное тело. Они положили его у ног Майклсона, и тот, закусив нижнюю губу, смотрел на мундир «морского котика» — разорванный и еще сильнее залитый кровью, чем когда они виделись в последний раз. Синюшный цвет лица и остекленевшие глаза ясно говорили о том, что проверять пульс не имеет смысла.