Читать книгу "Железные франки - Мария Шенбрунн-Амор"

Удачно, что королева осталась сидеть, так Констанция чувствовала себя выше.

– Ваше величество, как ваша родня и княгиня Антиохии, кровно заинтересованная в успехе этого похода, я осмелюсь умолять вас выполнять ваш долг – быть в этом предприятии поддержкой королю и остальным паладинам.

– Именно об успехе похода я и беспокоюсь. Я собираюсь помогать исполнению единственного разумного плана – присоединить свои войска к ополчению Антиохии, чтобы вместе осадить и захватить Алеппо.

Гарцевать рядом с Раймондом в золоченой кирасе, кокетливо закидывая голову в шлеме с плюмажем? После несчетного множества франкских попыток оказаться именно той всепобеждающей героиней, перед которой рухнет твердыня Нуреддина?

– Ваше величество, эти планы противоречат планам короля. Я не могу допустить, чтобы разлад между вами произошел в моем доме.

Алиенор перевела невеселый взгляд от окна на княгиню:

– Сдается, мадам, ваши планы тоже противоречат планам вашего супруга.

До сих пор Констанции никогда не хотелось ударить другую женщину.

– Ваше величество, я владею княжеством Антиохийским по собственному праву, я могу иметь собственное разумение о судьбе своих владений. Но уверяю вас, я твердо намерена продолжать быть верной супругой князю. О вас же злые языки твердят, что вы подвергли сомнению законность вашего брака и собираетесь разойтись с королем. Мой дом – не место для выяснения ваших отношений.

Вздрогнули тонкие, длинные пальцы свисающих с подлокотников узких кистей рук, взлетели в изумлении высокие брови королевы:

– Именно этот дом, дом моего дяди, моего близкого, старшего родича, должен оказать мне всяческую поддержку!

Алиенор, опозорь себя, и ты быстро обнаружишь, как часто тебе придется делать то, что не хочется! Сними с себя корону, и люди начнут отказывать тебе!

– Ваше величество, этого не случится. Мой дом не может быть местом вашего укрытия. Если вы останетесь здесь, я подниму всех своих вассалов, я прибегну к помощи моей тетки королевы Мелисенды и моего кузена Бодуэна, я обращусь с жалобой к архиепископу, к Святому престолу, в Высшую курию королевства. Я переверну небо и землю, чтобы помешать вам сломать мою и вашу жизни.

В недоумении, не веря услышанному, как если бы наглая прачка потребовала, чтобы королева не пачкала простыни, слушала Алиенор внезапно осмелевшую невзрачную жену Раймонда:

– Вы что, мадам, изгоняете меня из Антиохии? Я хочу остаться под покровительством Рай… князя Антиохийского и вместе со своими воинами завоевать Алеппо!

Королева повторяла «я хочу» с неколебимой уверенностью, что ее желания достаточно. «Я хочу, я не хочу», – говорили французские венценосцы. Но Людовик хотя бы не стряхнул с себя королевский сан, не превратил себя в изгоя, не презрел свой долг и не разрушал чужое счастье своими грешными страстями. Он не лишал себя права поступать по собственному хотению.

– Ваше величество, я не могу потакать вашему безрассудству. Если вы расстанетесь с королем в моем доме, нас обвинят в случившемся. В Антиохии не важно, чего хотите вы, здесь важно, чего хочу я. Это моя земля, завоеванная моими предками, управляемая моими родичами, заселенная преданным мне населением. Я окружена вассалами, поклявшимися мне в верности. Я буду защищать свое княжество, свою семью и свое доброе имя.

– Значит, вы разрушите все планы и чаяния собственного супруга, потеряете единственную возможность сокрушить смертельного врага, заставите князя предать его кровь, отказав дочери его брата в покровительстве и укрытии. Кто же из нас лишился рассудка?

Скользкой змеей вывертывалась из обвинений эта Иродиада, словно не она сама предала поруганию кровные связи и разрушала приютивший ее дом. Но на каждый ее вопрос Констанция мысленно восклицала: «Да! Да!» А вслух она сказала голосом дамы Филомены:

– Все это – ваша вина. Я не стану покрывать прелюбодейство и кровосмесительство.

– Боже мой… – голос Алиенор пресекся от изумления, она закрыла лицо руками. – Вы сошли с ума… я… я не могу поверить, что слышу такое. Вы страшно ошибаетесь, мадам.

Констанция не удержалась, быстро оглядела комнату, словно на покрывале мог лежать забытый котт Раймонда или в углу могли предательски стоять мужние сапоги. Но повсюду валялись только беспорядочные, соблазнительные груды одежд Алиенор: пенились кружева, бесстыже разметались нижние юбки, свисали ленты, шнурочки, распростерлись шемизы, змеились скомканные чулки, пол усеяли расшитые туфельки. Бывал ли тут Раймонд? Лежал ли на этом небрежно застланном ложе? Неизвестно. Но гудящая щека и разбитые губы, саднящие при каждом слове, Констанции не померещились.

Королева сказала обиженным голосом маленькой девочки:

– Мадам, вы все поняли неправильно, я никому не хочу зла. Вы думаете, я легкомысленна и пуста? Вовсе нет. Почему вы так жестоки ко мне? Я ужасно несчастна! Я не могу так жить.

Из ее глаз выкатилась и стекла по щеке слеза, за ней следующая. Алиенор не утирала их. Констанция не знала, что сказать. Оказалось, что не только королева не думала о чувствах окружающих, но и она, Констанция, до сих пор не представляла себе, что это совершенное создание, так высоко вознесенное судьбой, тоже, как каждый смертный, испытывало страдание и боль. Алиенор тут же трогательно сложила ладони и умоляюще зашептала прерывающимся голосом:

– Мадам, помогите мне получить свободу, мне нужна свобода! Я не хочу всю жизнь распевать кансоны, я хочу принять участие в поистине важном. Что-то изменить, совершать великие деяния. Я отвоюю для вас Алеппо.

Она бы непременно тронула Констанцию, если бы княгиня не признала эти отчаянные, прерывающиеся от волнения интонации, которыми этот же голос совсем недавно околдовывал ее мужа.

Непутевая женщина обещала вражеский город, словно перстень с руки. Кто только ни сулил вожделенный Алеппо – Иоанн, Алиенор, Раймонд, – и каждый предусмотрительно заворачивал свой дар в условие, обжигающее протянутые руки. Алиенор оказалось мало, что ее превозносят за красоту, ученость и пение, ей захотелось войти в легенды, завоевать себе славу, и поскольку Людовик оказался жидковат, она решила присвоить Пуатье, чтобы с его помощью въехать в вечность. Констанция вынужденно отдала избалованной женщине свой лучший плащ, своего сапсана и, может, даже супруга, но свой последний подарок – совет – она отдаст добровольно:

– Ваше величество, не меняйте несчастье на унижение. В предбудущий раз, до того, как пересаживаться с мула на жеребца, удостоверьтесь, что седло свободно. Негоже французской лилии валяться в дорожной пыли.

В коридоре толпились любопытные, им не терпелось узнать, чем закончилась встреча соперниц. Констанция отвела шевалье Шатильонского к окну:

– Мессир, вы уверяли, что можете все. – Молодой рыцарь невозмутимо ждал продолжения. – Необходимо увезти королеву, если придется, то даже силой. Напомните Людовику, что женщины прощают все, кроме слабости, пообещайте, что вдали от Антиохии она одумается. Убедите его, что вы можете это сделать. Вдохните в короля собственное мужество. Избавьте меня от нее и просите за это что угодно. Если вы останетесь в Утремере, я позабочусь о вашем будущем, добуду для вас место при дворе моей тетки королевы Мелисенды. Я буду вашей должницей.