Читать книгу "Святослав. Болгария - Юлия Гнатюк"

– Я… сделаю всё как надо… я даже знаю, с кого начать…

– Подробности меня не интересуют, – остановил его Феофил. – Никто не вправе выяснять у тебя, где ты был и что делал, я тоже спрашивать не стану. Мне, вернее, ты догадываешься, кому нужна его голова. Тебе всё ясно? Я скоро уезжаю, потому к полудню всё, что тебе нужно, должно быть написано и лежать на моём обеденном столе.

– Да, синкел!

– Запомни, страна мисян должна быть нашей, потому что, только завладев ею, мы сможем покорить варваров. Наши более проворные римские братья уже прихватили себе западных славян, а нам нельзя упустить восточных. А для этого просто необходимы будут священники, епископы и черноризцы из мисян, которые разумеют не только речь россов, но их жизнь и обычаи, – только собратья смогут втолковать Священное Писание в непокорные языческие головы северных скифов. Но без его гибели это невозможно, поэтому ступай, Каридис, и каждый миг помни о своей великой миссии. Как только ты сделаешь своё дело, немедленно пошлёшь ко мне посланца, лучше двух. – Феофил не сказал, что его отъезд теперь зависит от донесения трапезита.

Между тем довольные концом войны русы готовились покидать Доростол, но нужно было ещё получить обещанные греками дары, да и просто отоспаться после стольких бессонных дней и ночей жесточайших сражений. Жители Доростола вместе с воинами радовались тому, что остались живы, что теперь можно сварить настоящую еду, а не лошадиные шкуры и прелый овёс. Воины отдыхали, чистили оружие и обветшавшую одежду, а чуткие купцы уже потянулись к русам и ромеям, предлагая всё, что только душе угодно, – русам одежду и еду, а грекам забытые домашние сладости и доброе вино. Припасные темники получали у ромеев обещанное и распределяли для обратного пути. Лодьи были спущены на воду и готовились, приняв груз, уйти вниз по течению к Переяславцу.

Свенельд не собирался ничего покупать на вдруг буйно разросшемся Доростольском Торжище, у него и так всего было вдосталь. Он просто шёл мимо, когда его кто-то окликнул. Обернувшись, воевода увидел того самого купца с седеющей бородой, с которым познакомился в Преславе.

Купец, приветливо улыбаясь, подошёл ближе, держа в руках несколько арабских кинжалов.

– Смотри, почтеннейший, как сияют камни, украшающие ножны…

– Не надо, – махнул рукой воевода.

– Это клинок для настоящего знатного воина, такого, как твой сын Гарольд, – произнёс грек.

– Ты даже ведаешь, как зовут моего сына? – несколько удивился воевода, беря в руки и разглядывая заморский клинок и впрямь великолепной работы.

– Я знаю о том, что сын твой Гарольд-Григорий-Горазд возглавляет Киевскую Городскую стражу, так что сей клинок будет ему добрым подарком… Но я знаю не только это, – тихо проронил купец, оглянувшись вокруг.

Воевода помрачнел, рысьи очи его сузились.

– Ну, пойдём ко мне, покажешь, что у тебя есть, – намеренно громко произнёс Свен, и они проследовали к дому воеводы.

Едва вошли во двор, как Свенельд оглянулся по сторонам и вдруг быстрым привычным движением извлёк клинок из богато украшенных ножен и вмиг прижал его острое жало к самому горлу купца.

– А ну-ка, реки, говорливый купец, кто ты и кем подослан, не то я кликну охорону, и они вмиг вывернут твои суставы и поджарят пятки огнём! – зловеще проговорил Свенельд, чуть надавив остриё у горла купца так, что из повреждённой кожи выступила рудая капля крови.

– Не стоит этого делать, почтенный воевода, – неожиданно спокойно ответил «купец». – Я человек маленький, моё дело – передать тебе предложение, а уж принимать его или нет – решай сам. И убери клинок, ибо моя смерть не улучшит твоё положение, скорее наоборот… Если ты меня убьёшь, то никакого предложения не услышишь, и сегодня же твой князь узнает, как и почему на самом деле, а главное, с чьей помощью погиб его отец, князь Ингард…

Воевода медлил, но рука, сжимавшая булат, едва заметно дрогнула. Наконец он нехотя опустил лезвие.

– Что ты ещё знаешь? – глухо спросил он «купца», который дорогим платком вытирал сочившуюся из расцарапанной шеи кровь.

– Я знаю всё, почтенный воевода, – продолжил собеседник. Его голос уже потерял угодливые ноты, и теперь со Свенельдом беседовал уверенный в себе человек, который точно знает, что он говорит и делает. – Я ведаю про твои истинные отношения с покойной архонтессой Ольгой, ведаю о том, что ты тайно крещён, и ещё много о чём из твоей богатой событиями жизни. – Заметив, что лик воеводы побледнел, а рука снова сжала рукоять клинка, «купец» уже грозно напомнил: – Только не теряй головы, ибо этот секрет знаю не только я. А вот узнает ли его твой князь, зависит от твоего благоразумия. Поверь! Нам, твоим друзьям, нет никакого смысла раскрывать тебя или хоть как-то портить твою жизнь и благополучие. Напротив, если мы договоримся, тебя ждёт ещё больший почёт, уважение и достаток. Ты уже в таком возрасте, что не худо подумать об обеспеченной старости, а то такие, как бывший темник Блуд, так и норовят наступить достойному человеку, как у вас говорят, на пятки. Да и сам князь всё меньше ценит опыт и боевые заслуги своего наставника, хотя ты несколько раз едва не погиб за него, разве не так? – Гость замолчал.

Молчал и воевода, стараясь уложить в голове всё, что вдруг услышал.

«Этот пройдоха действительно ведает всё, и он такой же купец, как я огнищанин, – думал вмиг поникший воевода. – А вдруг это проверка хитрого Ворона? Хотя вряд ли, жить среди русов со своими мыслями в сердце легко – если ты ничем не выделяешься среди прочих и открыто не выражаешь несогласия, все думают, что ты такой же. Если бы начальнику Тайной стражи было всё это ведомо, он бы давно сказал, а вот Тайная византийская служба…»

– Чего же ты хочешь или, вернее, те, кто тебя послал? – опустив могучие плечи, обронил Свенельд.

– Ничего такого, что могло бы повредить тебе. А сейчас прощай, когда будет нужно, я найду тебя, мы верим в твою мудрость и прозорливость. Клинок оставь себе, как залог нашей дружбы и взаимопомощи, – улыбнулся купец и снова, угодливо улыбаясь и кланяясь, покинул двор воеводы.

Конница под началом Свенельда готовилась к возвращению в Переяславец. Поредевшие полки собирались перед градом. Воины в последний раз проходили по Доростольскому Торжищу, приобретая необходимые припасы.

В суете сборов озабоченный Свенельд краем ока заметил мелькнувший раз и другой знакомый лик ромейского купца. Неприятный холодок коснулся шеи и растёкся промеж лопаток. Они опять встретились как бы невзначай, купец стал угодливо предлагать «достопочтенному архистратигосу» свой товар, и они отошли в сторону. О чём говорили купец и воевода, не расслышали даже стоявшие поодаль охоронцы, потому как Свенельд сделал им знак оставаться на месте. Вернувшись с хмурым челом, воевода подозвал старшего охоронца и о чём-то тихо и коротко распорядился, указав очами на уходившего прочь купца. Меж тем угодливая улыбка исчезла с чела ромейского гостя, стать его выпрямилась, движения стали быстрыми и точными, как у хищника, а рука незаметно скрылась за отворотом дорогой одежды. Из толчеи человеческого водоворота за ним последовали три крепких мужа, видимо тайные охоронцы. На небольшом отдалении друг от друга они прошли сквозь людскую толпу, ловко уклоняясь от гружёных возов и могучих воинов, несущих на плечах тюки с паволоками и разной другой поклажей. Внизу у самой дороги купца дожидались два воза, крытые сверху парусиной, на манер скифских кибиток. Находившиеся подле помощники уже всё собрали и только ждали возвращения хозяина. Рядом гарцевали двое верховых. Едва купец с тремя охранниками скрылись под парусиной, как возы тронулись прочь от града. Через некоторое время два всадника на тонконогих арабских конях вихрем умчались от возов к стоявшему в полугоне от Доростола лагерю византийской армии, а возы двинулись в другую сторону, к холмистым лесным угодьям.