Читать книгу "Гипнотизер - Барбара Эвинг"

И мне теперь для Энни-Лори

Большого мира будет мало.

У Рилли все еще был прекрасный голос. Гвенлиам во все глаза смотрела на нее.

— А кто такой Макс Велтон? — спросила она и удивилась, когда ее мать и Рилли едва не разразились смехом.

— Я думаю, что Максвелтон — это название местности, — сказала Рилли. — Мы тоже вначале подумали, что речь идет о мужчине по имени Макс Велтон и что он джентльмен, который стал на пути Энни-Лори.

— Я знаю это место, — проговорила Гвенлиам, — это небольшой склон у реки.

— Вот видишь! — воскликнула Рилли. — Наверное, когда-то им владел Макс Велтон.

Она снова запела, и на этот раз Корделия тоже подхватила и стала подпевать подруге, хотя ее голос вначале заметно дрожал:

В ладоши хлопни, снова обернись,

Ay, ау, Джим Кроу я, и ты уж не скупись!

Они наполнили бокалы и рассказали Гвенлиам о своем давнем визите в больницу, где слушали лекцию о гипнозе, которую читал знаменитый профессор, о девушке в ночной рубашке, певшей эту песенку, и о том, как постепенно они стали интересоваться гипнозом. Гвенлиам быстро опустошила свой бокал с портвейном и вдруг спросила:

— Это леди Розамунд убила папу?

Вопрос повис в воздухе, рядом с картиной, изображающей побережье Гвира. Корделия не нашлась что ответить. Значит, она догадалась. Корделия поняла, что для новой Гвенлиам не будет никаких секретов, однако не могла ответить на вопрос дочери прямо — той и так пришлось перенести слишком много.

— Гвенни, что бы ни случилось, надо помнить — ты сама это слышала, — ей сказали, что я умерла. Не знаю, как она догадалась о том, что я жива, и как добралась до площади Блумсбери, — вымолвила Корделия, и Гвенлиам задержала на ней взгляд. — Капюшон ее накидки упал.

Гвенлиам все еще ждала. И наконец Корделия решилась на признание.

— Я видела, что это была она.

Они услышали, как Гвенлиам тяжело вздохнула.

— Но почему ты не сказала об этом в суде?

— О Бог ты мой, я так хотела, чтобы это побыстрее закончилось. Мы должны забыть о том, что произошло. Мы должны забыть. Она была обманута. Она жаждала мести. Не тебе, и не ему, а всем нам она мечтала отомстить за обман.

Тишина звучала надрывнее крика. На бледных напряженных лицах лежали отсветы огня.

— Но есть и еще кое-что. Мне было так жаль своих утраченных лет, но, когда я увидела, что она ничего не знала о моем существовании, я поняла: она тоже была обманута, ее тоже предали. К тому же она даже не испытала радости…

Корделия не могла продолжать, но знала, что этот важный разговор они должны обязательно закончить.

— Мы потеряли столько лет, которые могли быть наполнены счастьем. Что бы изменилось, скажи я о том, что видела леди Розамунд на площади? Манон мертва. Морган мертв. Это наша личная трагедия. Когда она кричала ему «ЛЖЕЦ!», когда наносила удары кинжалом, я видела, что она словно безумная. Мне стало жаль ее.

— А почему это вода течет по стене? — Гвенлиам не отрывала взгляда от потолка.

Она была похожа на сумасшедшую.

Корделии едва не стало дурно. Неужели случилось то, чего она больше всего боялась? Зачем она открыла ей правду? Зачем позволила пить портвейн? И вот теперь разум бедной девочки не выдержал бремени правды.

— Гвенни, — неуверенно протянула Корделия.

— По стене течет вода, — повторила Гвенлиам.

Корделия и Рилли подняли глаза к потолку, куда указывала Гвенлиам, и увидели, что действительно по одной стене быстро стекает вода.

— О, это Регина! — воскликнула Рилли, заметив, что вот-вот наступит рассвет.

Вода все больше заливала потолок.

— Бог ты мой! Да это же Регина! Я-то думала, что ей уже надоело забавляться, спуская воду в туалете.

Все трое помчались наверх. Регина уже много месяцев не прикасалась к воде — ей давно наскучило это занятие. Но сегодня, пока все были на похоронах, она забросила Библию и, пройдя мимо воздушных змеев и собравшихся людей, оказалась на улицах Сент-Джиллса, где купила одну из своих любимых грошовых газет. В газете была весьма любопытная история о женщине, которая отрезала голову мужу и провезла ее завернутой в газету в омнибусе, следовавшем до Камден-Тауна. Но Регина пришла в неописуемый гнев, когда увидела, что газетчики не придумали ничего лучшего, как поместить этот рисунок под статьей о Корделии. Она была глубоко оскорблена столь грубым напоминанием о пережитых ими несчастьях и стала рвать газету на клочки, спуская их в унитаз. Вода была повсюду, а крошечные клочки бумаги плавали в льющемся потоке.

— Негодяи! — кричала Регина, бесконечно дергая за веревку. Миссис Спунс, насквозь мокрая, сидела на стульчаке, явно получая удовольствие от происходящего, и шлепала ногами по воде, как маленький ребенок.

— Черт побери! — выругалась Корделия. — Прекрати, Регина! Лучше почитай Библию. Прошу тебя, вернись к Спасителю и успокойся, ради всего святого!

Регина выскочила из туалета. Миссис Спунс позволила увести себя прочь. Корделия, испытывая угрызения совести, решила попросить прощения у Регины.

— Я знаю, что ты поступила, как верный друг! — расплакалась Корделия. — Прости меня, мы без тебя ни за что не справились бы!

Три женщины, опустившись на колени, начали убирать в доме, и как раз в этот момент на пороге появился инспектор Риверс с доской для окна.

Стать свидетелем подобной сцены — увидеть трех женщин, которым за день пришлось пережить столько горя, на коленях — было бы слишком большим потрясением для менее закаленного человека, чем инспектор Риверс, но он, услышав запах портвейна и заметив, что женщины, хотя и по-прежнему плачут, все же находят в себе силы посмеяться над ситуацией, быстро снял шляпу, перчатки и плащ и энергично бросился на помощь, желая укротить льющийся по стене поток воды.

Глава двадцать седьмая

Не вызывало сомнений, что гипнотические сеансы в Блумсбери прекратились навсегда.

Больше Корделия не проводила приемов и не рассказывала о френологии, не сравнивала склонности будущей пары, которые могли бы повлиять на их отношения в браке, и, конечно же, больше не консультировала молодых девушек относительно возможных трудностей первой брачной ночи. Вначале они еще принимали посетителей. Но не прежних клиентов и не молодых леди с Мэйфера. Первую неделю колокольчик все время звонил: людям не терпелось увидеть своими глазами ту самую скандально известную мисс Корделию Престон. Парочки давились смехом. Но Корделия не желала никого видеть и не собиралась больше говорить на деликатные темы с кем бы то ни было. Один клиент оказался связанным с журналом «Новости Лондона» (они были весьма шокированы данным открытием, потому что это было очень уважаемое иллюстрированное издание). Было очевидно, что респектабельная публика считает ниже своего достоинства посещать дом, обитатели которого запятнали свою репутацию. Их старые клиенты исчезли. Даже леди Алисии Тавернер, герцогине Арден, никак нельзя было теперь появляться у Корделии. Мисс Престон была изгнана из приличного общества. Корделия столько сил отдавала раньше работе, но теперь ее память преследовала только одна картинка: мальчик, волосы которого она нежно гладила, смотрит вдаль, словно желая увидеть заветную Америку. Эта картинка сменялась другой: прекрасная в своей невинности невеста идет к алтарю в великолепном свадебном платье, и на ее лице застыло выражение торжества. А затем она ясно видела фигуру женщины, с головы которой падал капюшон, открывая лицо, женщина со словами: «ЛЖЕЦ! ЛЖЕЦ! ЛЖЕЦ!» обрушивала удары на кричавшего мужчину.