Читать книгу "Ночь триффидов - Саймон Кларк"

К нам подошла Марни. Керрис уставилась на нее изумленно, и девушки довольно долго молча изучали друг друга. Керрис машинально провела пальцами по лицу, там, где у Марни был шрам. Это был жест человека, смотрящегося в зеркало.

— Ведь ты — моя сестра? — прошептала Керрис.

— Марни не говорит, — вмешался я и вкратце рассказал о прошлом девушки.

Керрис была потрясена. Еще немного помолчав, она кивнула.

— Много лет назад меня очень интересовало, есть ли у меня сестра-близнец. Ведь большинство моих братьев и сестер — а их, как вы знаете, великое множество — состояли из пар однояйцевых близнецов. Я не могла быть исключением. Но нас с Марни, видимо, разлучили сразу после рождения. Посмотрите на ее глаза. Копия моих… только ее бедное личико… я бы собственными руками придушила тех крыс, которые так с ней обошлись!

— Мне кажется, ты к этому уже приступила, — заметил я, кивнув в сторону мертвых гвардейцев.

Керрис рассказала мне, что здесь произошло. Когда прозвучал сигнал тревоги, она была с Кристиной. По телефону сообщили, что в вестибюле идет бой, и гвардейцы, охраняющие их, сказали, что получили приказ переправить ее и Кристину в другую часть Манхэттена. Керрис понимала, что, если их вывезут из Эмпайр-Стейтс, Сэму понадобится масса времени, чтобы открыть их новое местонахождение. И она решила, что настало время действовать. Ей было известно, что «лесовики» внедрили трех своих людей в медперсонал, обслуживающий девяностый этаж. Вооружившись припрятанными заранее автоматами, наши люди застрелили двух гвардейцев и забаррикадировали вход в коридор. Когда к гвардейцам подоспело подкрепление, пришлось воздвигнуть вторую баррикаду. У Керрис имелся козырной туз — и она об этом знала. Этим тузом была Кристина. Гвардейцы не могли огнем проложить себе путь из опасения повредить носительницу драгоценных яйцеклеток.

Я, в свою очередь, сообщил Керрис, что ход сражения в вестибюле существенно осложнился из-за вторжения триффидов на улицы города.

На некоторое время на девяностом этаже воцарилась противоестественная тишина. Торренс не насылал гвардейцев, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, наши люди тоже не появлялись. Телефоны молчали. Электрические лампы сияли ровным светом. Кроваво-красное солнце опускалось за горизонт. Мы занимались чисткой оружия и обработкой ран. К счастью, никто из нас не пострадал серьезно. Больше всего досталось моему партнеру по настольному теннису: пуля пробила ему икроножную мышцу. Несмотря на рану, Гэбриэл продолжал скакать по помещению, используя в качестве костыля половую щетку. Мой друг был страшно похож на Джона Сильвера из бессмертного романа Стивенсона.

Керрис стояла у окна. Я подошел к ней.

— Что-нибудь видно?

— Мы слишком высоко. Отсюда кажется, что в городе царит полный покой. — Показав в сторону сверкающего золотом заката Гудзона, она сказала: — Красиво, правда? Там когда-то был рай. Как-то мы отправились рыбачить вверх по реке и видели то, что осталось от принадлежавших миллионерам особняков. На какой-то миг мы смогли представить, какой была жизнь до того, как все пошло прахом. Перед моим мысленным взором предстали резвящиеся в бассейнах ребятишки, их папы и мамы, восседающие в шезлонгах или жарящие на грилях барбекю. Неужели эти дни никогда не вернутся? — Она печально покачала головой.

— В иных местах они уже вернулись, — ответил я. — У меня дома есть праздник, его называют Ночью Костров. Мы зажигаем огромные костры на открытом воздухе, запускаем петарды и печем на углях картофель. Дети просто обожают эти праздники. Впрочем, и взрослым они тоже нравятся. Но взрослые ужасно страдают по утрам от похмелья.

— Ночь Костров? Откуда это название?

— Древний языческий ритуал. — Не сумев сдержать глупую ухмылку, я продолжил: — Видимо, связано каким-то образом с проблемами фертильности. Кроме того, мы сжигаем чучело человека по имени Гай Фокс[8].

— Ну и забавные же вы, англичане, люди. — Она сморщила носик. — И как я могла совершить столь нелепый поступок — полюбить англичанина?

— Если мы выйдем целыми и невредимыми из этой передряги, — сказал я, — ты обязательно приедешь на остров Уайт и познакомишься с моими родственниками.

— Когда мы выберемся отсюда, — она обежала взглядом помещение, — я с удовольствием приму твое приглашение. А потом, следуя обычаям Старого Света, мы сочетаемся с тобой законным браком.

— Почему бы и нет? — сказал я, испытывая прилив счастья, совершенно неуместного в этой обстановке.

Люди на девяностом этаже небоскреба занимались самыми обыденными делами. Кто-то варил кофе, другие играли в карты на спички. Думаю, подобное поведение служило своего рода противоядием драматизму ситуации. Сэм Даймс сидел за письменным столом и делал какие-то заметки в своем блокноте.

Подняв глаза и увидев мою забинтованную голову, он спросил:

— Как ухо, Дэвид?

— Та часть, которая осталась на голове, болит ужасно, — ответил я с неким подобием улыбки. — Зато кусок, который валяется в коридоре, чувствует себя превосходно.

— Это, видимо, то, что вы, бритты, называете юмором висельника, — фыркнул Сэм. — Кофе хочешь? — Он наполнил дымящимся напитком бумажный стаканчик. — Торренс определенно не экономит на качестве.

— Спасибо. — Я взял стаканчик. — Как рука?

Он чуть-чуть приподнял висящую на перевязи руку.

— Прекрасно. Просто прекрасно! Осколок клюнул в самый кончик локтя. Знаешь, какая странная вещь случилась со мной в самый разгар боя? — Он резко сменил тему разговора. — Я вдруг решил инженерную проблему, которая занимает меня вот уже несколько месяцев. Представляешь, я стреляю в живое существо и говорю себе: «Послушай, Сэм Даймс, а почему бы тебе не проложить рельсы не к южной оконечности озера, а к северной? Ведь в таком случае…» Ты, как я вижу, ни черта не понимаешь. — Он заговорил быстрее, очевидно, испытывая прилив энтузиазма. — До того как заняться военным делом, твой покорный слуга был инженером-путейцем, и он непременно вернется к этому занятию, как только закончится его служба в армии. О чем это я? Ах да… Передо мной стояла задача проложить железнодорожный путь от нового порта на озере к городу. Однако на предполагаемом маршруте были довольно крутые холмы, скалы и заполненные грязью овраги. Я ломал голову, как их преодолеть. Что бы я ни придумывал, все на деле оказывалось невыполнимым. И вот, когда мы штурмовали коридор, когда кругом свистели пули и взрывались гранаты, меня осенила гениальная мысль. Я сказал себе: «…зачем тебе тянуть путь к южному берегу озера? Ведь новый порт можно построить и на северном побережье. Таким образом ты сэкономишь много миль рельсов и несколько месяцев труда». Итак, ты понимаешь, какая великая мысль пришла ко мне во время схватки, и теперь я заношу ее на бумагу, чтобы снова не забыть.