Читать книгу "Фраера - Валерий Горшков"

Верно говорят – жизнь прекрасна и удивительна, но куда более удивительна, чем прекрасна!

Осознание необходимости стремительно шевелить поршнями и все усиливающееся нервное напряжение придали мне дополнительные силы.

Повесив «узи» на шею и откинув его за спину, я с проворством обезьяны выскользнул из иллюминатора, вскарабкался по борту яхты к палубе и осторожно выглянул через отверстие, рядом с которым был закреплён канат.

У двери надстройки, ведущей к каютам, спиной ко мне в напряжённой позе охотящейся дикой кошки стояла блондинка, держа массивный «люгер» двумя согнутыми у груди руками.

У самой кормы, рядом с флагштоком, на котором слегка шевелился облизываемый лёгким ветерком триколор Санта-Каролины, маячил толстяк. Его взмокшая лысина, освещённая одиноким сигнальным фонарём, тускло поблёскивала розовым оттенком.

Третий гангстер, если таковой есть, спрятался, вероятно, где-то в темноте верхней палубы, у фальшборта, держа под прицелом всю корму…

Не могло быть и речи, чтобы перемахнуть через борт в месте крепления верёвки, ибо в этом случае я имел все шансы уподобиться нашпигованной свинцом шпикачке. А поэтому я выбрал другой, более безопасный, но требующий титанических усилий, концентрации и точности движений способ перебраться на палубу.

Ухватившись за край борта и отпустив верёвку, я повис над водой, подогнул ноги и, помогая себе корпусом, стал перебирать руками.

Сантиметр за сантиметром двигался к носу яхты и старался проделывать это совершенно бесшумно, так как теперь был столь же беспомощен перед врагами, как цирковой канатоходец – перед внезапным ураганным порывом ветра.

Сначала, благодаря тренированным мышцам, все получалось относительно легко. Но потом предплечья, на которые падала вся нагрузка, стали наливаться свинцом, а вцепившиеся в острый и слишком широкий для прочного захвата край борта пальцы начали терять силу.

Я вынужден был, собрав волю в кулак и скривив лицо в ужасной, не видимой никому гримасе, через «не могу» преодолеть ещё несколько отделяющих меня от кормы метров. И лишь окончательно почувствовав, что следующий «шаг» может стать для меня последним, разрешил себе сделать секундную паузу перед тем, как подтянуться и перемахнуть через борт на палубу.

Без проблем поднялся над бортом почти по грудь и уже выбросил вперёд локти, чтобы одним трицепсовым рывком бросить корпус вверх, до уровня пояса, когда пальцы левой руки неожиданно соскользнули с гладкого края борта и я, потеряв опору, камнем полетел вниз…

А потом, через пронзительный, пульсирующий звон в ушах, осознал, что судьба в очередной раз не позволила свершиться непоправимому.

Меня спасло то, что называется непроизвольной мышечной реакцией, неподвластной разуму.

Такое уже было однажды, в далёком детстве, когда я чиркал спичкой о коробок и внезапно оторвавшийся от головки кусочек пылающей серы угодил бы мне точно в глаз, если бы я не успел закрыть его за мгновение до того, как на веке появилось розовое пятнышко обгоревшей кожи…

Сейчас случилось то же самое.

Едва разжались пальцы левой руки, как уже до предела утомлённые пальцы правой автоматически вцепились в борт с такой железной силой, что смогли выдержать обрушившийся на них вес летящего в свободном падении тела.

Так же, как в первом классе, я не сделал ничего для своего спасения и обрёл способность нормально осмыслить происшедшее лишь через долгие, как вечность, полсекунды, когда полыхнувшая острая боль в вывихнутом плече заставила меня до зубовного скрежета сжать челюсти и шумно выдавить из себя задержавшийся в лёгких воздух…

Я снова подтянулся, чувствуя, как из глаз просочились слезы, тяжело, словно в замедленной съёмке, перекинул через борт ногу и уже совсем без сил свалился на палубу, думая только об одном – не закричать.

Слава богу, получилось! Даже мелькнувшая у дальнего края надстройки с пистолетом наизготовку Барби не заметила меня, добрых пять секунд приходящего в себя у освещённого носовым фонарём борта…

Подняв выпавшую из кармана рацию и морщась от полыхающей в суставе боли, я поднялся на ноги и короткой перебежкой преодолел расстояние до трапа, ведущего к ходовой рубке.

Перекинул автомат со спины на грудь, взял его в левую руку и, не спуская пальца с курка, поднялся по ступенькам наверх.

Как и следовало ожидать, в рубке никого не было…

Глава тридцать втораяВ поисках Хаммера

Я переступил порог служебного коридора, соединяющего мостик с салоном-рестораном. Сюда выходила дверь камбуза и двери всех кают членов команды, включая капитана.

И тут в рации снова послышался голос итальянца. На этот раз в нем сквозило неприкрытое раздражение:

– Эй, засранец, ты что, вздумал играть со мной в кошки-мышки?! Даю тебе тридцать секунд, чтобы предстать передо мной с поднятыми граблями! Если надумаешь хитрить, старина Жак, между прочим очень обидевшейся на тебя за инцидент у стойки бара, начнёт отрезать от твоей сучки по кусочку и бросать за борт рыбкам!

– Я – в машинном отделении… – ответил я треснувшим голосом, как вкопанный остановившись перед распахнутой дверью одной из кают. Здесь вповалку, на полу и кроватях, лежали расстрелянные в упор стюарды с навечно застывшим на чёрных лицах диким удивлением. – Поскользнулся, упал с трапа… Но не советую приближаться во избежание появления аккуратной дырочки во лбу…

С трудом оторвав взгляд от страшной картины, я направился к соседней каюте. Открыв дверь, я увидел привалившегося к столу с простреленной головой, сидящего на кровати нижнего яруса кока, перед которым стояла тарелка с морским салатом и початая бутылка пива.

Что касается лежащего на верхней шконке молодого парня, укрытого обильно пропитанной кровью простыней, того самого парня, что показывал нам с Сергеем каюту: то он, похоже, так и умер во сне. Стюард не удосужился продрать глаза при появлении в незапертой каюте постороннего человека с пистолетом-бесшумкой в руке…

Заглядывать в три другие каюты я не решился, заранее предвидя, что и там обнаружу лишь мёртвые, вповалку лежащие тела членов команды…

Эти свихнувшиеся уроды не пощадили никого, кто мог бы хоть как-то помешать им исполнить задуманное!

А в это самое время внизу, в роскошных каютах, мирно посапывают, ни о чем не подозревая, полностью уверенные в своей безопасности богатые иностранные туристы, которым вскоре предстоит стать дойными коровами банды отморозков.

Не говоря уж о рыжем ювелире Хейно и алмазах. Здесь вообще имела место полная неопределённость…

– Какое, к чертям, машинное отделение?! – взревел толстяк на том конце радиочастоты. – Мне плевать, откуда ты там навернулся и что с тобой случилось! Последний раз предупреждаю – не выйдешь без оружия на ют, девчонке и дружку твоему – жопа!