Читать книгу "Мико - Гейл Линдс"

Волосы влажными прядями свисали на его лицо, кимоно распахнулось, обнажив голую грудь и темный сосок.

— Знаете, — глухо произнес он, — я потерял жену. О нет, не Акико, я был женат раньше. Ее звали Марико. Прекрасная Марико. Она была очень молода, когда мы встретились. — Сато улыбнулся, и что-то мальчишеское прорвалось сквозь печаль, накопившуюся с годами. — А я? Я тоже тогда был намного моложе. Мы с Нанги-сан уже тогда знали друг друга. Он был в Министерстве внешней торговли и промышленности, а я занимался бизнесом. У меня было несколько “кобунов” в те дни, и все — успешные. В некоторых делах я прислушивался к советам Марико. Именно она рекомендовала мне купить косметическую компанию “Икиру”. Это было в 1976 году. “Икиру” производила кремы для лица и лосьоны. Я приобрел компанию, когда в Японии еще только начинался косметический бум.

Доход был фантастический. За один год эксплуатации я окупил расходы и даже получил небольшую прибыль. Прогноз на следующий год был самый блестящий.

Марико посчитала себя обязанной пользоваться продукцией “Икиру”. Она говорила, что никто из ее подруг не будет доверять продукции компании, если она сама не подаст пример. Чудная матовая кожа была гордостью Марико, и она стала дважды в день пользоваться кремом и лосьоном “Икиру”. Несколько месяцев спустя у нее начались сильные приступы мигрени. Затем появилось головокружение.

Я показал ее врачу. Он не нашел никакого заболевания и посоветовал недельку отдохнуть. Я в точности последовал его совету и отправил Марико в одно живописное место за городом. Но там ей стало хуже: у нее начался сильный жар. Врач, которого пригласили к ней, нашел аритмию, учащенное сердцебиение.

По его настоянию позвонили мне. Я немедленно приехал и забрал ее в Токио. Мы с ней отправились к известному специалисту, и он после обследования сказал, что у Марико не в порядке мочевой пузырь. Она пила лекарства, но температура не снижалась. Кроме того, у нее появились неприятные ощущения под кожей лица, которая сделалась неестественно блестящей. Тогда она стала пользоваться лосьоном еще чаще.

Так продолжалось до тех пор, пока, проснувшись однажды утром, Марико не обнаружила, что вся ее кожа стала такой же блестящей и отечной, как кожа лица. Ее нога, когда она трогала ее, больше напоминала ногу куклы, чем живого человека. Расстроенная, она снова обратилась к доктору. Ее обследовали еще раз и сказали, что это заболевание связано с поджелудочной железой. Снова ей прописали лекарства, которые она аккуратно принимала.

Неделю спустя Марико проснулась утром вся в поту. Она села на кровати — сердце у нее колотилось, как у стайера. Во сне ей приснилась кровь. Она посмотрела на подушку и увидела на наволочке красно-коричневое пятно.

Она механически дотронулась до лица, и ее пальцы оказались в крови и еще в чем-то непонятном. В истерике она стала звать меня. Я настоял, чтобы ее положили в больницу.

Марико вся исхудала. Дыхание ее было затруднено, но доктора не находили заболевания дыхательных путей или легких. Из пор ее кожи продолжала выделяться какая-то жидкость. Марико твердила, что у нее под кожей что-то есть. Жидкость послали на исследование, но тесты сделали не сразу, потому что лаборанты были загружены работой.

Марико с каждым днем становилось все хуже, она перестала есть и медленно угасала. Когда она впала в кому, доктора не могли объяснить это, как и все ее предыдущие недомогания.

Через неделю Марико умерла, так и не придя в сознание. Я даже не мог ей сказать “прощай” или “я люблю тебя”, хотя я просидел возле нее, полуспящей-полумертвой, все эти долгие дни и ночи...

Пустые тарелки и бокалы смотрели на них с поблескивающего стола. Все было съедено и выпито.

— Единственным утешением, — горько усмехнувшись, сказал Сато, — было то, что лаборатория наконец разобралась, в чем дело. Оказалось, что крем для лица, которым пользовалась Марико, содержал похожие на парафин полимеры, аналогичные тем, что применяют в производстве лаковых красок. Лосьон растворял этот полимер, позволяя ему проникать в кровь. Поры кожи забивались, доступ воздуха прекращался. Это повлияло на внутренние органы, включая мочевой пузырь и поджелудочную железу.

Я был поражен как громом, услышав это! С сердцем, разрывающимся от боли, я немедленно принял меры, чтобы изменить формулу продукции “Икиру”, и начал сам проверять все ингредиенты. Но вплоть до 1979 года Министерство здравоохранения Японии продолжало получать жалобы тысяч людей, пострадавших от “кокухисё” — синдрома черной кожи, который возникал от присутствия ядовитых веществ в некоторых кремах, производимых компанией.

Через шесть месяцев после смерти Марико, когда я снова обрел способность думать о чем-либо, я основал “Кэсёхин когай хигайся-но кай” — “Ассоциацию жертв косметики”, вложив в нее всю прибыль от “Икиру”.

Слушая рассказ Сато, Николас искренне ему сочувствовал. Ведь Марико была не единственной жертвой “кокухисё”. Другие также жестоко страдали и умирали. И материальное возмещение, как хорошо понимал Николас, не избавляло его от чувства вины перед ними.

Повертев пальцами стоявшую на столе чашку, Сато накрыл ее ладонью.

— Скажите мне, Линнер-сан, испытывали ли вы когда-нибудь от любви что-либо, кроме удовольствия?

Николас резко поднял голову.

— Естественно, бывают моменты боли, страдания, иногда гнева, но это ненадолго, на день или два. Потом они исчезают, как снег под лучами весеннего солнца.

— Я имею в виду совсем другое. — Сато покачал головой, втянутой в плечи. — Опыт в этом деле ничего не значит. Чувствовали ли вы себя, Линнер-сан, когда-нибудь пленником любви? Как будто вы любите вопреки желанию, а не вследствие него. Вы должны это понимать. — Сато рывком убрал руку, и Николас увидел, что вместе с ней исчезла со стола и тонкая фарфоровая чашечка. — Как будто некое жестокое сердце наложило на вас заклятье, понимаете?

* * *

В вечерних сумерках Лью Кроукер сидел, ссутулившись, в автомобиле, добравшись до западной части Флориды. Мимо него проносились машины — вереница малиновых огней, подобных светящимся любопытством глазам. Аликс только что ушла отдохнуть и перекусить в придорожное кафе. Кроукер ощущал вибрацию шоссе, как будто был его частью. Позади осталась река Саванна, впереди расстилались Джорджия, потом Южная Каролина, потом Северная и так далее. Шоссе уходило на северо-запад.

Последний раз они ели в Джексонвиле. Ему не хотелось останавливаться в маленьких городах, чтобы не оставлять следов для тех, кто, возможно, вел за ними слежку. Только большие города имеют свойство проглатывать приезжих, не обращая на них никакого внимания. Аликс хотела, чтобы они прекратили эту бешеную гонку сразу, как только пересекли границу Флориды. Но Кроукер продолжал давить на газ. Она думала, что он делает это из простого упрямства, а ему не хотелось рассказывать ей о том, что он обнаружил в “форде-седане” Красного монстра. О шифровальных передатчиках “Феникс” он раньше только читал. При виде него у Кроукера отвалилась челюсть. Он не мог себе представить, чтобы кто-нибудь из нанятых Рафаэлем Томкиным ищеек умел пользоваться “Фениксом”, уж не говоря о том, чтобы возить его с собой в машине.