Читать книгу "Симулятор. Задача: выжить - Виталий Сертаков"

Ах да, Дед просил писать обо всем. Летопись, хе. Эта жирная тварь. Я готов был спуститься и убить ее. Это говорю я, врач. Я не могу побороть раздражение, немыслимо.

— Чувствуете запах? — все так же вполголоса спросил сержант.

Запах я почувствовал. Откровенно воняло туалетом. Не скажу, чтобы я обрадовался, но для разнообразия. После дня ванили в этом проявилось нечто родное. Земное, хе.

Девчонку мы заметили практически одновременно. Она выглядывала из кресла, испуганные глазищи, ручки дрожат, сверху закутана в платок а-ля рюс. Кресло на колесиках пряталось в углу дальней комнаты, напротив балконной террасы. Вплотную к креслу примыкала бесформенная темная груда; только подойдя вплотную, мы сообразили, что это. Милое дело, м-да...

— Не бойся, — предупредительно помахал открытой ладонью сержант. — Это ты звонила в милицию? Мы пришли, чтобы тебя забрать...

Малышка кивнула. Ее перепачканные волосы кололи воздух, как у крошечной Медузы Горгоны, а взгляд непрерывно скитался с места на место.

— Это ты построила? — спросил я, не зная, как приступить к завалу.

Честно говоря, не верилось. Шкафчик с бельем, соломенное кресло, два венских стула, торшер, книжные полки, скрепленные «елочкой». Подтянуто, опрокинуто, заплевано обертками от печенья, хлебными крошками, чипсами, пустыми тетрапаками из-под зеленого чая. Малышка добралась до еды, молодец. Мужественная девочка. Не верилось, что прикованный к креслу ребенок мог создать вокруг себя подобное оборонительное сооружение. Настоящая баррикада в углу, однако.

— Нельзя бегать, — вдруг отчетливо произнесла девочка.

— Не бойся, — повторил сержант. — Никто тебя не тронет, — и взялся за торшер. Автомат он закинул за спину.

— Нельзя быстро, нельзя бегать, нельзя быстро...

— Успокойся, мы тебя заберем. Доктор, как ее успокоить?

Неприятно признаваться в гадких мыслях, но. Трус Белкин пожалел, что девочка жива. Девочке Кате следовало бы умереть, хотя бы каплю не дотянуть до. Это говорю я, врач. И как только диктофон не расплавится от подобной мерзости.

Почему я акцентирую на этом внимание? Потому что некоторые вещи происходят вопреки. Малышка жива вопреки. Она самая слабая из всех нас, но. Батареи в диктофоне скоро сядут, я должен успеть сказать. Условно говоря, существуют две модели. Трус Белкин свой выбор сделал. Вторая модель — это выбор малышки. Срединного пути не существует. Все тропинки, которые мы пытаемся окрестить срединным путем, — ложь, производные от крайностей.

Одно из двух. Либо — борьба, либо то, что натворил трус Белкин. Малышка выбрала борьбу.

— У меня нет успокаивающего, сержант. И я не детский психиатр...

Стены в углу, над креслом. Я поздно посмотрел на стены, надо было повыше поднять подсвечник, тогда бы увидел раньше. Увидел бы раньше, но вряд ли бы помогло, потому что.

Потому что. Нам ничего не поможет, хе.

Именно теперь я осветил обои в углу, прямо над баррикадой. Красиво, нестандартно, м-да. Из обоев торчали вилки и ножи, изящные вещички из мельхиора и серебра.

Кто-то швырялся ими в девочку, не слишком метко.

Огоньки свечей дернулись. Сержант потащил коляску сквозь завалы, колесики тут же застряли, запутались в каких-то тряпках. Мы навалились вдвоем, и тут все началось.

Внизу истошно завизжала жена генерала. В соседней зале раздался металлический лязг. Трус Белкин застыл, согнувшись, как вопросительный знак. От лежащего на полу телевизора долетел невнятный звук. Как будто тяжелым сапогом наступили на стеклянные осколки.

— Ложитесь... — посоветовала девочка.

Я готов был прислушаться к ее совету, но Нильс, напротив, заторопился, завертелся на месте, поводя стволом.

— Нельзя быстро, — всхлипнула малышка.

Краем глаза я уловил шевеленье в районе плоской плиты телевизора. Что-то черное, крыса, хе, милое дело.

— Ага, — сержант отпихнул электрорадиатор, торшер сам покатился. Саше оставалось совсем чуть-чуть до колесика, зажатого в углу, когда я засек движение в темной арке.

Прямо на нас, угрожающе раскачиваясь, несся велотренажер.

Девчонка завопила во всю глотку, потянулась вниз и снова распрямилась, уже с металлическим подносом в разбитых кулачках. Поднос был стилизован под палех, я его, как ни странно, успел хорошо разглядеть, да. Наверное, потому, что никогда еще не видел подноса, насквозь проткнутого вилками и ножами. Штук шесть приборов застряли в подносе, вдвое больше погнутых, покореженных усеяли пол перед креслом.

Я успел пригнуться, а сержант — нет. Два шампура с остатками полусгнивших шашлыков влетели с террасы и воткнулись ему в плечо. Третий ударил выше, разодрал щеку. Воткнулись глубоко, хлынула кровь. Еще два промахнулись, зазвенели по полу.

Девчонка что-то кричала. Нильс перекидывал со спины автомат, но делал это слишком медленно. Он думал, что противник ждет на террасе, но там было пусто. Я лучше его видел то, что находилось за занавеской: скамейка, гамак, пластмассовый столик и барбекю.

У барбекю вышел боекомплект. Как он метал шампуры, я так и не проследил, зато заметил, как стальная сковорода на ножках клацнула крышкой и неторопливо заскользила в сторону распахнутой балконной двери. Вокруг ножек барбекю замотался кабель. Пришло на ум сравнение, хе. Голодный гиппопотам. Очень скоро он нами поужинает.

Тем временем велотренажер воткнулся в баррикаду, застрял, дернулся назад. Он вел себя как маленький танк, весил, наверное, пудов восемь. Нильс отпрыгнул в сторону, со стоном выдернул из ран шампуры. Артерию не задело, однако. Кожа на щеке висела, надо шить.

— Доктор, вы видели его?!

— Кого?

— Того, кто кидался, черт подери!

Страж порядка не хотел поверить очевидному. Тренажер медленно поворачивался вокруг своей оси. Мне хотелось зажмуриться и сосчитать до десяти. Такого быть просто не могло! Обыскивая Сосновую, мы видели несколько трупов, повешенных на проводах, но чтобы взбесилась бытовая техника!

— Сержант, сзади!

Нильс показал превосходную реакцию. Он успел упасть и перекатиться за мгновение до того, как многожильный кабель с видеоплеером на конце ударил в торец книжного шкафа. Пластмассовая коробка плеера раскололась, брызнули детали. Теперь я понял, откуда взялись борозды в стенах. Проводка прорвала утеплитель и обои, а пряталась она под шкафом, свернувшись, как голодная анаконда.

На первом этаже грохнули подряд два выстрела.

— Не шевелитесь... — сиплым шепотом посоветовала девочка. Очень медленно она опустила на колени поднос. Вилки не летали. Очевидно, у стоящего в соседней комнате серванта закончились метательные принадлежности.

— Саша, не вставай... — Я застрял в идиотской позе, балансируя на одной ноге. — Оно реагирует на движение.