Читать книгу "Записки нечаянного богача 2 - Олег Дмитриев"

и все бедро вокруг раны уже напоминало мечту косметолога — чистейший целлюлит. С красными точечками в местах уколов, правда.

— Я ковш воды на него вылила и давай за шиворот трясти. Он только тогда и рассказал про кабана, и про то, что ты его за тележкой прислал. Но наговорил, конечно, с три короба он. «Кабан башкой как саданёт — и Димку об ёлку хрясь! Я подхожу, а он сидит, как живой, и на ногу себе смотрит. А там внутри булькает чего-то, он сказал — артерия. А сам — как бабочка в кабинете биологии, на ветку наколотый! И всё про пузыри какие-то и пену спрашивает!», — мама очень похоже изобразила брата, явно давно и успешно перешедшего границу между паникой и здравым смыслом.

Стоявший рядом Петька, державший двумя руками ножницы, отрезая концы нитей над узелками на моём бедре, алел красным знаменем.

— Я решила, что, раз говоришь — то живой. А раз догадался ему корзины с собой всучить — то ещё и в своём уме даже. Нашли тачку и тележку эту — и направили их обратно, а сами давай аптечку ворошить да воду греть, — она говорила так спокойно и плавно, словно не сына зашивала, а яблоки в гуся на рождество.

Продолжая жевать бинт, подвывая сквозь него, я успел наложить ещё четыре кривых, но крепких шва. За это время мама закончила со спиной, налепив, судя по треску, пластырь поверх раны. Обошла меня справа, отобрала иголку и продолжила шов. У неё выходило значительно лучше.

Выплюнув изжёванный в нитки бинт, я обозрел операционное поле. Внизу, ближе к коленке, между стежками аккуратного шва, который по краям смазали йодом, торчал флажком лоскут резиновой перчатки — дренаж. Я бы и не вспомнил об этом. Повезло со специалистом, вот уж воистину в золотые руки попал.

— Петь, придумай к этой палке ручку и поперечину какую-нибудь, только под руку ему высоту примерь. На ногу опираться нельзя! — последняя фраза, сказанная строгим, «профессиональным» голосом, была адресована уже мне. А я, как будто, плясать собирался? Брат сорвался в сарай, видимо, за гвоздями.

— Каков будет Ваш вердикт, доктор? — я неубедительно изобразил в глазах тревогу.

— Я не доктор, я санитарка, полы здесь мою, — ответила мама своей любимой фразой, с которой встречала и провожала бесчисленные проверки из всяких гор-, обл- и минздравов. И мы наконец-то рассмеялись. Она — потому что теперь точно знала, что помирать я не планировал. А я — потому, что меня наконец-то перестали штопать по живому.

— Надя, вынеси портки своему герою! Хватит ему исподним отсвечивать! — крикнула мама. В доме что-то упало и послышались звуки беготни.

— Герой — штаны с дырой, всё как положено, — кивнул я. От моих осталась одна штанина, по которой даже цвет невозможно было определить за кровавыми разводами.

Встал на здоровую ногу, подождал, пока с неё стянут в четыре руки красные тряпки. Брат в это время подсунул подмышку палку с поперечиной сверху, ухватил рукой место, куда надо было приделать ручку, и отошёл в сторону тюкать топориком. Который тоже был весь в кровище. Рядом стояла велосипедная тележка, набитая красным мхом, с бурыми пятнами от пальцев и ладоней по бортам. Чуть правее — густо заляпанная кровью тачка, доверху набитая свежей убоиной. Да, неплохо в лес сходили.

* * *

* Rocketjoker — Не ссы https://music.yandex.ru/album/33038607/track/130507039

** Metallica — Fade to Black https://music.yandex.ru/album/3935393/track/32307660

Глава 28

Сны в тайге. Хорошие гости и вести. Дорога домой

Сидя на ступеньках крыльца, ощущая ладонью тёплое, нагревшееся за день на солнце, тёмное от времени и погоды дерево, не было никакой охоты шевелиться. Казалось — ворвись в ворота банда дагестанцев и банкиров верхом на волках, кабанах и медведях — не пошевелюсь. Скажу лениво: «Зайдите на недельке, сегодня неприёмный день». И пальцами эдак сделаю от себя, дескать: «Ступайте».

Над костром Петька установил крепкий таганок, на котором в ведре уже варилось что-то ароматное. В хорошем смысле слова, не в кабаньем. Тянуло дымком, морковкой и лавровым листом, хотя запах вареного мяса и был, разумеется, доминирующей нотой. Брату помогал Антон, не отходивший от него не на шаг, они переговаривались о чём-то вполголоса, и, наверное, я мог бы разобрать слова, если бы захотел. Но не хотел. Хотел только спать, да так, что, кажется, пару суток бы придавил. Как минимум.

Мама и Надя тоже о чём-то говорили, наблюдая за парнями, что катили отмытые тачки обратно в сарай, работая слаженно, по-семейному. Аня сидела рядом, положив мне на здоровую ногу своего Лобо. Она сперва было примостила его на правую, но сразу поняла ошибку по тому, как я дёрнулся и зашипел сквозь зубы. И больше не ошибалась. Мы тихонько беседовали обо всём на свете — о том, почему на нас напал кабан, как мы договорились с волками, почему Антошка убежал и запросился домой. Я говорил медленно, и прямо физически, каждой мышцей и каждой клеткой ощущал усталость, которая, казалось, вот-вот размажет меня прямо по ступенькам тонким слоем.

— Петь, подойди, — сказал я вроде бы громко. Только никто не обернулся, лишь Анюта сорвалась маленьким торнадо и сразу вернулась, таща за руку брата.

— Да, Дим, чего? — взволнованно спросил он, наклонившись.

— Бери Антоху и дуйте сетку снимать. До утра не пропадёт, конечно, но лишнего брать плохо. Зайдёте из-под берега, под ивой. Верёвку если сразу не найдёшь — привяжи к другой чего-нибудь тяжёлое, пройдись пару раз. В лодку затягивай обе подборы вместе, а то порвёшь. Как наберётся достаточно — живую, не сонную, которая биться будет, выпускай. С Антохой про эту историю не говори — не надо, — к концу инструктажа я даже паузы между предложениями делать стал, чтоб отдышаться. Силы уходили на глазах. Тут бы, у балясинки, не отрубиться.

— Мы нормально уже с ним. Понял всё, мается теперь, места не находит, — нахмурился брат. — Ты, может, скажешь ему чего? А то чёт стрёмно за парня.

— Лады, зови, — кивнул я, едва не упав. Голова весила, кажется, полтонны.

— Дим, прости, — раздался голос сына. Он с самого детства звал меня по имени, как-то так повелось.

— Проехали, Антош. Я сам не знаю, как бы себя повёл. Главное, что ты этот опыт пережил. Пригодится он тебе или нет —