Читать книгу "Снять заклятие. Религия как естественный феномен - Дэниел Клемент Деннетт"

что они, должно быть, обладали вполне членораздельным языком?

 

Да, конечно, когда вы думаете об Иисусе, некоторые участки вашего мозга будут более активны, чем другие, но когда вы думаете о чем бы то ни было, это будет верно. Прежде чем мы начнем раскрашивать ваши особые мозговые карты для размышлений о шутках, гидроциклах и драгоценностях (и евреях), мы должны обратить внимание на данные, свидетельствующие о том, что такие очаги подвижны и многочисленны, сильно зависят от контекста и, конечно, не расположены в алфавитном порядке по всей коре головного мозга! На самом деле, вероятность того, что те места, которые загораются сегодня, когда вы думаете об Иисусе, - это те же самые места, которые будут загораться на следующей неделе, когда вы будете думать об Иисусе, не очень велика. Вполне возможно, что мы найдем специальные нейронные механизмы для некоторых аспектов религиозного опыта и убеждений, но первые попытки провести такие исследования не были убедительными.

Пока мы не разработаем более совершенные общие теории когнитивной архитектуры для представления содержания в мозге, использование нейровизуализации для изучения религиозных убеждений почти так же бесполезно, как использование вольтметра для изучения компьютера, играющего в шахматы. Со временем мы сможем связать все, что обнаружим другими способами, с тем, что происходит между миллиардами нейронов в нашем мозге, но более плодотворными будут методы психологии и других социальных наук.

Что касается генов, то сравните историю, которую я рассказал в предыдущих главах, с этой упрощенной версией из недавней статьи на обложке журнала Time "Есть ли Бог в наших генах?":

Люди, развившие в себе духовное чувство, процветали и передавали эту черту своему потомству. Те же, кто этого не сделал, рисковали вымереть в хаосе и убийствах. Эволюционное уравнение простое, но мощное". [Kluger, 2004, p. 65].

Идея, которая таится в этом смелом отрывке, заключается в том, что религия "полезна для вас", потому что она была одобрена эволюцией. Это как раз тот случай, когда "Что нам делать?

Простодушного дарвинизма, который справедливо вызывает у тонких ученых и теоретиков религии жуткую дрожь. На самом деле, как мы уже убедились, все не так просто, и существуют более мощные эволюционные "уравнения". Гипотеза о том, что существует (генетически) наследуемое "Духовное чувство", повышающее генетическую пригодность человека, - одна из менее вероятных и менее интересных эволюционных возможностей. Вместо единого духовного чувства мы рассматриваем конвергенцию нескольких различных сверхактивных склонностей, чувствительности и других кооптированных адаптаций, которые не имеют ничего общего с Богом или религией.

Мы рассмотрели одну из относительно простых генетических возможностей - ген повышенной гипнотизируемости. В прежние времена это могло принести большую пользу здоровью, и это был бы один из способов серьезно отнестись к гипотезе Хамера о "гене Бога". Или мы можем объединить ее со старым предположением Уильяма Джеймса о том, что существует два типа людей: те, кто нуждается в "острой" религии, и те, чьи потребности "хронические" и более мягкие. Мы можем попытаться выяснить, действительно ли существуют существенные органические различия между высокорелигиозными людьми и теми, чей энтузиазм к религии умеренный или вовсе отсутствует.

Предположим, что нам удалось обнаружить такую закономерность. Каковы будут последствия - если таковые будут - для политики? Можно провести параллель с генетическими различиями, которые объясняют трудности с алкоголем у некоторых азиатов и коренных американцев. Как и в случае с переносимостью лактозы, генетически передается способность к метаболизму алкоголя, обусловленная различиями в присутствии ферментов, в основном алкогольдегидрогеназы и альдегиддегидрогеназы. Нет нужды говорить, что, поскольку алкоголь не по своей вине ядовит для людей с такими генами - или превращает их в алкоголиков, - им лучше отказаться от спиртного.

Другая параллель - с генетически передаваемым отвращением к брокколи, цветной капусте и кинзе, которое многие люди обнаруживают у себя; у них нет проблем с метаболизмом этих продуктов, но они находят их невкусными из-за идентифицируемых различий и множества генов, кодирующих обонятельные рецепторы. Им не нужно советовать избегать этих продуктов. Может ли существовать "духовно-опытная непереносимость" или "духовно-опытное отвращение"? Могут. Возможно, существуют психологические особенности, имеющие генетическую основу, которые проявляются в различных реакциях людей на религиозные стимулы (как бы мы ни считали нужным их классифицировать). Уильям Джеймс предлагает неформальные наблюдения, которые дают нам некоторые основания подозревать это. Некоторые люди кажутся невосприимчивыми к религиозным ритуалам и всем другим проявлениям религии, в то время как другие, как я, глубоко тронуты церемониями, музыкой и искусством, но совершенно не убеждены доктринами. Возможно, другие жаждут этих стимулов и испытывают глубокую потребность интегрировать их в свою жизнь, но им лучше держаться от них подальше, поскольку они не могут "метаболизировать" их так, как другие люди. (Они становятся маниакальными и неуправляемыми, или депрессивными, или истеричными, или растерянными, или зависимыми).

Это гипотезы, которые определенно стоит сформулировать в деталях и проверить, если мы сможем выявить закономерности индивидуальной вариативности, независимо от того, являются ли они генетическими или нет (в конце концов, они могут передаваться культурным путем). Например, может оказаться, что людям, чьим родным языком является финский (независимо от их генетического наследия), стоит умерить потребление религии!

Духовное чувство" (что бы это ни было) может оказаться генетической адаптацией в самом простом смысле, но более конкретные гипотезы о закономерностях в человеческой склонности реагировать на религию будут более правдоподобными, легче проверяемыми и с большей вероятностью окажутся полезными для разрешения некоторых сложных политических вопросов, с которыми нам приходится сталкиваться. Например, было бы особенно полезно узнать больше о том, чем светские убеждения отличаются от религиозных (как мы видели в главе 8, "убеждения" здесь - неверный термин; лучше называть их религиозными убеждениями, чтобы обозначить разницу). Чем религиозные убеждения отличаются от светских по способу их приобретения, сохранения и исчезновения, а также по роли, которую они играют в мотивации и поведении людей? В настоящее время существует значительное количество исследований, посвященных теме "Что нам делать?

исследовательская индустрия, занимающаяся проведением опросов по всем аспектам религиозного мировоззрения. Мы регулярно видим в СМИ самые яркие результаты, но теоретические основы и предпосылки методологии опросов нуждаются в тщательном анализе. Алан Вулф (Alan Wolfe, 2003, p. 152), например, считает, что эти опросы ненадежны: "Результаты непоследовательны и озадачивают, завися, как это часто бывает в подобных исследованиях, от формулировок вопросов в опросах или выборок, выбранных для анализа". Но прав ли Вулф? Это не должно быть просто вопросом личного мнения.

Мы должны это выяснить.

Рассмотрим один из самых поразительных недавних отчетов. Согласно данным ARIS (American Religious Identification Survey) за 2001 год, три категории, в которых наблюдался