Читать книгу "Кровь завоевателя - Замиль Ахтар"

Однако по удивительному совпадению тюльпаны красного цвета появились во время той войны, продлившейся целое столетие и по сей день остающейся самым страшным бедствием, когда-либо постигшим царства Селуков».

Я постаралась скрыть, насколько поражена тем, как он извлекает из памяти целые тома, будто строки любимых поэм.

– Тюльпаны? Может, там есть скрытый смысл, как в той книге, что ты упоминал.

– Я тоже так подумал и сказал ему, что ничего об этом не знаю, но он понял, что я лгу и… тот человек в цветочном плаще, он. – Эше тяжело сглотнул. – Он достал книгу и начал листать. Я увидел, что на каждой странице нарисована какая-нибудь кровавая руна. А потом он взял меня за руку и заставил дотронуться до одной из них. – Эше поморщился и покачал головой: – Не могу описать, что я видел. Там было яйцо, и кричащие рты, и самая горькая песня из самого холодного ада. – Во Дворце живых тоже были рты, поющие о боли. – «Почему в моей утробе эти твари?» – вот что кричали рты. Это было воспоминание.

Меня охватила дрожь. Кошмары за пределами нашего понимания. Я положила руку на плечо Эше:

– Ты сделал то, что он просил?

– Ему была нужна определенная глава, о красных тюльпанах. Я как раз закончил ее пересказывать, когда явились вы.

Я потеребила тюрбан.

– Я вдруг кое-что вспомнила. Зедра любила красные тюльпаны. Она просила слуг каждый день приносить ей свежие. – Теперь я сжала кулак: – Кем же возомнили себя Литани и тот человек в цветочном плаще, мучая тебя из-за такой ерунды?

Несколько охранников Мансура посмотрели на нас и направились к стене, полной оружия, болтая на каком-то сумбурном кашанском языке. Одни схватили сабли, другие аркебузы. На дальней стороне несколько охранников храпели во сне. Как они могли спать, когда их хозяин пропал?

– Философы знают, кто они такие, Сира. Их самоуверенность не фальшива, я бы лучше сразился с колдуньей, чем с ними.

– Почему? Башня – это просто камень и бумага. Правильно подложенная бомба положит ей конец.

– А знаешь, кто научил нас делать бомбы? Люди сражались бронзовым оружием, пока не появились Философы. Говорят, на верхних этажах Башни хранится знание, которое может разрушить город быстрее взмаха крыла колибри. Они скрывают его от нас из милосердия.

Пашанг говорил, что соединяющий звезды может поставить на колени целый город. Похоже, Философы тоже колдуны.

Мимо прошла еще одна группа стражников, грызя семечки и смеясь.

– Хизр Хаз говорил мне, что Философы служат Империи шелка.

Эше покачал головой:

– Я тоже это слышал, но люди говорят так и о нас, химьярах. – Он взял меня за руку: – Послушай, давай на время забудем о Философах. Нужно найти Зедру и остановить, что бы она ни задумала. Шаха не убивают ради забавы.

Я потерла глаз под повязкой, стараясь сделать это незаметно для Эше. Хотя давно пришло время рассказать ему.

– Эше, мне нужно кое-что рассказать…

– Я не смог остановить Ашери, и в Сирме погибли десятки тысяч. – Он хрустнул пальцами. – Я не позволю такому случиться и здесь. Не позволю тьме победить.

Тьма. Если бы Эше знал, как она взывала ко мне, как я молилась ей, то, наверное, убил бы меня в ту же секунду.

– Прости, что перебил. Что ты хотела сказать?

Я проглотила свои тайны и кивнула:

– Ничего. Ты прав. Мы должны ее остановить.

Но мои мотивы были не слишком благородными. Я не разделяла ужас Эше перед тем, что произошло в Сирме. Я лишь хотела отомстить, вернуть свое место в мире и закрепиться на нем, уничтожив врагов раньше, чем они уничтожат меня. Я тонула в тоске и ярости. Надеюсь, после того как одержу победу над Зедрой и защищу свое место, я найду благородные цели.

– Ты не прав. Ты хороший человек, Эше. Или, по крайней мере, стараешься им быть.

Он пожал плечами, будто не был уверен в этом. Знакомое чувство.

Эше отправился за завтраком, а я пошла искать кагана Пашанга. Он оказался в тронном зале с Озаром и другими визирями. Я подождала их у входа.

Озар, одетый в бордовый с бронзовым жилет с изумрудными пуговицами, приветствовал меня кивком и улыбкой. На Пашанге был чистый белый кафтан и поблескивающий синий тюрбан.

– Прекрасное утро. Эше оказался прав, Мансур с ребенком не появлялись в храме, – сказал Пашанг.

– Мой человек подтвердил это и сообщил кое-что еще, – добавил Озар. – Прошлой ночью Зедра пыталась выбежать на улицу, крича, что ей приснилось, будто сам Хисти несет ей сына, но ее остановили.

Не осталось никаких сомнений, Зедра – оборотень. По каким-то неведомым причинам она выколола мне глаз, убила Тамаза и перерезала мне горло. Вспомнив о ее злодеяниях, я перестала мучиться совестью из-за своих.

– Так почему бы нам не пойти в храм и не потребовать ее ареста? – спросила я.

– В этом нет необходимости, – ответил Озар. – Мой человек уже сообщил Хизру Хазу. Шейх посадил Зедру под домашний арест, приставив надежную охрану, и выбирает удобный момент, чтобы рассказать остальным своим союзникам. Хитрость раскрыта, и все скоро об этом узнают. Мое доброе имя и твое высокочтимое имя больше не будут проклятиями, произносимыми во тьме.

Действительно, прекрасное утро. И становится лучше с каждым словом. Хизр Хаз не глуп. Его взгляд проникнет сквозь ее завесу, и скоро все будут на моей стороне.

Пашанг вздохнул:

– Мы до сих пор не имеем понятия, где Мансур и ребенок. Что нам здесь делать без них? Какие у нас полномочия?

– Полномочия? – фыркнула я. – Начнем с того, когда это у Мансура были полномочия?

– Мансур был наследником, пока не родился Кярс, – вмешался Озар. – Шах Харан, отец Тамаза и Мансура, заставил их встать на вершине Зелтурии и поклясться, что Тамаз будет править первым, а после него Мансур. Но Тамаз нарушил клятву, и те из нас, кто достаточно стар, помнят это.

– Ты выбрал сторону из-за этой клятвы? Не похоже на тебя, паша.

Озар покачал головой:

– Почему мы спорим об этом? Я думал, мы все согласны, что Мансур должен править. Поэтому мы здесь, а не с Хизром Хазом и ему подобными.

– Я здесь из-за несправедливости, причиненной мне, моему брату и моему свекру. И я буду на стороне любого, кто ее исправит. Но не стану притворяться, что это из-за каких-то слов, сказанных на горе еще до рождения большинства из нас.

Озар жалостливо улыбнулся:

– Я не завидую тебе, султанша. Твоя рука навсегда останется той, что сразила Тамаза. Но истина часто скрывается за завесой,