Читать книгу "Зверь - Ане Риэль"

На ветке, которая нависала над берегом, как обнаженная рука, сидела большая птица в ажурной тени листвы. Она не шевелилась.

– Я много всего ей рассказал о нас с тобой, – сказал Додо. Потом вдруг изменился в лице. – Это же ничего страшного?

Мирко покачал головой.

– Ничего. Сомневаюсь, что она что-нибудь разболтает. Только какая же это ворона? Птица на той ветке – сарыч.

Додо сощурился и посмотрел на птицу.

– Сарыч? Значит, ее спрашивать бесполезно. Сарычи не такие умные, как вороны.

– О чем спрашивать?

– Почему у женщин не бывает кустистых бровей.

– Давай поговорим кое о чем другом, – сказал Мирко. – Сядь-ка.

Додо послушно сел, поджав колени к груди, лицом к реке. Он всегда делал так, как говорил Мирко. В этом смысле он был необыкновенно удобный и покладистый, подумал Мирко с комом в горле. Он сел позади Додо, положил руки ему на выпуклые плечи и нежно погладил. Ничего лучше Додо не мог представить.

– Как приятно, Мирко. Как же это приятно.

– Так и должно быть, – тихо сказал Мирко. – Сиди, смотри на реку, а я буду тебя гладить.

– Смотри, у меня волосы дыбом, – усмехнулся Додо, показывая на руку.

– Дурачок, – на автомате сказал Мирко, и Додо снова посмеялся.

Потом Додо поднял глаза на птицу.

– Представляешь, а я был уверен, что это ворона. Но ведь в прошлый раз там сидела ворона, да, Мирко?

– Да, в прошлый раз ворона сидела на той ветке. Не думай об этом. Легко ошибиться.

– И в людях?

– И в людях.

Мирко почувствовал, как подступают слезы. Пистолет тянул внутренний карман к земле многотонным грузом. Он отпустил правую руку и достал оружие. Левая рука продолжала поглаживать Додо.

Он осторожно взвел курок и направил пистолет на широкую шею, прямо под основание черепа. Взлохмаченные рыжие волосы потными прядями прилипли там, куда он должен выстрелить. Они словно облегчали ему задачу. Рука у него дрожала.

Додо вздохнул.

– Прекрасный сегодня день. Я очень люблю воскресенья. Правда же, воскресенья – это очень хорошо?

Неужели он уже совсем забыл, что сделал с девушкой, подумал Мирко.

– Да, воскресенья – это прекрасно, Додо.

– И четверги.

– Да, четверги – это тоже хорошо.

– Мне здесь нравится. Когда мы были здесь в прошлый раз, ты сказал, что это маленький рай. Помнишь, Мирко?

На мгновение Мирко лишился голоса и не смог ответить.

– Мирко?

– Да… да, здесь маленький рай.

Мирко пришлось отпустить плечо Додо и взять пистолет обеими руками – в одной удержать не получилось. Он не контролировал свое тело. Колени стали мягкими, и он боялся, что они не согнутся. У него совсем не осталось сил, воля боролась сама с собой.

– Я кое-что подарил птице.

– Молодец, Додо.

– Хочешь знать, что это было? Эй, почему ты перестал меня гладить?

Мирко промолчал.

– Мирко?

– Я не могу, Додо. Я не могу.

– Чего ты не можешь? Гладить меня?

Мирко не ответил. Додо повернулся и посмотрел на него.

– Я не могу убить тебя, друг, – прозвучал безобидный щелчок, когда Мирко опустил курок. Он упал на колени, сжимая пистолет.

Додо непонимающе уставился на оружие. Потом на Мирко.

– Ты плачешь, – прошептал он.

Мирко кивнул, слезы без остановки текли по щекам.

– Я не могу спасти тебя, Додо. Не в этот раз. Скоро придут мужчины, они поймают тебя и… в лучшем случае запрут за решеткой.

Додо долго смотрел на него.

– Тебя они тоже запрут? – тихо спросил он. – Тогда это не страшно. Главное – вместе.

– Меня запрут, только если я тебя убью. А если не убью, то тебя запрут одного, без меня. Мы больше не сможем быть вместе. Ничто не будет как прежде.

Мирко видел, как отчаяние наполняло взгляд Додо. Шум моторов приближался. Теперь они различали голоса мужчин, перекрикивавшихся выше по реке.

– Я знаю, это звучит ужасно, что я хочу тебя убить, Додо. Но я хочу уберечь тебя от того, что будет. От наказания за то, что ты сегодня наделал.

Глаза Додо почернели.

– Это так плохо? – тихо спросил он.

Мирко кивнул.

– Я не хотел.

– Я знаю.

Додо повернул голову и посмотрел на реку. Мгновение он сидел молча и неподвижно. Потом встал и повернулся к Мирко, все еще лежавшему на коленях в траве.

В тот момент Додо казался больше, чем когда-либо. Мирко смотрел на его ботинки, на развязанные шнурки. На расстегнутую ширинку. Когда он запрокинул голову и посмотрел Додо в лицо, слезы показались ему бурным потоком, в котором он вот-вот захлебнется.

Додо не плакал. Его глаза снова позеленели, поймав взгляд Мирко. Он наклонился и положил руки на плечи Мирко. Осторожно сжал. Улыбнулся.

– Вот теперь я этого хочу.

Чего хотел Додо

И он побежал. Мирко неподвижно сидел в траве и ошеломленно смотрел ему вслед.

Додо так и не научился бегать нормально. Он перекатывался, как ребенок-переросток с развязанными шнурками, волосы языками пламени плясали на голове. Сейчас он бежал к реке, но не по прямой. Он двигался к востоку, туда, где вода глубже, а теченье сильнее, где вода пробивала дыру в берегу так, что земля и трава висели в воздухе. Это было недалеко от дерева с сарычом. Мирко увидел, как птица упорхнула с ветки при приближении Додо. Она крикнула.

Мгновение спустя Додо исчез под обрывом.

Высоко на ветке

Большому человеку составил компанию маленький человек, кажется, он собирался его убить. Я видел, как они так убивают быков. Такой штукой. Меня это не интересовало. Большой человек уже вечность сидел там внизу и что-то бормотал. Я, конечно, не понимал ни звука из его болтовни. Странный язык у этих людей. Некрасивый. Я даже не уверен, что они сами друг друга понимают.

Мне понравился этот большой человек. Было в нем что-то дружелюбное и безобидное, словно это детеныш, хотя такого не может быть, он ведь такой большой.

Это самый большой человек, какого я видел.

Поэтому я так долго сидел. Что-то в этом человеке пробуждало мое любопытство, тем более я устроился в тени, и обзор был отличный. В какой-то момент случилось забавное – большой человек кинул что-то в траву под моей веткой. Казалось, мне. Маленькая блестящая вещица. Наверное, человек принял меня за ворону. Боже упаси, они же помешаны на всяких блестяшках! Я, честно говоря, предпочитаю что-нибудь съедобное. Но человек внизу не мог этого знать. Наверное, у него были добрые намерения.

Нет, мне все равно, если большого человека убьют.

А потом произошло