Читать книгу "Берег мертвых незабудок - Екатерина Звонцова"

Идо и Элеорд все равно пробивались, не желая сегодня слышать псалмов.

Королю вряд ли нужно было, чтобы они его провожали. Он любил их слишком давно. И он бы их простил.

* * *

Дикая Красная Роза родился на свет совсем-совсем без шипов.

Ему говорили об этом все, а больше всех ― отец, чьи шипы были из стали. И его прозвище тоже было именно таким ― Сталь, сына же звезды назвали Ртутью. Хотя он очень, очень хотел тоже быть Сталью.

Вся жизнь Дикой Алой Розы была попыткой вырастить шипы. Он дрался со всеми соседскими мальчишками и бегал за всеми стражниками ― друзьями отца. Он выступал на праздниках Близнецов как рыцарь. Он так метал ножи, что мог пришпилить бабочку к дереву, мимо которого она пролетала, и хорошо стрелял.

А потом он вдруг видел море и забывал все это.

Дикая Красная Роза любил море как никто. Иногда ему казалось, что море тоже его любит: разговаривает с ним, ворчит на него, шепчет секреты. Море. Море. Море.

Сталь понимал Ртуть ― он был хорошим отцом. И однажды, в какой-то теплый вечер, устало снимая доспехи после очередного несостоявшегося повешения (конечно, отец всегда побеждал того отвратительного судью-Колокольчика!), он сказал:

– Мальчик мой, почему ты до сих пор не пошел на флот?

Дикая Алая Роза был счастлив. Но в это же время в городе строился храм королю Кошмаров. И отец еще не знал, что его убьют.

Когда все случилось, у Дикой Алой Розы появился похожий на него друг ― граф Крапива. Крапива родился совсем-совсем не стрекучим. Дикая Алая Роза не знал никого добрее, чем Крапива, и, кажется, они понравились друг другу с первого взгляда. И было еще кое-что: Крапива совсем-совсем не переживал, что не жжется. Ему нравилось быть добрым. Ему намного больше нравилось быть добрым, хотя вокруг была война.

Тогда Дикая Алая Роза решил быть злым за двоих: к тому времени у него худо-бедно начали расти шипы. Они проклюнулись в день, когда, тяжело вздохнув, Алая Роза отвернулся от моря и пошел в темные замковые подвалы посчитать чужие деньги. Не для удовольствия: у него своих хватало. Просто замку нужна была починка, а люди ленились. Но время шло, и от моря Дикая Алая Роза отворачивался все чаще.

Дикая Роза был зол за Крапиву долго-долго, и шипы у него росли все острее и длиннее, потому что он видел все больше чужих шипов. Самые страшные были у Чертополоха ― тот рос в других землях, среди горячих источников, и прекрасно себя чувствовал. Эти земли ему не принадлежали, он просто занял их и разросся. Не раз Дикая Алая Роза говорил Крапиве: «Нужно отнять их!», но Крапива качал головой. Он тоже к тому времени перестал быть безоговорочно добрым. Но Чертополох он почему-то любил, хотя более чудовищного растения не росло ни в одном уголке Сада. И Чертополох тоже, кажется, что-то к нему испытывал: колол и душил всех, кроме него. Но подбирался все ближе и ближе, словно хотел забрать с собой.

Однажды Дикая Алая Роза не выдержал и сказал Крапиве: «Он опасен. Захватим весь Сад, кроме его владений, и тогда он сдастся». Но Крапива снова покачал головой. Дикая Алая Роза стал настаивать, его шипы даже ощетинились от злости, и тут… Крапива обжег его! Так обжег, что несколько шипов, которые Дикая Алая Роза так старательно, так насильно, с таким отвращением выращивал, сломались. Дикая Роза упал на мерзлую траву и завыл. Ему хотелось поговорить хоть с кем-то, хотя бы со своей подругой, Королевской Незабудкой… но Незабудка была женой Крапивы, а еще ― очень юной и хрупкой. Она вообще ничего не должна была знать. И вместо того чтоб посмотреть в ее прекрасные глаза, Дикая Алая Роза посмотрел на море ― впервые за долгое время по-настоящему посмотрел на море ― и успокоился. Он придумал, что делать.

Он решил захватить Сад сам ― и подговорил других. Он даже смог начать бой до того, как Крапива хоть что-то понял. Но потом Крапива понял. И пришел. Он пришел ― и начал вдруг стрекать всех, совершенно всех, кто видел его, ― и ведь стрекал он словами, одними лишь словами, но как стрекал!

Стрекал всех. Кроме Чертополоха. Который и так уже изранил всех своими иглами.

И тогда…

И тогда Алая Роза осознал вдруг, что все, все вокруг обрастают шипами. Колокольчик и Лилейник, Персик и Астра, Жасмин, Фиалка… и он сам. Его шипы стали острее шипов отца, злее шипов отца, метче шипов отца и заблестели золотом. Шипов было так много, что Дикая Алая Роза потерялся в них… а когда очнулся, Крапива был мертв.

Дикая Роза вернулся к Королевской Незабудке и скоро взял ее в жены. Перед этим он спилил почти все новые шипы и очень, очень надеялся, что они не отрастут. Но они отрастали. Постоянно. Ночью, стоило Незабудке задремать, собственные шипы начинали снова и снова колоть Розу. Они блестели золотом. И, прежде чем поранить, еще и жгли, словно крапива.

Время шло. У Королевской Незабудки родился первый побег.

– Давай назовем его в честь Крапивы? ― тихо предложил жене Дикая Алая Роза. ― Я скучаю по нему…

– Нет! ― испугалась она. ― Нет! Что, если он повторит его судьбу, умрет молодым? Давай назовем в честь тебя, пусть повторит твою, она счастливее!

Дикая Алая Роза почувствовал, что весь дрожит. Шипы. Шипы готовы были вот-вот вырваться. Его судьбу?..

– Нет! ― покачал головой он. ― Нет, ладно, не надо вообще повторять судеб. Пусть будет другое имя. Любое другое…

И они дали другое. Новое. Но Звезды знали все лучше. Смеясь над родителями, они дали ребенку малое прозвание Несчастливец. А Дикую Розу, и его детей, и детей его детей долго еще, много поколений кололи шипы и преследовали несчастья.

* * *

Эльтудинн чувствовал механическое сердце «Фьерры» ― своего корабля ― как собственное. Оно билось так же рвано, гулко и упрямо. Не остановится. Нет, оно не остановится прямо сейчас, если приложить ладонь, глубоко вздохнуть и задержать на несколько мгновений дыхание, пока очередной приступ не затихнет. Горячая тяжесть пройдет, вот сейчас. Боль расползется по всему телу и перестанет быть такой острой в одной точке, в груди. Расползлась. Прошла…

Флотилия ушла уже далеко. Она ― каждое большое и маленькое судно ―