Читать книгу "Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов"

не смогли, а свои вот так запросто, да и практически ни за что, до полусмерти забили. Сколько я провалялся в подвале, не знаю. С меня сняли всё, нож со спины, часы, да абсолютно все. Так как забирали меня из землянки не дав одеться, я здорово замерз, без ватника-то прохладно в середине февраля, знаете ли. Ежась от холода, пытался понять, что болит сильнее всего. Не вышло, болело все, да и замерз как твой зяблик. Первые удары я еще старался контролировать, закрывая голову. Упав, скрючился так, чтобы не отбили внутренности, но один черт, знатно обработали. Через пару часов за мной пришли, даже обдумать все не успел. Интересно, спрашивал ли Иволгин у особиста, где я, после того, как я к нему не явился? Неужели Мосийчук вот так запросто сможет соврать? Ведь нас же видел весь мой взвод. Пришли за мной не те бойцы, что обрабатывали меня недавно. Двое, подхватив под руки, решительно подняли меня и, на удивление, без нанесения мне очередных побоев, потащили куда-то наверх. На улице было темно, не сказать, чтобы уж совсем, но это явно ближе к ночи. Рядом на дороге оказалась машина. Полуторка ожидала под парами, двигатель ровно стрекотал на холостых оборотах. Меня втащили в кузов, имеющий небольшую будку возле кабины, и бросили на доски кузова. Рядом на лавочке разместились охранники, крепкие ребятки, но немцы и поздоровее попадались, не впечатлял меня вид вертухаев. Я все так же был в наручниках, руки болели аж жуть, скоро, наверное, уже и чувствовать перестанут.

— Эй, бойцы, снимите кандалы, никуда я не побегу, руки сейчас отсохнут…

— А нам-то что, твои же руки! — заржал один из конвойщиков.

— Вспомни меня, когда самого к стенке ставить будут за то, что выполняете преступный приказ, хотя вы, может, все в сговоре? — задумчиво произнес я и получил очередной пинок в живот.

Кашлял я, наверное, минут пятнадцать, уж больно удачно мне в живот прилетело носком сапога. Стоп! Какие нахрен сапоги??? Голова, несмотря на побои, заработала со скоростью компьютера. Все наши до сих пор гоняют в валенках, а уж штабные и всякие конвойные тем более, а эти в сапожки вырядились. Сейчас, конечно, не тридцать градусов со знаком минус, как месяц назад, но градусов пятнадцать ниже нуля есть. В сапогах, в любых, ноги отморозишь на раз. Подняв немного голову, попытался разглядеть конвой, темно, ни фига толком не вижу. Здоровые такие, а больше ничего запоминающегося не видно. Покачиваясь на ухабах, полуторка медленно двигалась вперед. Знать бы еще — куда? То, что Мосийчук «засланный казачок», я уже понял, интересно, куда же все-таки везут. Меня было начало катать по кузову, но эти садисты еще и ногами меня к полу прижали, унизительно как-то. Тряслись довольно долго, я даже устал лежать. У машин в этом времени, похоже, подвески вообще нет. Ощущения, что там вместо рессор просто лом запихнули с каждой стороны, вот и вся тебе подвеска. Когда полуторка остановилась, меня почему-то мгновенно вырвало. Прочистив нутро и утеревшись о свое же плечо, навострил уши, уж больно речь тех, кто меня вез, была странной. Дело в том, что даже упорные патриоты своих республик все равно старались говорить на русском языке, привычка видимо. На своих наречиях чаще говорили жители Азии, киргизы, узбеки, туркмены и прочие. А тут такая дивная мова, что аж плеваться захотелось. Это меня что, бандеровцы выкрали, что ли? Вот это я, блин, попал! Да если бы было хоть одно подозрение, всех бы там, в землянке положил, не спросил бы и как звать, а что теперь делать?

— Эй, москаль, вставай, двигай вперед! — очередной положенный мне пинок, видимо, мысли мои читают, и я начинаю шевелиться.

— Так скажите, куда идти, сам пойду, — бросил я.

— Ты подумай, Семен, какой смирный нам попался, чего этот про него говорил, хитрый и дерется хорошо? — проговорил один бандеровец другому, а затем посмотрел на меня.

— Пошли, куда только? — сделал я очередной вопрос.

— Вперед, и рот закрой, — проговорил тот, которого назвали Семеном.

— Ясно, не пинайтесь, а то долго идти будем. — Один вновь замахнулся, а второй его удержал.

— Не надо, Михась, а то тащить придется, он и так уже все кишки, наверное, выблевал. — Ну, ребятки, до всех-то еще далеко, но я бы не прочь, чтобы вы меня понесли, вы и оружие тогда за спину уберете, да и бить не будете. Мой мозг уже работал на полную катушку. Шли мы по каким-то кустам, на фига, что, обойти-то нельзя, что ли? Так, у того, что справа, рабочая рука левая, меня он ей и приголубил, когда «вразумлял». Рука у него занята, меня тащит, шанс? Мешает второй, в смысле не даст времени разделаться с левшой. А приклад у ППШ довольно тяжелая штука, я таким гитлеровцам головы не раз пробивал.

Ничего сделать не успел. Внезапно из очередных кустов к нам вышли два человека в какой-то странной форме. Вроде и не немецкая, но и нашу не похожа. Черт, да ведь это такие же бандеровцы, как и эти два, что меня тащат, только в своей форме. Блин, хреново, теперь точно не свалить.

— Здорово, Петро, — проговорил один из моих конвоиров.

— И вам не хворать, — ответил низкорослый, лет около сорока мужик, видимо, он и есть Петро. — Это и есть тот москаль, что немцам нужен? — Оппа! А с этого момента поподробнее, каким на хрен немцам? Я даже не понял вначале, что за дела вообще.

— Да, «Особист» вчера передал, сказал, чтобы быстрее увозили, а то его уже ищут по приказу старшего начальства.

— Что, такая шишка? Вроде все-то сержантик, правда, не молодой уже… — Разговор у них был на мове, но я привожу почти дословно, особо-то сложного ничего нет, языки похожи.

— Немцы обещали хорошую награду, он им живым нужен, вроде как в Берлин повезут.

Во дела! Это на фига я фрицам сдался, что аж в столицу рейха хотят вывезти? Мои раздумья были прерваны ответом второго из моих конвоиров.

— Это именно он помешал отбить в том году генерала, что москали выкрали в Сталинграде. Кучу солдат у немцев ухлопал, самому тоже вроде хорошо прилетело, но живой остался. Знаешь, сколько у него на счету, москали записывают каждого, кого он убирал, наш «Особист» рассказывал.

— И сколько? — хмуро спросил один из новоприбывших.

— Больше сотни, а немцы, по слухам, на него уже двести записали. — Да ладно, вы чего, всерьез что ли? Я мысленно только успевал изумляться. Стоят тут, разговаривают,