Читать книгу "Викинги. Потомки Одина и Тора - Гвинет Джонс"

«Тогда они с добычей возвратились к своим кораблям; и когда они разошлись по кораблям, тут и должно было собраться ополчение и оставаться наготове на тот случай, если даны замыслят новую вылазку. Но ополчение как раз отправилось домой. Когда враги были на востоке, наше войско собиралось на западе, а когда они были на юге, наше войско было на севере. Всех советников призвали к королю, чтобы они решили немедля, как защитить королевство, но какой бы способ они ни избирали, месяца не проходило, и все оказывалось брошено. Под конец уже ни один знатный человек не желал собирать ополчение, но бежал быстро, как только мог; и корабли не приходили друг другу на помощь».

Следующий год не принес облегчения. Осенью Кентербери оказался в руках врагов и архиепископ кентерберийский был захвачен в плен – такова цена предательства. Англия уже делала первые шаги к тому, чтобы заключить очередное перемирие; 48 ООО фунтов собрали и передали данам после Пасхи 1012 г. За архиепископа Эльфхеаха потребовали отдельный выкуп, но Эльфхеах отказался его выплачивать и запретил кому бы то ни было другому это делать. То, что случилось дальше, поистине отвратительно. В Гринвич, куда сошлось датское войско, привезли вино с юга, в результате чего все происходящее стало напоминать некоторые сцены из северных саг о древних временах. В какой-то момент упившиеся даны принялись избивать архиепископа, используя для этой цели оставшиеся от пира кости и головы зарезанных животных; потеха продолжалась до тех пор, пока секира какого-то жалостливого разбойника не размозжила старику голову. Говорят, Торкель Длинный пытался остановить своих людей, обещая отдать им все, что у него есть, если они пощадят Эльфхеаха, – все, «кроме моего корабля»[173]. Возможно, именно из-за этого эпизода Торкель в конце года, когда датское войско разделилось, со своими 45 кораблями покинул Свейна и перешел на службу к Этельреду.

Согласно одной из гипотез измена Торкеля заставила Свейна самого направиться в Англию следующим летом. Думать так – значит недооценивать хладнокровие датского конунга. К тому моменту он уже не раз продемонстрировал свое умение манипулировать людьми и направлять ход событий, равно как и способность точно выбрать время. Наступление на Англию разворачивалось в течение двадцати лет, и в 1009–1012 гг. натиск данов уже невозможно стало сдерживать. Если бы во главе англосаксонского ополчения оказались доблестные и умелые воины, если бы к людям вернулись надежда и ясное понимание цели, англосаксы могли бы сражаться с отчаянным упорством и даже победить – но ничего этого не произошло. Повсюду царили уныние и отчаяние. И вот теперь, когда жадные до богатства слуги сделали свое дело, пришла очередь конунга. Предусмотрительный Свейн не отказался бы покарать Торкеля Длинного за предательство или, возможно, неумеренные амбиции[174], объяснив ему со всей очевидностью, кто здесь хозяин, но не в этом состояла главная его цель. Свейн Вилобородый собирался стать королем Англии. Все было рассчитано до последней мелочи. По свидетельствам источников, конунг привел в Сандвич огромный, могучий флот, который затем вошел в Хамбер и поднялся примерно на 30 километров вверх по Тренту до Гейнсборо, располагавшегося в самом сердце «датской» Англии. Свейн справедливо полагал, что в этих краях он найдет многочисленных сторонников и надежное убежище. Так и случилось. Нортумбрийский эрл Ухтред признал его власть, его примеру последовали обитатели Линдси и Пяти Бургов, и все даны, жившие к северу от Уотлинг-стрит, охотно к ним присоединились. Оставив своего сына Кнута присматривать за кораблями и заложниками, Свейн поскакал с войском в английскую Мерсию, где впервые с начала похода позволил данам грабить. Оксфорд и Винчестер изъявили конунгу свою покорность, после чего тот атаковал Лондон. Лондонцы защищались, как всегда, мужественно, и на сей раз им помогали хускарлы Этельреда и корабельщики Торкеля Длинного. Свейну пришлось отступить, но, по большому счету, это ничего не изменило. Конунг не стал пробивать лбом стену, а двинулся дальше на запад. Эрлы и таны западных областей оказались более покорными, и, по свидетельству Хроники, к тому времени как Свейн вернулся в Гейнсборо, «повсюду все люди признали его королем». Положение лондонцев теперь стало совершенно безнадежным: им ничего не оставалось, как искать мира с конунгом, предоставив ему заложников, богатую дань и провизию. Король Этельред, которого покинули все, кроме Торкеля Длинного, отправил жену и сыновей в Нормандию, а вскоре после Рождества сам последовал за ними. Свейн выступил из Сандвича в конце июля; теперь, спустя пять месяцев, он правил Англией.

Через пять недель конунг умер. Ему было пятьдесят пять лет, когда он, как равнодушно сообщает Хроника, «кончил свои дни на Сретенье», 3 февраля 1014 г. Будучи умелым военачальником и тонким политиком, он отстоял Хедебю от притязаний германской империи, сделал вендов союзниками Дании, прибрал к рукам йомсвикингов (или, точнее, норманнских наемников, ставших прообразом для поздней легенды), лишил власти Олава сына Трюггви, поставил ярла Эйрика сына Хакона править теми областями Норвегии, которые не подчинялись ему, Свейну (либо Олаву Скётко-нунгу), непосредственно, и, наконец, завоевал Англию. Он содействовал распространению христианства, но проявлял разумную терпимость в отношении язычников; чужеземные сокровища, рекой стекавшиеся в Данию в его правление, обеспечивали стране богатство и процветание. Кроме всего прочего, он оставил достойного сына, который завершил его труды в Англии и Скандинавии; и ни Свейн, ни кто другой из людей того времени не мог знать, что его политика не имеет будущего.

У Англии еще был шанс остаться английской. Сыну Свейна Кнуту, который возглавлял теперь «датскую партию», едва исполнилось восемнадцать лет, организаторский талант и гибкость будущего могущественного правителя пока не проявились в полной мере. Он не имел достаточного опыта в командовании войском, а в ближайшем его окружении не нашлось надежного и влиятельного человека, который помогал бы ему бескорыстно, как регент Гутхорм – десятилетнему Харальду Прекрасноволосому, или покровительствовал ему, как Торкель Длинный четырнадцатилетнему Олаву сыну Харальда. При том Англия и после двадцати лет бедствий была достаточно богата и сильна. На сей раз англосаксы действовали быстро: они отправили посланца к Этельреду в Нормандию и предложили ему вернуться и править ими опять, более справедливо и мудро, учтя все ошибки прошлого. Этельред возвратился в апреле 1013 г. и возглавил военный поход против данов и их союзников в Линдси. Кнут, вероятно по чьему-то совету, увел свое войско на корабли и направился в Сандвич, отдав Линдси на откуп исполненному негодования Этельреду. В Сандвиче он предал мучительным казням заложников, присланных англосаксами к Свейну, бросил искалеченных людей на берегу и, оставив о себе недобрую память, отплыл в Данию. Датскую корону после смерти Свейна наследовал старший брат Кнута, Харальд: родственные чувства или здравый смысл подсказали ему, что лучше помочь брату отвоевать себе королевство – и желательно где-нибудь подальше. Стали собирать войско. К счастью для Кнута, его поддержал Эйрик, ярл Хладира, правивший в Норвегии под рукой данов. Этот закаленный в боях воин в молодости пиратствовал на Балтике, сражался рядом со своим отцом в победной битве при Хьёрунгаваге, разорил якобы русский Алдейгьюборг и, согласно исландским и норвежским источникам, сделал больше всех в морском бою у Свольда. За многие годы он приобрел знание людей и опыт в государственных делах, но, довольствуясь древним титулом своего рода, хранил верность датской династии, с которой его связывали родство и клятва. Такой человек идеально подходил на роль eaxle-gestealla, соратника и друга честолюбивого юного конунга.