Читать книгу "Адмирал Корнилов - Светлана Кузьмина"

Офицеры для поручений:

капитан-лейтенант И.Ф.Лихачёв

капитан-лейтенант А.А.Попов

капитан-лейтенант В.И.Барятинский

штабс-капитан корпуса морской артиллерии Ф.В.Пестич

Флаг-офицеры:

лейтенант А.П.Львов

лейтенант А.П.Жандр

лейтенант П.П.Крюднер

лейтенант Н.Д.Скарятин

лейтенант П.А.Шестаков

Сигнальные офицеры:

мичман А.Д.Скарятин

мичман Я.П.Сербин

мичман кн. Э. А. Ухтомский

…Сами собой всплывают в памяти пленительно-тревожные строчки «Батального полотна» Булата Окуджавы, особенно эти:

…Следом — дуэлянты, флигель-адъютанты. Блещут эполеты. Все они красавцы, все они таланты, Все они поэты.

Как не связать их с батальным полотном осени 1854 года, как не вообразить другую кавалькаду всадников свиты вице-адмирала и генерал-адъютанта Владимира Алексеевича Корнилова…

…Из воспоминаний бывшего офицера штаба В.А.Корнилова И.Ф.Лихачёва «В Севастополе — 50 лет тому назад»:

«Я приехал в Севастополь в начале 1854 года как турист и некоторое время оставался без дела; перевод мой из Балтийского флота в Черноморский, о котором я хлопотал, долго не осуществлялся, и только весной В.А.Корнилов взял меня в должность своего «флаг-офицера». Нас, «флаг-офицеров», было четверо, в том числе 2 штаб-офицера (я и ещё здравствующий сослуживец мой, кн. В.И.Барятинский) и 2 лейтенанта, но обязанности наши были несколько различны и значительно шире тех, которые обыкновенно возлагаются на «флаг-офицеров». Весь флот стоял вооружённым на рейдах Севастополя, подразделяясь на две эскадры: в глубине Большого рейда стояла эскадра Нахимова; в Южной бухте и ближе к выходу в море — эскадра Корнилова, который имел флаг на корабле «Великий Князь Константин». Адмирал жил на берегу, но приезжал каждый день к 8 часам утра и оставался на корабле часа два или более; затем он съезжал на берег, и все текущие распоряжения по эскадре оставались до следующего утра на ответственности дежурного флаг-офицера. Сверх того, в его же распоряжении состоял главный наблюдательный пост на крыше офицерской библиотеки, с высоты которого открывался далёкий горизонт моря. Там постоянно находился один из младших офицеров, причисленных к нашему штабу с несколькими сигнальщиками с корабля.

Но наши занятия как флаг-офицеров не ограничивались, однако, этими дежурствами. Каждый из нас имел специальные поручения Корнилова. Сам неутомимо деятельный, он умел заставлять осмысленно работать и всех окружающих. Когда Владимир Алексеевич сделался de facto начальником сухопутной обороны Севастополя, то он окончательно поселился на берегу, проводя целые дни в объезде различных частей нашей оборонительной линии. Мы все должны были следовать за ним и обзавестись верховой лошадью — и даже не одной, а двумя, потому что одной часто оказывалось недостаточно. Корнилов занял дом подрядчика Волохова, самый большой дом в то время в Севастополе, в котором нашлось довольно места и для всех нас.

Вначале адмирала сильно беспокоило положение нашего левого фланга (то есть Корабельной стороны с Малаховым курганом), который до тех пор оставался вовсе не укреплённым и, будучи совсем отрезан от главной позиции Южной бухтой, более всего подвергался опасности. Я помню, что мне было поручено составить план эвакуации нашей позиции на Корабельной стороне и переправы оттуда войск к главным силам в городе. К счастью, этого не понадобилось, и через несколько дней был уже готов плавучий мост через Южную бухту, подавший через несколько месяцев идею большого моста через Главную, или Большую Севастопольскую бухту, по которому совершилось отступление наших войск из Севастополя 27 августа 1855 года.

Если Корнилов старался одушевить войска своими пламенными речами, если он говорил солдатам: «Отступления ни в каком случае не будет» и пр., то, как трезвомыслящий предводитель, он не мог этого думать в душе и заботился о возможном упорядочении отступления, если бы оно сделалось неизбежным. Надо было разработать и приготовить на всякий случай план отступления с Городской стороны и переправы гарнизона на Северную. Было сделано полное расписание этой операции, в которой должны были принять участие все наши средства — немногочисленные пароходы, имевшиеся при эскадре, и все гребные суда, сколько их можно было набрать. Корнилов желал, чтобы всё, касающееся этого плана, содержалось в полном секрете. Я должен был приходить со своим докладом по этому поручению только поздно вечером, когда все расходились и сам адмирал удалялся на покой в свою спальню. По наружности, я занимался устройством и урегулированием ежедневного правильного сообщения по бухте между осаждённым городом и его базой, то есть Северной стороной, откуда шло всё снабжение и всё подкрепление гарнизона. Таким образом, все переправочные и перевозочные средства оставались с этого времени и до конца обороны на моих руках, и я старался их поддерживать, сохранять и исправлять, насколько это было возможно. Но, конечно, не будь построен мост через Большую Севастопольскую бухту, этих средств было бы далеко не достаточно, чтобы позволить нам, после взятия Малахова кургана, совершить эвакуацию города так успешно, как это удалось сделать».

…Д. В. Ильинский впоследствии вспоминал:

«Корнилов совершал свой ежедневный объезд по оборонительной линии в сопровождении многочисленной свиты; при нём всегда был казак со значком, чтобы всякому было возможно его отыскать во всякое время. В свите его состояли подполковник Тотлебен, капитан-лейтенант Попов и четыре флаг-офицера: князь В.И.Барятинский, барон Крюднер, Лихачёв и Жандр. Многие, читая про оборону Севастополя по Тотлебену, сочтут, что свита есть приличная обстановка начальствующего лица; но у Корнилова это вынуждалось необходимостью и много способствовало к быстроте и успешному вооружению Севастополя. Приведу пример о моей личности. Я оставил команду и офицеров брига «Эней» на командуемой мной правой фланговой батарее Северного укрепления, а сам присоединился к свите адмирала. Подъезжая к месту, где назначено было устроить 5-й бастион, Тотлебен изложил Корнилову необходимость выдвинуть на правый фланг его люнет, выясняя выгоды его, определил число и калибр орудий. Корнилов, вполне убедившись в пользе, сделал расчёт необходимого числа прислуги при орудиях, и так как расчёт этот близко подходил к числу команды брига «Эней», то туг же назначил меня командиром предназначенного к постройке люнета; вместе с тем поручено было капитан-лейтенанту Андрею Александровичу Попову снабдить люнет орудиями и всем для вооружения необходимым артиллерийским материалом. Тотлебен отбил колышками длину и направление фасов люнета, записал количество инструментов и имя назначенного им сапёра, а я через 4 часа перевёл с Северной стороны всю команду с багажом. Мы расположились на ночь на биваках, с рассветом дружно принялись за дневную работу всей командой, а на ночь разделили работу повахтенно…»