Читать книгу "Анатолий Тарасов - Александр Горбунов"

— Ты кто? Комсорг команды или г… на палочке? Ты знаешь, что в Москве идет съезд и нам прямо из Кремля звонят, спрашивают, не позорим ли мы честь державы? Думаешь, я на такой вопрос отвечать буду? Нет, ты ответишь и за себя, и за весь коллектив! По полной программе ответишь, понял? Лично! Так и скажешь: команда великой державы ни на что не способна, и я, как ее комсорг, тоже ни на что не способен! Сразу после игры и позвоним!

Никаких новых установок, никаких перестановок в пятерках делать не пришлось. Во втором периоде наши забросили в ворота чехов пять безответных шайб и, по существу, решили исход встречи».

Автоматически назвав тренера «главным» (согласно официальному штатному расписанию старшим тренером сборной был Чернышев), Колосков, думается, представил некий собирательный образ Тарасова, непревзойденного мастера психологических трюков, мобилизующих команду в целом и каждого игрока в отдельности в экстремальных ситуациях.

Собирательность образа подчеркивает простой факт: никакого съезда в Москве — ни КПСС, ни ВЛКСМ — в 1972 году не было. Да и какой звонок из Кремля? При разнице во времени-то с Японией?..

Возможно, где-то и происходил после первого периода именно такой выброс тарасовских эмоций и именно на Ромишевского, но только не в Саппоро. На Олимпиаде сборная СССР провела в общей сложности 15 периодов. 11 из них выиграла, три завершила вничью и только один проиграла — третий в матче со шведами. Советская команда в Японии выиграла все первые и вторые периоды. В том числе во встрече с Чехословакией. И пяти заброшенных во втором периоде шайб тоже не было. Сборная СССР повела в той игре 2:0, второй период выиграла 2:1, третий завершила вничью (1:1). Так что не было никакой необходимости пугать Ромишевского мифическим съездом и выдумывать звонок из Кремля. Но история — красивая, тарасовский подход к возникавшим сложным ситуациям отражающая.

Вячеслав Фетисов рассказывал мне о воздействии Тарасова, испытанном им на чемпионате мира для молодежных команд, куда Тарасов ездил в качестве консультанта работавшего тогда с советской «молодежкой» Виталия Давыдова:

«Мы горели в матче с финнами. Поражение закрывало нам путь в финальную четверку. В раздевалку влетел Тарасов в цигейковом полушубке — из саппоровской экипировки, олимпийцам такие выдавали. На голове — папаха. И сразу — на меня: “Ты что, как таракан, по льду ползаешь?” Напихал при всех. Мне и вратарю Тыжных — он тоже из ЦСКА. Потом снял папаху и запел “Интернационал”. Мы не только финнов приделали, мы чемпионат мира выиграли у канадцев с Гретцки в составе».

На предварительном этапе того чемпионата советская команда заняла в подгруппе второе место, крупно — 3:6 — проиграв шведам. Перед играми за 1-4-е места (тогда не было полуфиналов и финала, претенденты на победу в турнире играли в круг, каждый с каждым) Тарасов волновался, как в те годы, когда сам был тренером. «В полшестого утра, — рассказывал Давыдов, — звонок. Хватаю трубку — голос Тарасова: “Ты что, спишь? В день матча с Канадой?! Да разве можно? Ну-ка, зайди”. Прибегаю. Анатолий Владимирович сидит: “Растолкуй, как собираешься строить игру?” Рассказал что-то спросонья. “Ладно, иди. План одобряю”. И я поплелся досыпать. У Канады, в составе которой блистал Уэйн Гретцки, ставший самым результативным игроком чемпионата, выиграли 3:2, у чехословацкой сборной 6:1 и взяли убедительный — 5:0 — реванш у шведов».

Журналист Всеволод Кукушкин, ездивший с командой переводчиком, опубликовал после чемпионата статью в «Советском спорте», в которой рассказал о том, что происходило на чемпионате — ТВ-трансляции тогда с подобных турниров не велись. Он отметил важную роль Тарасова в победе, и эта оценка стала причиной «дисквалификации» Кукушкина. Руководители Управления спортивных игр Спорткомитета, Тарасова, мягко говоря, не жаловавшие, на какое-то время отстранили журналиста-переводчика от поездок с хоккейными командами за рубеж.

О том, насколько важным для Тарасова в Саппоро был матч с Чехословакией, свидетельствует тот факт, что он выставил на игру Михайлова с надорванной боковой связкой — на его колено (по свидетельству Пашкова) «страшно было смотреть». Михайлов пропустил до этого две встречи в надежде восстановиться, но подобные травмы требуют длительного восстановления — от трех до пяти месяцев.

Тарасова пытаются выставить выдающимся мастером интриги, стремившимся всюду обнаружить выгоду для себя. На самом же деле, если он и пытался иногда комбинировать, играя в «шахматы» с поднаторевшими в подковерных упражнениях чиновниками, то занимался этим исключительно в интересах дела и вверенной ему команды.

Простаком он не был, да и не слыл. Под простака иногда, используя природный артистизм, умение варьировать голосом, тоном и мгновенно оценивать складывавшуюся ситуацию, работал. Особенно в тех случаях, когда приходилось сталкиваться с полными дилетантами, возомнившими себя знатоками законов, по которым развивается хоккей.

Сразу после майских праздников 1971 года Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР принял предложение президиума Федерации хоккея СССР о формировании олимпийской сборной страны. «Старшим тренером, — говорилось в коротком сообщении об этом решении, — назначен заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР В. М. Бобров. Тренерами — заслуженные мастера спорта Н. Г. Пучков и Б. А. Майоров».

Совершенно искусственное это образование было создано Сергеем Павловым только для того, чтобы у Тарасова и Чернышева появился противовес — Бобров и Пучков. В конце августа новосозданную сборную «запустили» в традиционный в те времена турнир на призы газеты «Советский спорт». Играла эта команда в московской зоне. Всё бы ничего и на бессмысленность существования олимпийской сборной, у которой и близко не было международного календаря, можно было закрыть глаза, но возник серьезный конфликт интересов с клубами. «Олимпийцы» потребовали предоставить в их распоряжение тех игроков, которых они назовут. ЦСКА командировать своих хоккеистов в олимпийскую сборную не стал. Армейцы находились на сборах за границей, вернулись в Москву, когда турнир уже проходил, и в первом же матче разгромили олимпийскую команду 8:2. Тотчас же Тарасова, не отправившего пятерку игроков в расположение олимпийцев, а использовавшего их в состоявшейся игре, принялись упрекать в том, что клубные интересы он поставил выше интересов олимпийской сборной.

Этими упреками всё перевернули с ног на голову. Если и стоило тогда говорить о чьих-то интересах, то только применительно к ЦСКА: клуб готовился к очередному для себя финалу Кубка европейских чемпионов с «Дуклой» из чешского города Йиглавы. У олимпийской же сборной никаких особых интересов быть не могло, ибо к предстоявшей в 1972 году в Саппоро зимней Олимпиаде готовилась совсем другая сборная — под руководством Чернышева и Тарасова.

Еще Тарасова упрекали в том, что он своим запретом на участие армейского звена в матчах за олимпийскую команду обеспечил себе фору в борьбе с другими участниками турнира. «Спартак», мол, отдал олимпийцам лучшее свое звено, лучших игроков отправили к Боброву и Пучкову ленинградский СКА, воскресенский «Химик», московское «Динамо».