Читать книгу "Американская разведка против Сталина - Николай Платошкин"

В годы Второй мировой войны в США естественным образом были озабочены тем, не применит ли Гитлер бактериологическое оружие. Успехи немецких биологов и химиков были хорошо известны в мире.

УСС «Дикого Билла» сеяло панику на сей счет, в том числе и для того, чтобы получить «добро» политического руководства на проведение аналогичных экспериментов. В мае 1942 года Рузвельт поручил министерству обороны заняться «оборонительными» исследованиями в области бактериологического оружия. Курировал новый секретный проект советник Рузвельта, представитель фармацевтического лобби Джордж Мерк, финансирование шло через Химический копус сухопутных войск (Army Chemical Corps).

Местом секретной лаборатории в феврале 1943 года определили заспанное местечко Фредерик в штате Мэриленд (30 тысяч жителей). На его окраине находился аэродром «Детрик Эйр Филд», по которому объект назвали Кэмп-Детрик. Ранее в ангарах аэродрома тренировались «коммандос» «Дикого Билла».

Первоначально сотрудники секретной лаборатории проверяли противогазы и защитные армейские костюмы на предмет их способности задерживать бациллы сибирской язвы (антракс).

Сибирская язва – это особо опасная инфекционная болезнь сельскохозяйственных и диких животных всех видов, а также человека. Болезнь протекает молниеносно, сверхостро, остро и подостро у овец и крупного рогатого скота; остро, подостро и ангинозно у свиней; преимущественно в карбункулезной форме – у человека. Характеризуется интоксикацией, развитием серозно-геморрагического воспаления кожи, лимфатических узлов и внутренних органов; протекает в кожной или септической форме (также у животных встречаются кишечная и легочная формы).

Число сотрудников Детрика быстро росло. В июне 1943 года их было примерно 50, в сентябре – уже больше сотни[331]. Росло и количество возбудителей опасных болезней, с которыми работали в лаборатории.

Все эти бациллы в целях секретности получили особые кодовые обозначения.

Например, сильнейший органический яд ботулотоксин был «материалом Х». Это вещество еще называют «колбасным ядом», так как его возбудители способны размножаться только в условиях полного отсутствия кислорода. Как правило, это консервированные и колбасные изделия (особенно консервированные жареные грибы и заготовленные большими кусками мясо и рыба с повреждениями на поверхности). Вырабатываемый бактериями при размножении экзотоксин попадает в организм вместе с пищей. Всасываясь в желудочно-кишечном тракте и воздействуя при этом на нервную систему, вызывает нарушения в работе черепных нервов, скелетной мускулатуры, нервных центров сердца. Характерны глазная симптоматика (туман, мушки перед глазами, мидриаз и анизокория зрачков, косоглазие), позднее присоединяются бульбарные симптомы (нарушение речи и глотания, маскообразное лицо). Смерть наступает от гипоксии, вызванной нарушением обменных процессов кислорода, асфиксией дыхательных путей, параличом дыхательной мускулатуры и сердечной мышцы.

Что касается биологического оружия, то американцы, как упоминалось выше, сначала сконцентрировали усилия на сибирской язве («материал N»). При попадании бактерий-возбудителей антракса в желудок смертность составляет примерно 50 %. Если инфекция проходит через легкие – выживают лишь 5 % зараженных. Бактерии антракса выделяют споры, которые можно высушить и истолочь в порошок. Именно этот порошок и можно было применять в боеприпасах. Он сохраняет свое действие в течение 70 лет и может пережить даже взрыв бомбы.

Англичане проводили соответствующие эксперименты еще в 1942 году. Тогда, в июне 1942 года, группа исследователей выехала на остров Груинард и взорвала там несколько боеприпасов, начиненных антраксом, над стадом овец. Первые животные умерли через три дня, затем такая же участь постигла и остальных.

Все эксперименты англичан и американцев были направлены в годы войны на противодействие возможной биологической агрессии со стороны нацистской Германии.

Однако Гитлер строго запретил применение биологического оружия, хотя, естественно, не из гуманных соображений. Он боялся, что с учетом центрального положения Германии в Европе и высокой плотности населения малейшее изменение погоды (например, направления ветра) приведет к заражению больших площадей в рейхе[332]. Как минимум три раза (в том числе и после разгрома армии Паулюса под Сталинградом) фюрер специально высказывал категорическое вето на применение биологического оружия. Верховное военное командование вермахта (например, Кейтель) в принципе были не против применения бактериологического оружия, но тоже опасалось возможной ответной «биологической» бомбардировки союзниками немецких городов. К тому же немцы считали, что использование бактерий тифа, холеры или чумы против войск прортивника не даст эффективного результата.

Но вот при оступлении с территории СССР можно было заражать скот, колодцы и промышленные объекты. Такого рода мысли высказывали, например, сотрудники научно-исследовательского отдела при Верховном командовании вермахта.

В 1943 и 1944 годах начальник Института гигиены войск СС Йоахим Мруговски направил Гиммлеру через главного врача СС два меморандума относительно возможного применения бактериологического оружия. В них он выступил против такого ведения войны просто потому, что бактерии представляли угрозу и для собственных войск[333].

Однако у Гиммлера явно чесались руки. Именно с его ведома врачи концентрационных лагерей проводили бесчеловечные опыты на узниках (в основном советских военнопленных), в том числе и с применением вредоносных бактерий.

Над людьми издевался, например, «врач» СС в Дахау Зигмунд Рашер (он специализировался на охлаждении и отогревании людей, и жаловался Гиммлеру, что узники «слишком кричат, когда мерзнут). Рашер защитил диссертацию на тему «Экспериментальные исследования о явлениях во время охлаждения человеческого тела». Жертвами его «научной мысли» стали примерно 220 человек. Покровителем Рашера был заместитель президента Имперской врачебной палаты[334] профессор Курт Бломе. Именно Бломе уговаривал Гиммлера все же начать бактериологическую войну.

Бломе (1894–1969) был сознательным нацистом. В 1921 году по окончании медицинского образования он защитил дипломную работу на тему «О поведении бактерий при воздействии электрического тока». В 1922 году вступил в НСДАП (членский билет номер 590 233). В 1931 году стал также членом СА и руководителем санитарной бригады штурмовиков. В 1936 году Бломе стал членом антисемитского имперского комитета по защите немецкой крови (Reichsausschuß zum Schutze des deutschen Blutes). В Имперской врачебной палате он курировал вопросы медицинского образования и повышения квалификации врачей.