Читать книгу "Лениград - 43 - Влад Савин"

— Думаю, ты не прав, — заметил отец — считая Джо кем-то наподобие «коммунистического Черчилля». Такие решения, как Джо только что предложил — касающиеся послевоенной судьбы глобальных рынков, а не простых, в сущности, торговых операций — неестественны для Красной России. Прежние переговоры укладывались почти исключительно в военно-политическую логику — и это делалось очень серьезно, взвешенно и аргументировано. Следовательно, полагая Сталина серьезной силой, мы обязаны думать, что и это внезапное предложение не является мелкой уловкой для обеспечения финансирования подрывных организаций и их акций в наших странах. Хотя нельзя полностью исключать и первое — если Джо все же мельче, чем показался мне сейчас. Но мы должны рассчитывать на сильнейший ход оппонента. Это предложение открывает исключительные возможности, хотя и таит некоторые угрозы. Во всяком случае оно логично увязано с заявлением о мирном сосуществовании. Думаю, Джо все-таки решил сыграть в наши игры. Что ж, это неизбежный путь всех по-настоящему успешных гангстеров мира.

— Гангстеров? — удивился я.

— Да, мистер Гувер собрал досье на господина Сталина. В молодые годы, русский Вождь был известен чисто гангстерскими успехами — захватом почтовых карет, например… Потом участие в политике в свой стране! Тоже не ново. С учетом русских традиций и особенностей, разумеется. При этом он мыслил достаточно широко, чтобы прочно связывать свой успех с успехом своей страны, а не с революциями по всему миру. Именно в этом контексте следует рассматривать его противостояние с Троцким, имеющим за спиной международный еврейский капитал, не только деньги, но и связи. У Сталина этого не было, и он, чтобы не быть уничтоженным, был вынужден опереться на интересы собственного электората, чем пренебрегал космополит Троцкий. И потому, он победил в игре «социализм в отдельной стране», ему тут не было равных, а сильные карты его соперников в тех правилах не были козырями. Знаменитые московские процессы и чистки были не более чем добиванием врагов — но вот, в своей лиге он достиг верха, и теперь считает себя достаточно сильным, чтобы перейти уровнем выше, вступить в мировой клуб. Именно это он намерен сделать вершиной своей карьеры — отлично понимая, что не удержится в одиночку, воюя против всех. И если мировая революция оказалась недостижимой — то естественно подумать о мирном сосуществовании. И более чем логично в этом случае, что именно от нас с Черчиллем он ожидает рекомендаций необходимых в любом уважающем себя клубе.

Говоря это, отец гладил мурчащего кота. Серый и пушистый, полугодовалый кот сибирской породы был подарен Сталиным, в знак дружбы и ради лучшего здоровья — к рекомендациям Сталина отец отнесся очень серьезно, что-то записал, задумав озадачить своих врачей. Ну а животные способствуют покою и доброжелательности хозяев — хотя отец не был сентиментален, но в этом правиле что-то есть. К смене хозяина кот отнесся без проблем, «это еще подросток, мистер Рузвельт, он еще вырастет в настоящего зверя». Как и Россия, заметил отец — быстро отрастит зубы и когти.

— Но все же — я решился возразить отцу — это домыслы, пусть и убедительно основанные на прошлом господина Сталина.

— Практическим шагом господина Сталина, который подтвердит или опровергнет эти домыслы, — сказал отец, — станут ближайшие месяц-два, когда должна быть решена участь Коминтерна и, естественно, определены сроки и содержание переговоров о будущем мировых финансов. Тогда и мы определим нашу основную политическую линию в отношении России на ближайшие годы. Не сомневаюсь, что в игре по нашим правилам, мы одержим убедительную победу — это все же наше поле, наша игра, в которой у русских совершенно недостаточно опыта и знаний. Но если они сумеют сыграть интересно, даже в проигрыше показав класс своей команды… Может быть тогда и можно будет пригласить их лучших «офицеров» в рубку нашего корабля полноправными участниками рейса. Естественно, под нашим руководством — хозяин на борту должен быть один!

Уинстон Черчилль. Ленинград. 30 декабря 1943. То, что после войдет в мемуары — и то, что никогда не будет доверено бумаге!

Мир еще содрогнется от нашей неблагодарности!

А все же, Карфаген должен быть разрушен!

Если бы эти исторические слова не были уже сказаны разными великими людьми, разделенными тысячелетиями — я произнес бы их сейчас. Конечно, заменив «Карфаген» на «Россия». Сталин, безусловно, один из великих людей своего времени — что однако составляет не заслугу его, а преступление и вину перед западным миром! Насколько было бы легче, будь он маниакальным идиотом, наподобие того, как наша пропаганда рисует сейчас Гитлера, и я уверен, будет изображать Сталина, когда мы перестанем быть союзниками. Что ж, в политике нет места морали, а лишь выгодность — нередко приходится поддерживать мразь против великих и достойных, потому что это чужие великие и наша шваль!

Ирония в том, что если бы Сталин сделал это по нашему наущению, или принуждению, я был бы, не то чтобы благодарен — ну как можно благодарить быка, ведомого на бойню за кольцо в носу, за то, что он послушался пастуха? — но не был бы и в раздражении. Но Сталин сам предложил концепцию нескольких мировых валют, каждая со своей территорией обращения — причем не двух, а трех, включив сюда и наш фунт (который стоит, откровенно говоря, немногим дороже бумаги). О большем подарке Британия не могла бы и мечтать — но этот шаг русских говорит, что в будущем «многополярном мире» они намерены быть Игроками, а не нашими ведомыми! И это их самое страшное преступление перед человечеством и цивилизацией, за которое они должны быть наказаны не меньше, чем Гитлер.

Мы, англичане, подарили человечеству Хартию Вольностей. На нашем острове всегда находили убежище диссиденты, преследуемые своими правительствами (в том числе и такие, как Карл Маркс, черт бы его побрал!). Мы были давними приверженцами идеи Свободы — у нас впервые король взошел на эшафот не по воле другого, победившего монарха, а по приговору парламента! Но именно потому, что мы вкусили это блюдо раньше всех, то хорошо знаем его опасность — и оттого свобода у нас сочетается с твердой рукой власти, а равенства вовсе быть не может, как сказано в Библии, «не может раб быть больше господина своего». Теперь же грядет новая эра — когда-то «свобода, равенство, братство» несло прогресс, сметая феодальные границы, сейчас же, как из баронств возникли Державы, так и анархия в мире должна уйти. Что было бы с человеком, если бы его органы, сердце, мозг, желудок, печень — спорили бы друг с другом? Мир стал тесен уже во время паровых машин и телеграфа — и значит, в нем должна быть одна правящая воля! Разброд обходится цивилизации слишком дорого — эта Великая Война превосходит по разрушительной силе прошлую настолько же, как та — войны прошлого века. А какой будет следующая Война, в которой будет применяться атомное оружие, с обоих сторон — боюсь, что Уэллс, изобразивший мир, отброшенный в доисторическое время, окажется провидцем! И долг белой англосаксонской расы перед Богом и человечеством, это прекратить ненужные ссоры, объединить мир под своей железной рукой, и вести к процветанию, как сумели мы направить на этот путь Индию и Африку!

По большому счету, именно это пытался сделать Гитлер. Беда его в том, что он был всего лишь любителем, не без таланта, но не могущим подняться выше национальных рамок — ну что можно ждать от политика, никогда не бывавшего за пределами своей страны и говорящего лишь на своем языке? — он не мог придумать иного, чем «все завоевать», путь самый прямолинейный, но неэффективный. Ему достаточно было вспомнить, чем кончил Наполеон — Европа захвачена, повсюду французские войска, чиновники, суды — и Франция банально надорвалась, не сумев переварить проглоченный кусок! Слишком большое сопротивление материала — сколько храбрых солдат погибает в войне, а сколько после понадобиться чиновников и колонистов, управлять захваченной территорией? Путь культурного завоевания много дольше — зато гарантирует успех, при меньшем риске.