Читать книгу "Честь – никому! Том 1. Багровый снег - Елена Семенова"

После этого Митрофан Петрович был избран председателем Круга и провозгласил торжественно, радуясь воплощению излюбленной идеи:

– Объявляю заседание Донского Войскового Круга, после двухсотлетнего перерыва, открытым! Круг решительно и категорически должен заявить о необходимости организации порядка. Нам нечего ожидать от Петрограда, ибо Петрограду приходится думать больше о себе. Петроград бессилен, и нам нечего прислушиваться к его голосу. Петроград не даст нам власти и порядка. Тогда дадим порядок мы! Пора слов и резолюций прошла! К делу!

Открытым оставался главный вопрос: кому вручить знаки атаманской власти? Рассматривалось около двадцати кандидатур, но ни одна не казалась достаточно подходящей. В такое нелёгкое время атаманом должен был стать только человек, имя которого сплотило бы вокруг себя казачество, человек сильный, волевой, честный, человек, которого бы казаки знали и которому доверяли, человек, имеющий достаточный потенциал, чтобы стать истинным казачьим Вождём. И осенило Митрофана Петровича: ведь такой человек есть! Боевой генерал, герой Луцка, бывший командир славный Восьмой армии, оставивший пост после революции и теперь находящийся в Новочеркасске с тем, чтобы отсюда следовать в Кисловодск на лечение – Алексей Максимович Каледин!

Эта идея захватила Богаевского. Опоздав на заседание президиума Круга, он почти бегом вошёл в зал заседаний, запыхавшийся, возбуждённый и сияющий, и с порога выдохнул найденное имя. Число кандидатов мгновенно сократилось до двух, и все единодушно признали, что лучшего атамана не найти. Правда, предстояло убедить в этом самого Каледина, не питавшего никакого желания взваливать на плечи крест власти. Но Митрофан Петрович решил, во чтобы то ни стало, уговорить его.

– Уважаемый Алексей Максимович! Казаки выдвинули вас на Кругу на пост донского Войскового атамана.

– Знаю, слышал!.. – хмуро буркнул Каледин, нервно шагая по комнате собственного дома.

– Могут ли казаки надеяться, что вы согласитесь?

– Никогда!

– Но, Ваше Высокопревосходительство, не мне вам говорить, что вы должны отдать себя казакам, ибо кто как не вы в такое трагическое время поведет донской народ?

– Народ?! Вы говорите, народ?! – Каледин резко остановился и сурово посмотрел на Митрофана Петровича. – Донским казакам я готов отдать жизнь, но то, что будет – это будет не народ; будут советы, комитеты, советики и комитетики! Пользы быть не может! Пусть идут другие. Я – никогда!..

– Алексей Максимович, во имя интересов родного Дона вы не вправе отказываться в трудную минуту, ваш долг, как казака, обязывает вас согласиться на баллотировку, ибо только на вас – и ни на ком другом – может объединиться весь Дон!

Богаевский обладал огромной силой убеждения. Вдобавок его поддержала делегация Круга, явившаяся к Каледину. Сопротивление Алексея Максимовича было сломлено, и он дал согласие.

Из семиста двадцати депутатов более шестиста проголосовали за кандидатуру генерала. Против выступили лишь фронтовики и некоторые северяне. Митрофан Петрович был счастлив. Избрание атамана было обставлено со всей торжественностью. Осененный ста¬ринными казачьими знаменами, специально по этому поводу доставленными из Донского музея, новый Войсковой атаман и процессия депутатов направились на молебен в Вознесенский кафедральный собор. После окончания молебна, перед парадом войск, на специально воздвигнутую трибуну взошел депутат Войскового Круга Дувакин, обладавший сильным природным голосом, и прочёл грамоту, написанную Богаевским, после чего Митрофан Петрович, неотлучно бывший рядом с атаманом, провозгласил, обращаясь к нему:

– Войско Донское постановило считать тебя своим атаманом! – и под громовые крики «ура» и «любо» вручил Каледину старинный пернач, по этому случаю доставленный из Донского музея.

– Слушаю приказ Войскового Круга и низко кланяюсь ему, – волнуясь, ответил Алексей Максимович. – Только во внимание к выборному началу принял я этот почет¬ный и тяжелый пост.

– Любо, атаман! – восторженно кричали казаки. – Ура Алексею Максимовичу!

– В течение последнего месяца, – продолжал Каледин, – беседуя со многими лицами, я слышал ото всех одно пожелание: чтобы поскорее были созданы условия для спокойной жизни, чтобы труд всех и каждого приносил бы пользу всей стране, чтобы свобода личности была действительно, а не на бумаге, ограждена от всех пося¬гательств. Этим вопросом придется заняться в первую очередь. Не опускайте рук перед насильниками.

Последние слова атамана заглушили возгласы бурного одобрения, у многих на глазах стояли слёзы. Не мог сдержать слёз и сам Митрофан Петрович. Ему казалось, что начинают осуществляться самые дорогие его сердцу идеи, что теперь всё наладится и на Дону, и в России. Он проникся глубокой верой в атамана и самой искренней любовью к нему. Алексей Максимович скептически смотрел в будущее, развал, виденный им на фронте, потряс его душу. Теперь перед ним лежала тяжелейшая задача. И Митрофан Петрович, избранный заместителем атамана, желал отныне лишь всемерно помочь «сумрачному генералу», поддержать его, разделить с ним тяжкий груз и действовать, действовать, действовать! Огромную силу и вдохновение чувствовал в себе донской Златоуст и не боялся никаких трудностей, веря в мудрость своего народа, в своего атамана и в собственный недюжинный ум, ум не отвлечённого мечтателя-теоретика, но деятеля, не чурающегося самой сложной работы, не теряющегося перед трудными задачами.

После вручения Каледину знаков атаманской власти начались приветствия от делегаций округов. Высокий, седой бородатый казак поздравил его с избранием на пост атамана и прямо в глаза, с искренним волнением сказал:

– Смотри, не измени, атаман!..

– Себе не изменю, станичник! – твердо ответил Каледин.

– Ты уж, атаман, держи нас во! – под веселый смех зала поднял перед Калединым сжатый кулак старик.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Алексей Максимович, – буду держать!..

Настала пора реализовывать программу «Возрождения Дона», во многом, составленную Митрофаном Петровичем. Программа была чёткой и ясной: поднять дисциплину в войсках, запретить митинги и собрания в полках, упразднить в армии советы и комитеты, вернуть единоначалие для возрождения былой мощи армии и победоносного завершения войны, облегчить воинские тяготы казачества, призывая к равной воинской повинности всего населения России, отменить полки второй и третьей очереди и снаряжать казаков на службу за казенный счет. Все войсковые, запасные, юртовые станичные земли Донской области объявлялись «неприкосновенной собственностью всей войсковой казачьей общины». Атаман обещал установить казачье самоуправление на Дону в виде Войскового Круга и станичных хуторских сборов. Согласно программе, Донская область должна была входить на правах федерации в единую Российскую республику.

А, между тем, уже в июле в Петрограде произошли первые выступления большевиков. Атаман, хорошо понимая разрушительность этой недооцениваемой правительством силы, собрал объединенное заседание войскового правительства с представителями Донского исполнительного комитета, совета рабочих депутатов, совета крестьянских депутатов для выработки воззвания к жителям Донской области.