Читать книгу "Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Роберт М. Вегнер"

Не знал Аэрин только, как сказать о том этой странной женщине. Нет, не желал такого говорить. Он давно уже выбросил из памяти все хорошие воспоминания, связанные с тем проклятым убийцей. Потому молчал.

– Лед в венах, сердце из огня.

– Что?

– Лед в венах, сердце из огня, – повторила она. – Так говорят о людях, которые никогда не утрачивают контроля и остаются при этом отважными, искренними и благородными. Таких людей окружает уважение и почет. Другие без колебаний идут за ними – в труде или в битве. Такие черты облегчают жизнь. Такой человек наверняка мог бы держать в доме прирученного волка, льва или… воина иссарам.

Тут она его подловила. С тех пор как он взял к себе молодого горца, его позиции значительно укрепились. Для обедневшего дворянина, чьей семье пришлось заняться торговлей, было в том изрядное искушение. Его дед и отец накопили богатство, он же утроил его в течение двадцати лет тяжелого труда. На пограничье империи такие капиталы рождались мгновенно. Уже десять лет назад у него было несколько имений, обильные пастбища, собственные ткацкие станки, мельницы, ветряки, прядильни и красильни. Он женился по любви, но родство Элланды с княгиней каа-Родрахе стало ее дополнительным козырем.

Но, несмотря ни на что, он все еще находился на обочине. Местная аристократия приглашала, правда, его на балы и приемы, но всегда как спутника жены. Даже приглашения формулировали: «Госпожа Элланда-каа-Родрахе-кер-Ноэль с супругом». То, что его фамилию помещали после родового имени Элланды, было не слишком-то приятной особенностью, напоминанием, что в высшее общество он входит через заднюю дверь. Только когда на одном из приемов он появился в обществе иссара как своего личного охранника, начали его воспринимать иначе. С уважением.

– Человек твоего положения мог бы взять в стражу многих других. На севере у вас есть мастера меча, которые обучают младших сыновей благородных семейств искусству владения мечом, одновременно исполняя функции домашней стражи. Много солдат и ветеранов занимаются этим. Но нет, ты выбрал воина гор. Отчего бы не прирученного льва?

* * *

Это не были справедливые слова, она знала, но хотела взглянуть, как чужак отреагирует. Он являлся частью семьи, которая порвала сердце ее брата в клочья. Ее интересовало, что такого было в том, кого Йатех полюбил, словно отца.

Он стоял перед нею, покачиваясь, будто получив миг назад удар обухом топора. Выглядел стариком – старше, чем она себе представляла. Брат ей рассказывал, что Аэрин – энергичный и живой мужчина со смеющимися глазами. Воспоминания других людей почти всегда лживы. У этого меекханца в бороде и волосах седина уже побеждала юношескую черноту. Большие руки с длинными пальцами он почти непрестанно сжимал в кулаки или прятал за пояс, чтобы скрыть дрожь. А глаза его были глазами старого, измученного жизнью человека. Только когда произносил имя ее брата, имя, которое она не могла уже произнести, появлялся в них огонь.

– Это… неправда, – прошептал он.

– Что? Что ты держал этого воина в доме, потому что это тешило твое самолюбие? Он был твоим бойцовым псом или прирученным леопардом. Диким зверем, который возбуждает своего владельца. Ничем больше. И из-за чего тебе больно сильнее: из-за смерти дочери или потому, что она подарила свое сердце такому зверю? Нечто, чего ты не мог представить: девица из хорошего дома, родственного лучшим домам юга, меекханка чистой крови, идущая в постель с дикарем, который служит ее отцу для повышения его значимости. Как хороший беговой конь или прекрасно скроенный сокол. Это же словно бы она отдалась такому вот коню. Обида и стыд на всю жизнь.

Он не прыгнул снова, не выхватил меч. Только отступил на шаг и внимательно осмотрел ее.

– Теперь я уже знаю, откуда мне известен твой акцент, – сказал он. – У Йатеха был такой же, когда он попал в мой дом. Ты и вправду его сестра?

– Нет, – покачала она головой. – Мой единственный брат погиб два года назад, сражаясь с кочевниками на северной стороне гор. Мы живем здесь, только здесь можем строить селения, таков закон и наше искупление. Но стада мы пасем по другую сторону гор, там, где достаточно воды, чтобы козы и овцы нашли себе корм. Порой, когда приходят горячие годы, кочевники побеждают страх и пытаются захватить те пастбища. Молодые воины тогда часто используют оказию, чтобы испытать свои умения в бою. Для иных это заканчивается худо, – договорила она сухо.

Он не перестал в нее всматриваться.

– Это была хорошая попытка, незнакомка. Ты хотела спровоцировать меня, чтобы я выхватил оружие? Рассчитываешь, что если мы станем сражаться и ты меня убьешь, то сохранишь жизнь своему брату? Что убийца избежит справедливости?

На этот раз она почувствовала гнев.

– Справедливость?! Убийца?! Если бы я хотела тебя убить, пришелец, я бы сделала это снаружи, когда ты дотронулся до меня без разрешения. Могла бы это сделать и здесь, когда ты попробовал прикоснуться ко мне во второй раз. Но я тебя не убила. Потому что мне интересно, почему человек, который держал под одной крышей незамужнюю девицу и молодого мужчину, удивлен, когда эта пара начала в конце концов спать друг с другом. Разве ты не знал собственной дочери? Не знал, от кого она унаследует горячую кровь? Нужно было с этим что-то делать, меекханец.

– Я пытался, – проворчал он, склоняя голову и глядя из-под прищуренных век.

– Что?

Он неожиданно смягчился и печально усмехнулся.

– Ты же знаешь, я пытался. Когда Йатех сопровождал меня на балы, множество женщин хотели его соблазнить. Я не запрещал эти романы, разве что месть оскорбленного мужа могла оказаться слишком серьезной. Было странно глядеть, как они кружат вокруг него, как его цепляют, кокетничают с ним и флиртуют. Ему не требовалось ничего делать, достаточно было просто стоять на месте, в этих свободных одеждах, с повязкой на лице и с мечами за спиной. Никогда он их не снимал, никогда, даже на приеме у губернатора. Может, именно поэтому и действовал на женщин словно магнит. Он был другим, был…

– Был для них тем же, чем и для тебя, купец. Игрушкой, очередным трофеем в коллекцию, экзотическим приключением. Наверняка не молодым, жаждущим чувств мужчиной. И этот молодой воин наверняка об этом знал, слишком хорошо знал. Потому, когда твоя дочь подарила ему сердце и тело, он, поспорю, был удивлен и недоверчив, словно пес, которого пинали слишком часто. Сперва он не сумел признаться ей в любви, боялся, что она рассмеется ему в лицо, скажет, что был он для нее лишь приключением. Наверняка должны были пройти долгие недели, прежде чем он впервые сказал, что ее любит. Прежде чем он на это отважился. Когда бы этот молодой воин был моим братом, я бы сказала, что он нашел в твоем доме больше, чем мог предполагать, купец.

Она глотнула воздуха, чтобы успокоиться.

– Наверняка потому, – закончила она, – он и сам не желал возвращаться, хотя в конце концов все равно сделал бы это. Ведь, как ты думаешь, сколько наших юношей, продающих свои мечи империи, возвращаются назад в пустыню? Ну? Сколько?