Читать книгу "Повелители волков - Виталий Гладкий"

Бастак, который стоял вместе со знатью и все пытался вспомнить, кого напоминает ему лицо блистательного воина, от неожиданности икнул. Саураг! Негодный мальчишка, выставивший его, знатного воина, на всеобщее посмешище! Бастак скрипнул зубами и, наверное, в сотый раз поклялся отомстить Саурагу и всем своим врагам и недоброжелателям. А их у Бастака было немало — несмотря на знатное происхождение, его сторонились и уважаемые воины, и старейшины. Все давно утвердились во мнении, что он трус и неудачник.

— Нет, ты уже не гиппотоксот, — сказал царь. — Отныне ты воин царской дружины. Честь тебе и слава! Вайу![79]

Воинский клич скифов, подхваченный многими голосами, пронесся над станом словно буря. Саураг едва не свалился с коня от счастья. Обычно так приветствовали только самых выдающихся воинов, которые совершили не один подвиг. Подросток, уже освоившийся в роли гиппотоксота, не считал пленение Фарнабаза чем-то из ряда вон выходящим. Но то, что отныне он, простой, бедный пастушок, — воин царской дружины, куда принимали в основном представителей знати, и то не всех, а лишь тех, кто отличился на поле брани, было и впрямь его победой. Мог ли он об этом мечтать еще месяц назад?

Впрочем, теперь Саураг не был бедным. Он продал нисейских жеребцов, которые достались ему после боев с персами, за большие деньги, и отправил увесистый кошелек с золотом старому Коудзаю с оказией — обозом, который вез на излечение раненных гиппотоксотов; у старика золотые кизикины и дарики будут в большей сохранности. Себе он оставил трех коней: того, что под седлом (мидийского жеребца), и двух заводных — крепкую и выносливую скифскую лошадку и трофейного парфянского жеребца. Они несли на себе воинскую добычу Саурага, в том числе доспехи и оружие — уж чего-чего, а этого добра у подростка хватало.

Пообщавшись с юным храбрецом, Иданфирс вернулся в шатер. За ним последовали и военачальники — собирался большой совет. Нужно было обсудить главный вопрос: как дальше вести боевые действия против персов?

— …Перс до сих пор думает, что мы ушли в бесплодные пустыни. — Таксакис громко хохотнул; за ним засмеялись и остальные вождя скифов. — Крепости строит, валы насыпает… Думает, что ловушка захлопнулась. И даже не подозревает, что мы уже давно находимся не там, где он предполагает.

Отличное знание местности позволило основной массе скифского воинства оторваться от преследователей и зайти армии Дария в тыл. За рекой Оар, вдоль правого берега которой строил свои крепости персидский царь, остались лишь несколько отрядов гиппотоксотов. Их главной задачей были регулярные нападения на передовые охранения персов для демонстрации «отчаяния» загнанного в «ловушку» войска царя Иданфирса. Скифы могли напасть в любое время дня и ночи, что совсем вымотало персидское воинство, для которого опять наступили голодные дни. Скудная растительность окрест и вдруг исчезнувшие стада скифов, прежде регулярно попадавшиеся на пути армии Дария, заставляли затянуть пояса потуже, а продукты и корм для лошадей, что с горем пополам умудрялись добывать фуражиры, были каплей в море.

Раненые и просто больные, не имея нормального питания, ежедневно умирали сотнями, а те воины, что были здоровы, бродили по лагерю словно живые скелеты, — все искали пищу. Съедено было все, что можно и что нельзя. В ход пошли и змеи, и ящерицы, и лягушки, и даже кузнечики. А уж крысы и вовсе считались деликатесом. Дошло до того, что у обозников начали воровать лошадей. Воры успевали съедать их за ночь, да так, что и костей не оставалась, поэтому найти преступников не было никакой возможности. Начальник тайной войсковой стражи Артасир рвал и метал, но ничего поделать не мог — его подчиненные тоже были не прочь поживиться хоть чем-нибудь, и если им перепадал лакомый кусочек, к примеру, конины, никто не спешил донести на того, кто угощал, потому как в следующий раз царского наушника и соглядатая могли «угостить» ударом кинжала в живот.

— Пора наконец показать Дарию, как мы умеем воевать, — сказал Скопасис. — Перс в западне, хотя ему кажется, что он уже победитель.

— Да, время пришло… — Иданфирс о чем-то сосредоточенно размышлял, но при последней фразе Скопасиса встрепенулся и выпрямил спину. — Пора этому персидскому псу перебить хребет, чтобы ему и другим было неповадно идти войной на наши земли. — Царь был в ярости, когда ему привезли послание Дария, в котором тот фактически назвал его трусом, и поклялся жестоко отомстить надменному Персу. — Он пока не знает, что мы у него в тылу, и это к лучшему. Нужно нанести ему несколько мощных внезапных ударов, и на этот раз не только одними гиппотоксотами, но и задействовать отряды «железной» конницы. Дарию не останется ничего другого, как оставить свои крепости и вновь броситься за нами в погоню. Однако теперь мы снова перейдем к тактике выжженной земли. Все, что может служить кормом для животных, сжечь, а также нужно засыпать или отравить все колодцы и водоемы. Наши стада отогнать подальше, в северные леса, чтобы фуражирам персов достался лишь помет.

Военачальники одобрительно загудели. Они уже давно рвались в бой, но железная воля Иданфирса заставляла их продолжать игру в кошки-мышки.

— Я думаю, что нам стоит преподнести маленький «подарок» нашим соседям — андрофагам, меланхленам и неврам, — с коварной ухмылкой сказал Аргот, военачальник одного из отрядов тяжелой конницы. — Предатели общего дела должны быть наказаны.

Он принадлежал к очень знатному роду — был родственником Иданфирса — и слыл известным хитрецом. Его поддерживали многие старейшины и знатные воины, и до царя доходили слухи, что Аргот метит на его место. Но он не подавал ни малейшего повода усомниться в его преданности Иданфирсу, и все приказы исполнял точно и в срок. Годы уже посеребрили ему голову, тем не менее Аргот сражался наравне с молодыми воинами и был храбр до безумия, поэтому Иданфирс, намеревавшийся передать свои царские регалии сыну Ариапифу, считал слухи о его притязаниях наветами — человек, который мыслит стать царем всей Скифии, не может вести себя столь безрассудно.

— Каким образом? — спросил Таксакис.

— Когда Перс опять погонится за нами, мы поведем его в земли отступников, — ответил Аргот. — Пусть они на собственной шкуре ощутят «милости» царя Дария.

— Хороший совет, — молвил Иданфирс. — Так мы и поступим. Но прежде нужно закрыть ловушку. Скопасис! Ты поведешь свой отряд к Истру и разрушишь переправу. Ее охраняют греки, воевать с ними мы не хотим, — они не по доброй воле подчинились Дарию — но если придется, если греки окажут сопротивление, можешь снять с них скальпы.

— Слушаюсь и повинуюсь! — оживился Скопасис; Иданфирс будто подслушал его мысли.

— Что ж, тогда обсудим детали нашего плана… — сказал Иданфирс.

— Великий царь, позволь слово молвить! — неожиданно возвысил голос Скифарб, вождь одного из племен сколотов.

В шатре Иданфирса кроме главных действующих лиц присутствовали и военачальники более низкого ранга — в основном вожди мелких скифских племен. Они имели право голоса, но больше помалкивали из уважения к царю и басилеям.