Читать книгу "Воин. Голос булата - Дмитрий Янковский"

– К середке! – рявкнул воевода и чуть не угодил в разверзнутую перед ним трещину. – Тьфу ты… Только осторожнее, тут дыр больше, чем осталось земли!

Постепенно земная твердь успокоилась, видно иссякли силы у оставшихся колдунов. Теперь она вздрагивала, как пугливая лань, но из под ног уже не уходила.

– За этими тварями по скалам не попрыгаешь! – зло буркнул Ратибор Теплый Ветер. – Стрясут как яблоко с дерева, гады.

– Ага, хорошо, если до обеда. – попробовал пошутить Волк. – А ежели после, то такое как ты яблочко так бухнется о земь, что колдуны смогут пару седьмиц отдыхать.

– Я что, жирный? – Ратибор нарочито напряг сухую как древесный ствол руку, перевитую тугими канатами жил.

– Не, – подхватил шутку Микулка. – Но когда у человека в утробе покоится столько мяса…

– Да ну вас! – с улыбкой отмахнулся стрелок.

Когда пыль немного рассеялась, луна осветила то, что осталось от Крепости. Хотя освещать-то было почти нечего – только разорванную широкими трещинами площадку и груду камней, усыпавшую островки земли, торчащие посреди языков вырывающегося пламени. Сорвавшаяся со стен лавина настолько сузила в этом месте ущелье, что витязи могли стать на расстоянии вытянутых рук и перекрыть его собой полностью. Обойти их было никак не возможно из-за пересекавших площадку трещин и целой груды скальных обломков.

А впереди, в ореоле серебристого света, двигалось, копышилось что-то безмерно огромное, постоянно меняющее оттенки и форму.

– Нежить! – сплюнул на землю Витим. – Это все же лучше, чем люди. Нежить железа не носит, значит может удастся их удержать.

– Но сколько ее… – Микулка передернулся. – Как муравьев в муравьиную свадьбу…

Друзья вытянули мечи и стали ждать когда эта движущаяся масса достигнет развалин Крепости. Луна медленно уплывала на запад, прячась за острозубыми вершинами скал. Скоро стало совсем темно…

00.

Первый напуск нежити отбить не удалось. Он просто иссяк, как иссякает вода в пересохшем ключе. Восстающее из-за скал солнце витязи встретили почти по грудь в изрубленной зловонной плоти. Но впереди было чисто, только на падаль начали быстро слетаться вездесущие вороны.

К полдню площадку удалось разгрести, скидывая останки вражеской рати в полыхавшие пламенем трещины. Огонь принимал тела неохотно, отрыгиваясь мерзким зловонным паром. Друзья сами стали похожими на мертвяков – покрылись гадостной слизью, провонялись падалью, глаза и щеки ввалились от усталости и бессонных ночей. Но они ни на шаг, ни на крохотный шажок, ни на пядь не отступили, словно вросли в эту промозглую землю.

Есть никому не хотелось, только Ратибор что-то выискивал в откопанной из камней дорожной сумке, жевал монотонно и безразлично, словно это было какой-то его обязанностью. Витим взглянул на него и брезгливо поморщился.

Весь день почти не говорили, буквально свалившись от усталости, устроившись кое-как между крупных валунов. Дозор несли чередой, расталкивая друг друга, но стоять и сидеть сил уже не было, так и караулили, вперив безразличный взор в холодные небеса. Только Волк что-то вычерчивал щепкой в пыли.

Солнце медленно заваливалось на заход, даже казалось, что можно расслышать скрип пересохших от времени канатов, на которых опускали дневное светило.

С сумерками завеял с севера студеный ветер, поднял серую пыль, запорошил лежавших меж камней витязей.

– Эй, други! – окликнул всех Ратибор, лежавший к этому часу в дозоре. – Надо вставать, темнеет уже.

Но и без того стало ясно, что начался новый напуск, поскольку земля задрожала и в небо взметнулись языки душного пламени. Впереди двигалась новая лавина нежити, не меньше вчерашней

– Отдохнули? – угрюмо спросил Витим, занимая крайнее правое место.

– Где уж там… – вздохнул Волк.

Нечисть приближалась неутомимо и жутко, движимая непонятным, настойчивым Злом. Луна еще не успела выползти на небесный простор, а мечи витязей уже врубились в полусгнившую плоть.

К полуночи напуск все же удалось остановить, поскольку груда посеченной плоти полностью перекрыла дорогу, а тупоголовая нечисть, вместо того чтоб лезть наверх, начала ожесточенно раскидывать мясо, не забывая его пожирать. Ущелье заполнил злобный вой и рык, леденивший кровь в жилах.

И тут земля дрогнула так, что затрещали скалы. Груда тел зыбко начала оседать в новые трещины, затянув площадку густым паром.

– Расчищают проход, гады! – злобно воскликнул Витим. – Сершхан, дай им огня, не сдюжим ведь!

Он хотел выкрикнуть что-то еще, но новый толчок сбил его с ног и воевода исчез в рассекшей площадку расщелине. Друзья с ужасом бросились к трещине, но оттуда вырвались такие сполохи пламени, что пришлось отступить. Только Ратибор успел ухватить лежащий с самого краю меч Витима.

Груда тел исчезла, провалившись куда-то вниз и друзья снова стли стеной, хотя теперь удерживать врага было гораздо труднее, пришлось растянутся достаточно широко.

– Так всегда! – растирая по лицу сажу воскликнул Ратибор. – Ссоримся, миримся, спорим… А понимаем, насколько друг важен, только после потери… Правильно говорят волхвы на тризне! Мы вспомним о тебе, когда нам не хватит того, что ты нам давал… Вечная тебе память! Эх, даже меч не успел завещать.

Он перехватил левой рукой оружие друга и с ожесточением врубился в наступающую толпу. Сершхан забрался на здоровенный валун и шарахнул оттуда огнем, вскрикнув от боли. Но в этот раз пламя получилось какое-то скудное, еле опалило наступавшую рать на полсотни шагов.

– Беда! – вздохнул Волк, добив последних уцелевших от пламени чудищ. – Так нам не выстоять.

– Погодите! – вставил слово Микулка. – Я знаю что можно сделать! Нужно сбросить в ущелье вон ту здоровенную скалу. Она перекроет все и подавит ворога без счету. Перевал просто перестанет существовать. НАВСЕГДА.

Друзья заинтересованно переглянулись.

– Хочешь сказать, – с расстановкой уточнил Ратибор. – Что той силы, которую ты принял от древнего воя, хватит на то, чтоб своротить гору?

– Не знаю… – честно признался паренек. – Но ее много той силы. Честно! Очень много. Может хватит?

– Так чего мы ждем? – воскликнул Сершхан. – Надо пробовать!

На нем не было лица, он весь стал какой-то бледный от боли, смотрел перед собой мутным взором. Руки его распухли и потрескались, кое где с ладеней свисали лоскуты обугленной кожи.

* * *

Даже всей могучей Микулкиной силы не хватило на то, чтобы сдвинуть скалу. Ноги соскальзывали, ладони трескались в кровь, а выступающие слезы мигом замерали на студеном ветру. Паренек не удержался и рухнул на израненные острым камнем колени, а внизу медленно, настойчиво, неумолимо, двигались тысячи уродливых тел. Шли, вытягивая костлявые руки, зыбко менялись в чудовищные, невообразимые формы.