Читать книгу "Пантера: время делать ставки - Наталья Корнилова"

— Знаете, доктор, — сказала я, видя, что заход с этой стороны не удался, — я выбрала нос. Вот этот!

И я, не глядя, ткнула ногтем в один из глянцевых носов так, что порвала накладным титановым ногтем (отточенным, как бритва, и применяющимся в экстремальных ситуациях) страницу…

* * *

Операция должна была состояться вечером третьего дня моего пребывания в клинике. До наступления этого вечера я узнала много нового о своем здоровье. Диагностика в клинике в самом деле была поставлена блестяще. Мне дали массу не имеющих отношения к операции рекомендаций, и я, внутренне дрожа от напряжения, подумала, во сколько же обернется каждая из этих рекомендаций в итоговом счете, который мне предъявят по прохождении всего.

С доктором Борисом Сенниковым мы познакомились так близко, что перешли на «ты» уже на второй день. Он оказался очень милым молодым человеком и по собственной инициативе рассказывал многое из своей практики. Так как я сама была «левым» клиентом и в официальный отчет лечебницы о своей деятельности не входила, я полюбопытствовала:

— А интересно, Боря, много тут через вашу клинику проходит «халтурок»? Ну, «левых» пациентов?

— Случается, — улыбнулся он.

Я прикрыла глаза и спросила таинственным шепотом:

— Боря, а вот если в вашей больнице тайно появится преступник и попросит переделать ему лицо… то вы как — делаете?

— Преступник? То есть?

— Ну, допустим, человек, сбежавший из тюрьмы. И он приходит к вам и просит изменить ему внешность, чтобы никто не узнал. Сделаете?

— Ты это всерьез спрашиваешь или в шутку?

— Конечно, в шутку. Мне просто интересно, как это бывает… ну… — Я покрутила в воздухе пальцем, пытаясь подобрать слова, а потом рассмеялась бессмысленным звонким смехом. — Сделали бы? За большие деньги?

Сенников улыбнулся:

— А почему бы и нет?

— То есть он приходит темной ночью, вы делаете ему операцию, и он уходит. Никем не замеченный…

— Ну ты прямо как ребенок, — смеясь, сказал Сенников. — Куда он пойдет? Во-первых, операция по корректировке лица — сложная и долгая. Делается под общим наркозом несколько часов. Это же не просто — кардинально менять лицо. Нужно лепить форму носа, подбородок тесать, менять разрез глаз, корректировать губы, работать по конкретным фрагментам лицевого покрова…

— Ой, как сложно! А дальше?

— А дальше несколько часов пациент отходит. Повязки остаются на лице еще несколько дней. Правда, в нашей клинике применяется новейший заживляющий раствор, ускоряющий курс реабилитации. То есть — привыкание к новому обличью, — поспешно добавил он, видя, как глуповато вытягивается мое лицо, — кожа подживает, косметические рубцы рассасываются, все такое… Ясно?

— Ну… не очень. И как же дальше? После этого бандита можно отпускать?

— Да куда он денется? Две недели реабилитации, а по-хорошему — и все два месяца, если полное изменение внешности.

— И потом его никто не узнает?

— Ну, это смотря кто будет делать операцию, — сказал Сенников. — Если я, то — никто. А ты что, бандитка и собралась внешность… того?

— Ну, разве я похожа на бандитку? — протянула я, обиженно надув губы. — Да и муж у меня такой… культурный. Кажется, он владеет большой сетью прачечных.

— Почему ты так решила?

— Ну… он все время говорит кому-то по телефону: «P-разведи… замочи… отожми!» Как в рекламе про моющие средства.

Кажется, я довольно удачно подала эту реплику. Доктор Сенников смеялся до слез. Потом он погладил меня по голове и проговорил:

— Ну ладно… иди отдыхай, готовься к вечеру. Прачка!

— Боря, а… а сколько будет заживать мой нос? — спросила я. — Этот… курс реабилитации… долго он?

— Недолго. Быстро адаптируешься. Нос подкорректировать — это пустяки. Так что ты, дорогая, ступай.

— А ты меня в ту операционную, где оперировал доктор Звягин, да?

— Конечно. Я всегда там работаю. Когда ассистировал еще, да и сейчас.

Вечером меня направили в операционную. Я удачно сыграла волнение и даже всплакнула. Ассистентка Сенникова меня утешала и даже дала обещание, что я совершенно ничего не почувствую. Правда, смятение нахлынуло на меня настолько, что по ошибке вместо своей палаты я зашла в помещение электронной картотеки, где хранилась приватная информация по всем пациентам. Рослый охранник встал мне навстречу из глубокого кожаного кресла и проводил обратно в коридор, чуть подтолкнув в спину.

Последние полчаса, истекавшие до начала операции, я сидела на террасе, окна которой выходили во двор клиники. Мысли лихорадочно крутились, выстраивая цепочки дальнейших действий, логические и лишенные всякой логики. Солнце заходило. Длинные тени легли на двор, выложенный плиткой. В этот момент распахнулись ворота, и к клинике проехал черный джип. Он припарковался буквально под тем окном, возле которого я сидела, и дверца медленно приоткрылась. Показалась длинная женская нога, и я подумала, что приехала очередная самодурствующая барыня того типа, что изображала сейчас я, но не наигранная, а самая что ни на есть натуральная. Вслед за ногой неспешно показалась и сама краса-девица, облаченная в купальный костюмчик.

Из другой дверцы выпрыгнул мужчина. Он покрутил головой, потом подал руку своей спутнице и зашагал по направлению к парадному входу. Зеркальные двери клиники раздробили на десяток отражений стройную женскую и высокую, атлетичную мужскую фигуры, и я отпрянула от окна, потому что узнала приехавших. Я не ожидала видеть их здесь, в бархатном Сочи, полагая, что они остались в дождливой и холодной Москве.

Это были Алексей Звягин и Камилла, вдова Сильвера.

15

— Савельева? — возник за моей спиной рослый человек в белоснежном халате, под которым рисовались бронежилет и табельное оружие. — Пройдите за мной. Вас ожидает доктор Сенников.

Откровенно говоря, я даже не шевельнулась на это: «Савельева». Правда, через несколько секунд вспомнилось, под каким именем зарегистрировалась, и потому чисто машинально развернулась и пошла вслед за охранником. Но шло только тело: я сама осталась там, во дворе, по которому печатал шаг Алексей Игоревич Звягин. Человек, имеющий все основания меня убить.

Савельеву провели в роскошную операционную. Здесь пациентку ожидало кресло с подголовником, подлокотниками и кучей каких-то проводков. Улыбающийся доктор Сенников указал на него и произнес:

— Ну, готовы? Уверяю, это не страшнее, чем лечить зуб под хорошей анестезией. Только зуб — это местная анастезия, и вы все видите, а здесь вы усядетесь с комфортом, а встанете уже преобразившейся красавицей. Ну, ну!

Очевидно, после того, как я увидела Звягина и Камиллу, на лице проступила сильная бледность, потому что Сенников перехватил мое запястье, прощупал пульс, покачал головой и произнес: