Читать книгу "Миф о красоте. Стереотипы против женщин - Наоми Вульф"

Липосакция показывает нам путь в будущее: это первая из множества процедур, через которые в перспективе придется пройти всем женщинам просто потому, что они — женщины.

Евгеника

Женщины являются кандидатами на операцию потому, что нас рассматривают как людей низшего сорта и таким образом причисляют к «отверженным». Расовые отличия тоже считаются дефектами: та же косметологическая клиника в своей рекламной брошюре предлагает «западный разрез глаз» для людей «с веками азиатского типа». Она выражает восхищение «европейским, или западным носом», насмехаясь над «азиатскими и афрокарибскими носами» («с толстым круглым кончиком, нуждающимся в коррекции») и над «восточными носами» («приплюснутыми, кончик которых находится слишком близко к лицу»). Даже «западный нос, которому необходима коррекция, неизменно обладает нёкоторыми характеристиками небелых носов... хотя требуемые улучшения не столь значительны». Белые женщины вместе чернокожими и азиатками идут на операцию не из соображений тщеславия, а из-за того, что подвергаются дискриминации.

Если мы изучим язык Эры хирургии, то услышим в его звучании отголоски не столь далекого прошлого. В1938 г. в Германии родственники детей с врожденными дефектами требовали убивать их из чувства сострадания к ним. Как пишет Роберт Лифтон, это происходило в атмосфере Третьего рейха, в котором акцент делался на «моральном долге быть здоровым» и который требовал от людей «отказаться от старого индивидуалистского права каждого человека на свое собственное тело» и называл больных и слабых «бесполезными иждивенцами».

Вспомните, как развивался этот процесс: жестокость, начавшись с малого, со временем становится массовой. Нацистские врачи начали со стерилизации людей с хроническими заболеваниями, затем перешли на людей с небольшими дефектами, далее на «нежелательных личностей», пока наконец не взялись за здоровых еврейских детей, потому что их национальная принадлежность была достаточным основанием для того, чтобы считать их больными. Определение больного, чья жизнь ничего не стоит, постоянно расширяло свои границы. «Бесполезных иждивенцев» просто сажали на «обезжиренную диету» до тех пор, пока те не умирали от голода. Их и раньше кормили недостаточно, и идея того, что их вообще не стоит кормить, витала в воздухе. «Эти люди», как открыто говорили нацистские врачи о «нежелательных личностях», «уже мертвы». Язык, который характеризовал «негодных» как уже почти мертвых, успокаивал совесть этих врачей: они называли их «человеческим балластом», «жизнью, не заслуживающей жить», «пустыми оболочками человеческих существ». Вспомните, как использовали слово «здоровье», чтобы дать логическое обоснование этому кровопролитию: мировоззрение врачей было основано на том, что Роберт Лифтон называет «подменой лечения убийством». Они подчеркивали терапевтическую функцию убийства слабых и дефективных детей в качестве средства для оздоровления политики по отношению к телу, «чтобы обеспечить осознание людьми всего потенциала своего расового и генетического фонда» и чтобы «остановить загнивание расы».

Вспомните язык, на котором говорят пластические хирурги. Когда немецкие врачи умерщвляли детей при помощи инъекций, это было не убийством, а лишь «погружением в сон». Вспомните бюрократическую путаницу, связанную с неквалифицированными хирургами. По словам Лифтона, комитет Третьего рейха по регистрации наследственных и врожденных заболеваний «создавал видимость внушительного регистрационного научно-медицинского совета, хотя его руководитель... имел диплом в сфере аграрной экономики... Эти “исследовательские” институты... создавали видимость медицинских проверок, хотя на самом деле никаких реальных исследований или экспертиз не проводилось». Медицинские эксперименты были оправданы тем, что они проводились «на существах, которые являются неполноценными людьми, поэтому их можно было изучать, видоизменять, ими можно манипулировать, их можно калечить или убивать — в конечном счете все это делалось во имя преобразования человечества». Вспомните потерю чувствительности: и жертвы, и экспериментаторы существовали в состоянии «полной потери чувствительности», поскольку в «атмосфере Освенцима были допустимы любые эксперименты».

Как пишет Лифтон, «врач, если он не живет по законам морали с четко очерченными границами, очень опасен».

Прогрессирующая дегуманизация имеет четкую и документально подтвержденную модель. Чтобы решиться на пластическую операцию, человек должен чувствовать, и общество должно с этим согласиться, что какие-то части человеческого тела не достойны жизни, хотя они по-прежнему остаются живыми. Такие идеи просачиваются в общую атмосферу общества, и от них отвратительно пахнет евгеникой. Для эстетического хирурга мир основан на принципе биологического превосходства, который, казалось бы, не должен вызывать восхищения у западных демократий.

«Железная дева» вырывается на свободу

Женщины находятся в опасности, потому что не понимают, что представляет собой «железная дева». Мы по-прежнему верим, что есть естественные рамки, которые ограничивают хирургию, то есть очертания «идеального» женского тела. Но этой грани больше нет. «Идеал» никогда не имел ничего общего с реальными женщинами, и отныне технологии могут позволить «идеалу» делать то, к чему он все время стремился: полностью отказаться от реального женского тела, чтобы клонировать лишь его мутации. Реальная женщина больше не является точкой отсчета.

В конце концов «идеал» полностью потерял человеческий облик. Одна модель в интервью журналу Cosmopolitan подчеркивает, что «современный идеал—это мускулистое тело с большой грудью. Природа не создает таких женщин». И, по сути дела, женщины больше не видят версий «железной девы», представляющих естественное женское тело. «Сегодня, — говорит доктор Стефен Герман из больницы Медицинского колледжа им. Альберта Эйнштейна, — я думаю, почти каждая известная модель перенесла какую-нибудь операцию по увеличению груди». «Многие модели, — признает женский журнал, — воспринимают сессию с пластическим хирургом как часть своих профессиональных обязанностей». Ежегодно 50 млн американцев смотрят конкурс красоты на звание «Мисс Америка». В1989 г. пять конкурсанток, включая Мисс Флориду, Мисс Аляску и Мисс Орегон, сделали пластические операции у одного и того же хирурга из Арканзаса. Женщины сравнивают себя друг с другом, и молодые люди сравнивают девушек и молодых женщин с новым поколением гибридных не-женщин. Естественная женская привлекательность никогда не была целью мифа о красоте, и технология наконец окончательно порвала какую бы то ни было связь с ней. Женщина говорит: «Мне это не нравится», — и хирург отрезает. Она говорит: «А как насчет еще вот этого?» И он режет.

Угроза будущего заключается не в том, что женщины превратятся в рабынь, а в том, что они станут роботами. Во-первых, мы будем зависеть от гораздо более высококачественных технологий самоконтроля, таких как Futurex-5000, или портативный анализатор жира с инфракрасным излучением, или карманный компьютер, который подключает электрический ток через электроды, расположенные на запястьях и лодыжках. Затем появятся новые извращенные изображения «идеала» в СМИ: «виртуальная реальность» и «Фотошоп» сделают «совершенство» еще более сюрреалистичным. Затем мы перейдем к технологиям, которые по кусочкам заменят несовершенное смертное женское тело его «совершенной» подделкой. И это не научная фантастика: этот процесс начался с открытия репродуктивных технологий. В Великобритании и США активно ведутся исследования в этой области с целью создания искусственной плаценты, и согласно трудам некоторых ученых, «мы сейчас движемся к эре, когда будем обладать достаточными научными и техническими знаниями для того, чтобы у женщин появилась возможность отказаться от своей женской репродуктивной функции или прибегать к ней только при условии использования генетического материала других людей». Так, например, существует технология, разработанная для состоятельных белых пар, когда они арендуют матку бедных женщин любой расы, чтобы те вынашивали их белых детей. Так как рождение ребенка «портит» фигуру, сценарий, в котором богатые женщины нанимают бедных, чтобы те выполняли за них этот неприглядный репродуктивный труд, неизбежен. И эстетическая хирургия не дает нам повода усомниться в том, что, едва такая технология появится, на малообеспеченных женщин будут оказывать давление, с тем чтобы они продавали наиболее востребованные части своих тел — грудь, кожу, волосы или жир, — которые послужат материалом для пластической реконструкции богатых женщин, подобно тому как сегодня люди продают свою кровь и органы. Если это кажется вам неправдоподобным, то перенеситесь хотя бы на 10 лет назад и представьте себе, что вам рассказали бы о том, что совсем скоро женщины начнут массово делать пластические операции, чтобы изменить свои грудь и бедра.